Кто такие либералы и консерваторы:
... На протяжении почти всей истории эксплуататорской надформации (напомним, включающей три эксплуататорских формации) воспроизводство человека происходило очень похожим образом: семья, организованная так или иначе по иерархическому типу, где старшие имели власть над младшими, мужчины над женщинами; работа по воспроизводству (домашняя работа, уход) была возложена на женщин, ресурсы же для этого воспроизводства чаще всего добывались совместно (и мужчины, и женщины выполняли работы по общественному производству, приносящие средства к существованию, в редкие периоды и в каких-то отдельных общественных слоях такая обязанность с женщин снималась, что делало их еще более зависимыми и бесправными). Власть высших в иерархии была безусловной, любые бунты со стороны младших исключались и карались самым жестоким образом.
На исходе развития капиталистической формации эта область начала трансформироваться. Общественное производство потребовало все возрастающего количества квалифицированной рабочей силы, не просто обученной профессии, но и обладающей хотя бы минимальным умственным развитием, грамотой, счетом. Возникла необходимость массово обучать детей, а для этого семья должна была обеспечить каждому ребенку какой-то минимум ухода и внимания, и чем дальше - тем эта тенденция больше укреплялась.
В середине ХХ века начались и вовсе необычные процессы: воспроизводство населения в больших масштабах перестало подчиняться обычным закономерностям, то есть власть имущие больше не могли рассчитывать на обычную ситуацию "бабы нарожают" - бабы могут и не нарожать, теперь все зависит от массового стремления женщин и мужчин "делать новых людей". В некоторых странах наоборот демографический взрыв требовал ограничения рождаемости. То есть и в массовых масштабах воспроизводство населения, рабочей силы перестало быть само собой разумеющимся, и власть имущим требовалось выстраивать политику каким-то образом, чтобы управлять этим процессом.
И хотя по-настоящему этот процесс развернулся только с середины ХХ века, еще в ХIX-м возникли его зачатки: в погоне за прибылью капитализм массово использовал труд детей и женщин, и все, казалось бы, было прекрасно для фабрикантов, но из-за раннего труда и отсутствия ухода за детьми то самое "естественное воспроизводство населения" перестало быть естественным - капиталисты могли бы вычерпать этот неисчерпаемый источник "бабы нарожают" подобно тому, как уничтожалось множество видов животных. Но практически во всех развитых странах начали вводить законы по определенному ограничению детского и женского труда (женского - именно из-за необходимости "делать новых людей" и ухаживать за ними), то есть общественным образом, сверху регулировать этот "природный процесс".
И вот зарождаются два направления мысли, которые в том или ином виде существуют во всех странах капитализма: либеральное и консервативное.
Эта дихотомия имеет прямое отношение к воспроизводству человека и связана именно с ним.
Заметим, что по вопросам общественного производства эти направления едины. Оба они буржуазные, и для них частная собственность на средства производства - единая позиция, это для них "естественное" и "нейтральное" положение дел, и никаких вопросов по этому поводу не возникает.
Разделяет эти две позиции именно и только отношение к воспроизводству человека.
(Здесь мы исключаем из рассмотрения экономический либерализм, классический и неолиберализм, ибо это другое явление, носящее то же название: например, классический экономический либерал легко может быть одновременно консерватором в вопросах семьи: представим этакого мелкого предпринимателя по Хайеку, царя и бога в "семейном предприятии". Это разные явления и разные измерения).
Нетрудно догадаться, что консервативная позиция желает в том или ином виде сохранить положение дел, которое существовало "испокон веков": семью иерархического типа, государственные структуры иерархического типа.
Либеральная позиция считает необходимым пересмотреть эти структуры, понимая, что современное производство требует какой-то другой семьи и других отношений; например, нужны мотивированные работники, а это возможно, только если дети сами выбирают профессию, а не следуют указаниям родителей; нужны массово женщины, причем теперь уже тоже квалифицированные, времена "придатка к ткацкому станку" (что мог и пятилетний ребенок) ушли в прошлое, современная работница должна закончить школу и хоть что-то знать.
Слабость консервативной позиции в том, что она не удовлетворяет требованиям современного общественного производства (производства в широком смысле, включая и торговлю, и услуги), традиционная семья не дает коммуникабельных, инициативных, образованных и мотивированных работников и особенно работниц, плод традиционной семьи - послушные рабы, готовые трудиться на неквалифицированных местах, не способные к учебе (там, где это не так - семья уже не вполне традиционна, например, на постсоветском пространстве все еще мало реально традиционных семей, все как-то затронуты советским модерном и образованием - а вот в нищих странах Африки такие есть).
Слабость же либеральной позиции в том, что она плохо обеспечивает собственно само воспроизводство человека, в особенности - воспроизводство новых людей; мотивированные работницы полностью отдают себя общественному труду, чтобы заработать побольше, им не до рождения детей, да и детям они хотят дать максимально хорошие условия для жизни и развития. Рождаемость резко падает. При росте продолжительности жизни растет число стариков, нуждающихся в уходе - и за ними тоже некому ухаживать.
Можно, конечно, возразить, что дескать, консерватизм и либерализм как течения гораздо шире "семейных проблем". Но на самом деле нет. Да, они рассматривают и, например, государственное устройство, и вопросы нации. Н о и это по сути - вопросы общественного воспроизводства человека; например, национальный вопрос прежде всего связан с численностью или положением той или иной нации по сравнению с другими, а значит, в основе его тоже лежит устройство семьи. В отношении государственного устройства консерваторы обычно стремятся к максимальной иерархичности (иногда это прямо монархисты, иногда, как в США, сторонники власти наиболее крупной буржуазии); либералы - к большей демократичности, и это не что иное, как устройство расширенной национальной "семьи" (ведь по поводу господства класса буржуазии и те, и другие едины).
Если рассматривать другие вопросы, по которым расходятся те же консерваторы и либералы, то и здесь речь идет об индивидуальных свободах или же полной власти семьи над человеком. Например, ЛГБТ: консерватору нестерпим отказ каких-то отдельных людей от традиционного размножения и выход из системы угнетения женщин в области воспроизводства человека. Главный аргумент: а если ваш сын станет геем, то у вас не будет внуков! Либерал ответит: НУ И ЧТО?
Таким образом, в недрах буржуазной системы зарождаются две идеологии, и расходятся они по одному вопросу: вопросу воспроизводства человека (или расширенному вопросу семьи).
Собственно, это показывает, что на поздней стадии капитализма воспроизводство человека окончательно вышло из категории "природной стихии" и должно подвергаться общественному регулированию; оно становится делом всего общества так или иначе, власть имущие должны решать этот вопрос, он не решается, как раньше, сам по себе.
Коммунисты ориентированы на формацию, более прогрессивную, чем капитализм, и поэтому они не просто ближе к либералам, они должны быть (и были когда-то) гораздо более последовательными либералами, можно сказать, сверхлибералами. Коммунизм предполагает сверхмотивированный, неотчужденный, творческий, очень квалифицированный труд, чем дальше - тем более квалифицированный, вплоть до ситуации, когда все общество будет состоять из ученых. Естественно, что для такого труда нужны люди, выросшие в условиях свободы, не подчиненные диктату семьи или родителей, или давлению необходимости жениться, выходить замуж и размножаться. В то же время для желающих иметь детей коммунизм способен предоставить общественные условия, позволяющие легко сочетать воспитание детей и общественный труд: а именно, значительная часть ухода и воспитания (но не все воспитание!) должна быть делом профессионалов.
То, что в реальных социалистических странах сохранялись некоторые "консервативные" пережитки вроде полутрадиционной семьи - следствие пока еще низкого развития производительных сил; да ведь социализм - это еще и не коммунизм. Однако и эти пережитки были неизмеримо свободнее, либеральнее, чем те же самые явления даже в развитых капиталистических странах. И то, что сейчас красконы апеллируют к "консервативному советскому опыту" - очень смешно, ведь советский опыт ни в коей мере не был консервативным на самом деле. Посмотрите фильмы "консервативной" Сталинской эпохи. Женщины там трактористки, инженеры, новаторы производства, летчицы; дети выбирают путь без родительских указаний. В фильме "Цирк" советские зрители срамят консервативную Америку: они не имеют ничего против черного ребенка артистки, и не просто черного - но ведь заметим, этот ребенок еще и рожден вне брака, даже белый внебрачный ребенок в то время в странах Запада "неполноценен". А советским людям - нормально, для них все дети равны,"даже синие в крапинку". Для нас все это уже в порядке вещей, но для той эпохи такой опыт был образцом невероятного либерализма. Хотя женщины должны были продолжать "естественный" труд по воспроизводству человека, он все-таки облегчался, например, широким развитием сети ясель, садов и других детских учреждений.
Почему же люди в буржуазном обществе занимают позиции либералов или консерваторов? Это зависит и от их классовой принадлежности, и от других моментов - но об этом придется поговорить во второй части.
https://blau-kraehe.livejournal.com/860192.html
Тексты разные
Про изменение господствующего типа мышления, произошедшее во второй половине XX века во всём так называемом цивилизованном мире, включая СССР.
И его последствия, понятное дело.
==
Великая Иррациональная Контрреволюция. Часть первая
https://anlazz.livejournal.com/664576.html
Великая Иррациональная Контрреволюция. Часть вторая
https://anlazz.livejournal.com/665292.html
Великая Иррациональная Контрреволюция. Часть третья
https://anlazz.livejournal.com/665346.html
Тоска по советскому времени как тоска по утраченному рационализму
https://anlazz.livejournal.com/665649.html
И его последствия, понятное дело.
==
Великая Иррациональная Контрреволюция. Часть первая
https://anlazz.livejournal.com/664576.html
Великая Иррациональная Контрреволюция. Часть вторая
https://anlazz.livejournal.com/665292.html
Великая Иррациональная Контрреволюция. Часть третья
https://anlazz.livejournal.com/665346.html
Тоска по советскому времени как тоска по утраченному рационализму
https://anlazz.livejournal.com/665649.html
Не знаю как вас, а меня коробит, когда вместо слова "последний" говорят "крайний". А тут текст попался, ну в тему прям:
"Прислали к нам как-то нового замполита служить. Целого капитана 2 ранга из штаба флотилии, - то ли пенсию быстрее заработать хотел, то ли оклад повыше нужен был, то ли к повышению готовили, - хрен их знает, пытаясь разобраться в сексуальных хитросплетениях хитрожопых витязей из воспитательной службы и безногий ногу сломал бы.
День-два он походил по кораблю с ласковой улыбочкой заглядывая в хмурые лица подводников и случилось у нас собрание офицерское. Командир устроил разбор полётов предыдущего выхода в море и накручивал хвосты на будущий.
- Товарищи офицеры! - начал командир, - по результатам последнего выхода в море... - Прошу разрешения, товарищ капитан первого ранга! - радостно вскочил в этом месте новоиспечённый подводник, - но, в данном случае, нужно говорить "крайнего", а не "последнего"!!! - Что, простите моё старческое слабоумие? - командир и не понятно от чего больше опешил: или от того, что его кто-то осмелился перебить или от того, что его кто-то осмелился поправить. - Я говорю, что нельзя говорить слово последний, а надо говорить слово крайний!! - дааа, чутья у замполита нового, конечно, с гулькин хуй, тот ещё психолог, сразу видно. Командир посмотрел в стол, проверил наличие ногтей на всех своих руках и спросил: - Товарищ капитан второго ранга, а у вас есть в библиотечке корабельной толковый словарь русского языка? - Так точно! - Будьте добры, принесите, пожалуйста. После того, как замполит выскочил из кают-компании в ней начался ропот офицеров. - Так, спокойно, товарищи офицеры, - поднял руку командир, - этого я и сам сейчас унижу, без вашей помощи, но спасибо за поддержку. - Вот, товарищ командир! - радостно размахивая каким-то зелёным томиком, примчался обратно воспитатель. - Открывайте, товарищ капитан второго ранга, и зачитайте, пожалуйста, вслух значения слов крайний и последний. Тот зачитывает. - Ничего не смущает? - уточняет, на всякий случай, командир - Ну...товарищ командир, традиция же!!! - Какая? - Ну...у лётчиков, у десантников, вообще у военных! - А мы на самолёте сейчас? - Нет - На большом, может быть, десантном корабле? - Нет - воспитатель начинает краснеть - А где мы сейчас? - На подводной лодке - На моей подводной лодке, я прошу заметить. И давайте я сейчас прерву наш, бесспорно бесполезный, с вашей точки зрения, саммит и займу у офицеров несколько минут лишнего времени, чтоб рассказать Вам о традициях на нашем корабле. Вы не переживайте, что они на пол часа позже уйдут домой, потому, что у них традиция есть дела свои до конца доводить и обеспечивать безаварийную эксплуатацию корабля, а не языком молоть, поэтому им не привыкать. А ещё одна традиция у нас - уважать старших, то есть в данном случае, меня. Меня можно не любить, но оказывать мне всяческие почести, вплоть до целования в жопу, очень даже приветствуется. А вот перебивать меня, во время моих гениальных речей строго запрещается всем, даже механику, а не то, что замполиту! И запомните, товарищ подполковник, - по моему пониманию, а значит и по пониманию всего моего экипажа, крайними бывают плоть, Север, мера, срок и необходимость! Все остальные слова маркируются у нас словом последний, то есть позднейший или самый новый, по отношению к текущему моменту! Усвоено? - Так точно, товарищ командир, но я же думал.. - А не надо думать! Вам по штатному расписанию этого не положено! Лейтенантам и старшим лейтенантам заткнуть уши! И если ты ещё раз меня перебьёшь, сука, то будешь послан на хуй, прямо при всех вот этих неокрепших флотских умах с заткнутыми ушами! Можно открывать уши! Видишь - сидят с заткнутыми потому, что слушаются меня! Учись, воспитатель!
Командир дал отмашку на открытие ушей и продолжил собрание. Традиций на флоте много, часть из них просто условности и дань прошлому, часть исполняется неукоснительно, как, например, взаимовыручка, о которой я расскажу в следующий раз. Но, при этом, если ставить знак равенства между традициями и условностями,основанными на суевериях, то условности просто помогают отличить нормального человека от долбоёба, как в этом случае с замполитом. Подводники спокойно говорят слово "плавали", вместо "ходили", "подполковник", вместо "капитан второго ранга" (здесь правда важна интонация, потому, как сухопутное звание может иметь, как оскорбительный оттенок, так и уважительный). Конечно же, если вы штабной офицер, программист, таксист, какой-нибудь там офисный работник и так далее, то обязательно используйте слово "крайний" вместо "последний" везде где это уместно и неуместно, - так вас будет легче отличать от нормальных людей."
Эдуард Овечкин, современный российский писатель-маринист, автор книг о подводниках.
"Прислали к нам как-то нового замполита служить. Целого капитана 2 ранга из штаба флотилии, - то ли пенсию быстрее заработать хотел, то ли оклад повыше нужен был, то ли к повышению готовили, - хрен их знает, пытаясь разобраться в сексуальных хитросплетениях хитрожопых витязей из воспитательной службы и безногий ногу сломал бы.
День-два он походил по кораблю с ласковой улыбочкой заглядывая в хмурые лица подводников и случилось у нас собрание офицерское. Командир устроил разбор полётов предыдущего выхода в море и накручивал хвосты на будущий.
- Товарищи офицеры! - начал командир, - по результатам последнего выхода в море... - Прошу разрешения, товарищ капитан первого ранга! - радостно вскочил в этом месте новоиспечённый подводник, - но, в данном случае, нужно говорить "крайнего", а не "последнего"!!! - Что, простите моё старческое слабоумие? - командир и не понятно от чего больше опешил: или от того, что его кто-то осмелился перебить или от того, что его кто-то осмелился поправить. - Я говорю, что нельзя говорить слово последний, а надо говорить слово крайний!! - дааа, чутья у замполита нового, конечно, с гулькин хуй, тот ещё психолог, сразу видно. Командир посмотрел в стол, проверил наличие ногтей на всех своих руках и спросил: - Товарищ капитан второго ранга, а у вас есть в библиотечке корабельной толковый словарь русского языка? - Так точно! - Будьте добры, принесите, пожалуйста. После того, как замполит выскочил из кают-компании в ней начался ропот офицеров. - Так, спокойно, товарищи офицеры, - поднял руку командир, - этого я и сам сейчас унижу, без вашей помощи, но спасибо за поддержку. - Вот, товарищ командир! - радостно размахивая каким-то зелёным томиком, примчался обратно воспитатель. - Открывайте, товарищ капитан второго ранга, и зачитайте, пожалуйста, вслух значения слов крайний и последний. Тот зачитывает. - Ничего не смущает? - уточняет, на всякий случай, командир - Ну...товарищ командир, традиция же!!! - Какая? - Ну...у лётчиков, у десантников, вообще у военных! - А мы на самолёте сейчас? - Нет - На большом, может быть, десантном корабле? - Нет - воспитатель начинает краснеть - А где мы сейчас? - На подводной лодке - На моей подводной лодке, я прошу заметить. И давайте я сейчас прерву наш, бесспорно бесполезный, с вашей точки зрения, саммит и займу у офицеров несколько минут лишнего времени, чтоб рассказать Вам о традициях на нашем корабле. Вы не переживайте, что они на пол часа позже уйдут домой, потому, что у них традиция есть дела свои до конца доводить и обеспечивать безаварийную эксплуатацию корабля, а не языком молоть, поэтому им не привыкать. А ещё одна традиция у нас - уважать старших, то есть в данном случае, меня. Меня можно не любить, но оказывать мне всяческие почести, вплоть до целования в жопу, очень даже приветствуется. А вот перебивать меня, во время моих гениальных речей строго запрещается всем, даже механику, а не то, что замполиту! И запомните, товарищ подполковник, - по моему пониманию, а значит и по пониманию всего моего экипажа, крайними бывают плоть, Север, мера, срок и необходимость! Все остальные слова маркируются у нас словом последний, то есть позднейший или самый новый, по отношению к текущему моменту! Усвоено? - Так точно, товарищ командир, но я же думал.. - А не надо думать! Вам по штатному расписанию этого не положено! Лейтенантам и старшим лейтенантам заткнуть уши! И если ты ещё раз меня перебьёшь, сука, то будешь послан на хуй, прямо при всех вот этих неокрепших флотских умах с заткнутыми ушами! Можно открывать уши! Видишь - сидят с заткнутыми потому, что слушаются меня! Учись, воспитатель!
Командир дал отмашку на открытие ушей и продолжил собрание. Традиций на флоте много, часть из них просто условности и дань прошлому, часть исполняется неукоснительно, как, например, взаимовыручка, о которой я расскажу в следующий раз. Но, при этом, если ставить знак равенства между традициями и условностями,основанными на суевериях, то условности просто помогают отличить нормального человека от долбоёба, как в этом случае с замполитом. Подводники спокойно говорят слово "плавали", вместо "ходили", "подполковник", вместо "капитан второго ранга" (здесь правда важна интонация, потому, как сухопутное звание может иметь, как оскорбительный оттенок, так и уважительный). Конечно же, если вы штабной офицер, программист, таксист, какой-нибудь там офисный работник и так далее, то обязательно используйте слово "крайний" вместо "последний" везде где это уместно и неуместно, - так вас будет легче отличать от нормальных людей."
Эдуард Овечкин, современный российский писатель-маринист, автор книг о подводниках.
№ 92: euggn, как раз на днях вспоминал этот момент, когда меня очередной раз поправили: "Нельзя говорить последний, надо - крайний". Надо получше запомнить "плоть, Север, мера, срок и необходимость".
https://diak-kuraev.livejournal.com/3591129.html?nojs=1Если бы я был тираном
я бы заранее предвидел, что однажды против меня на улицы может выйти народ (запрещенная в РФ организация).
Он будет кричать "дед, уходи!". А в мои планы путешествий этот маршрут не будет входить.
Что делать? Надо будет мятежников выставить большими тиранами, нежели я сам. Для этого надо заранее подготовить своих парабаланов (циркумциллионов, штурмовиков Рема, титушек...).
В нужную минуту этот ручной криминал должен выйти на улицы, слиться с протестующими, и от их имени начать максимально демонстративно творить беззакония. Точнее - они должны подать пример, чтобы обычные и безидейные местные люмпены присоединились к "халяве".
Погромы, грабежи, избиения и даже убийства им позволяются. Город отдается им "на поток" на одну ночь.
После чего верные СМИ начинают плач: смотрите, вот оно, истинное лицо протестующих! Это террористы! Для борьбы с ними все средства хороши! Проснись, государь, пришли танки!
Солдатики могут быть неготовы к обороту штыков внутрь страны, против своих одноклассников и соседей. Царь-батюшка для таких случаев держал казаков, "дикую дивизию" и личный конвой из горцев. Эти уж точно искренне ненавидели городских либералов (ж*дов, студентов и интеллигентов). Да и у византийских императоров личная гвардия состояла из варваров-готов, не имеющих связей со столичными семьями и кланами. И китайский император охрану набрал из пленных казаков. Вот и мне стоит задуматься - где найти нужных чужаков-отморозков. Снова в горах Кавказа? Или в Венесуэле?
А чтобы и мои силовики не колебались, надо будет поставить их жизни под угрозу. Пусть мои титушки (или просто агенты) убьют и покалечат несколько из них. А еще мы распустим слух о том, что простым солдатам мятежники отрезают головы и яйца.
В общем - я бы устроил Гляйвиц для внутренних войск.
... Вот таким хитрым и жестоким тираном я мог бы стать. Так что, пожалуйста, не голосуйте за меня... Ну хотя бы на третий мой срок...
https://vk.com/kottoblog?w=wall-142894214_161743ПРО ПОСЫПАНИЕ ГОРОК ПЕСКОМ, ИДИОТОВ И ОТВЕТСТВЕННОСТЬ
В новостях регулярно можно увидеть сюжеты, где какая-нибудь тетенька каталась с горки, врезалась в дерево получила сотряс, а потом дяденька, который тоже там катался, куда-то влетел и сломал руку. А следом возбужденный журналист, заикаясь от ужаса, сообщает, что это все из-за не оборудованных для катания горок, что для катания на картонке горки должны быть подготовлены, аккредитованы и на них обязаны дежурить специальные сотрудники.
Я, глядя на это, всегда умилялся, как взрослые люди не в состоянии даже с горки скатиться, не проехав через травмопункт. Но умилялись не все. На днях в новостях сообщили, что несанкционированные снежные горки Москвы стали засыпать песком и реагентами! Да-да, дорогой читатель, мы дожили до того, что у нас появился термин «несанкционированная снежная горка», кататься с которой нельзя. Все эти горки за домом, в овраге, на пруду, за гаражами, в карьере, с которых ты с друзьями катался и бед не знал, отныне стали смертельно опасными и обильно посыпаются песком.
Столетиями на Руси дети катались со всего, имеющего наклон и на всем, что скользило. Санкционированность горки определялась на глаз, отсутствием на ней большого числа препятствий. На плохих горках дети, сюрприз, сами не катались ибо нет никакого кайфа врезаться в дерево или машину. Оно же не только больно, но и опасно для жизни, если про это узнает мама.
И кататься на горках выходило, о ужас, без дежурящих на них сотрудников! Дети сами находили пригодные горки и организованно с них катались. Ведь если ты скатился с горы и засиделся, то в корму тебе въезжал ногами следующий пассажир. Если ты лез вверх близко к трассе, то тебя сбивали и ты летел вниз. Если же при этом тебе что-то порвут - см. пункт про маму. Боль мгновенно учила не щелкать клювом, резво двигаться и смотреть по сторонам. А около каждой ледяной горки были накиданы кубометры картонок - бесплатный детский каршеринг! В итоге дети толпой катались с несанкционированных горок и не травмировались. А если вдруг кто-то умудрялся себе что-то сломать, то вердикт окружающих был однозначен: ты дурак, раз даже с горки скатиться не можешь. Забота же взрослых о горках заключалась в том, что они могли залить какой-нибудь склон водой, чтобы кататься детям стало лучше, кататься стало веселее!
Прошли годы, дети сами превратились во взрослых и теперь не могут скатиться, чтобы не получить сотряс, перелом члена и коронавирус. А так как каждый - уникальная личность, которая не может ошибаться и которой все должны, то винит она в своем дебилизме город, горку и лично Путина, который не закрывал собой березу, смягчая удар. Но только не себя. Дебилизм из отклонения перешел в норму. Личность же не может ошибиться! И это не поколение Тик-Тока, это наши ровесники, недавно катавшиеся с горок на капотах, листах линолеума и автопоездах из сцепленных санок. Тридцать лет назад этот пострадавший в неравном бою с горкой отхватил бы дома и на этом все закончилось. Но теперь он вырос и понял что центр Вселенной - это он. И если он (или его детачки, воспитываемые в том же самом миропонимании) катится с горы, то Вселенная должна расступиться, деревья выдохнуть и втянуть животы, а кочки прижаться вправо. А раз этого не происходит, то надо найти виновного и наказать. Потому он идет в соц.сети и пишет возмущенными пальцами гневный пост про горку и злую березу, хотевшую его убить.
Тут же подключаются профессиональные идиоты - журналисты. Им вообще поxеp про что снимать, лишь бы снимать. Снятый репортаж смотрят чиновники, которым вообще похep, что запрещать, лишь бы запрещать. И, в итоге, запрещают горки. Мозг же у чиновника бинарен: если что-то разрешено, то он это запрещает, а если что-то запрещено, то он запрещает это еще сильнее. Ну а чиновник дает указание и ведро песка иностранному дворнику, которому вообще поxеp, что делать, лишь бы снег не чистить.
В итоге, благодаря коллективным усилиям идиотов на всех уровнях, мы бодро движемся к тому, что скоро на город будут только две горки. Платные. Зато по ГОСТу, охраняемые казачьими патрулями, освященные батюшками, с аккредитованными дежурными через метр и со всех сторон обложенные подушками, чтобы дитятко, ни дай Бог, не ушиблось. А старики будут рассказывать молодежи, как идя со школы домой могли по пути скатиться аж с трех разных горок. Дети будут слушать, кивать головами и думать, что совсем уже дед в маразм впал.
P.S.
В психологии есть тест для детей, отлично показывающий их уровень развития. Ребенку дают картинку, где мальчик бежал и ударился о скамейку, и спрашивают: кто виноват? Совсем маленькие дети говорят, что виновата скамейка, которая ударила мальчика. У детей постарше виноват мальчик, который не увидел скамейку. Так вот у многих взрослых до старости так и виновата скамейка.
Что было с украинским языком при СССР?
На самом деле описанная выше «суперрациональность» СССР является очень серьезной проблемой для его понимания с «нашей стороны». То есть, со стороны иррационально мыслящих обитателей идиократической, «брахманистской» цивилизации – которой является цивилизация западная, включающая и нашу «постсоветскую мысль». В том смысле, что наш современник – как «верное дитя» указанной выше социосистемы – везде ищет «мораль», «нравственность» и эмоции. Кои для «брахманов» очень важны – как элемент «схождения» Высших сил. (Вспомните пресловутых оракулов.) Тогда как СССР изначально стоился на совершенно иных основаниях.
Возьмем, например, столь «любимую» сейчас идею «украинизации бывшей Малороссии». Состоящую в том, что «большевики заставляли обитателей бывших русских земель учить чуждую им «мову». Зачем это было сделано – обычно не объясняют, зато объясняют, что именно это и создало «украинскую нацию». Которая, как известно, «нация антирусская». Правда, это почему-то не мешало вплоть до 1991 года – а точнее, до второй половины 1980 годов – и представители этой самой «антирусской нации» в ту же Великую Отечественную войну гибли на стороне России-СССР. (Количество предателей было ничтожно малым.) И реально «антирусская деятельность» развернулась только после развала Советского Союза.
Однако в данном случае важно не столько это, сколько то, что – как было сказано выше – опускание поиска рациональных причин (любого) явления современным мышлением быстро сводит его к мифологии. Что, как уже говорилось, для СССР – и большевиков, как его создателей – не было характерным. Поэтому, рассматривая данную проблему, стоит отвлечься от разного рода нравственных оценок и обид, и обратиться к «чистому рацио». Данный ход на самом деле позволяет не просто очень быстро найти причину указанного явления – но и понять, к чему же оно вело на самом деле. Тем более, что ничего сложного тут нет – скорее наоборот.
И, прежде всего, стоит указать на тот очевидный факт, что на момент установления Советской власти порядка 80% жителей УССР были – как и везде – крестьянами. То есть, представителями особой, практически неизвестной ни тогдашним, ни теперешним «политическим интеллектуалам», «культуры». (Ну, вспомните Булгакова с «Белой Гвардией», и его указание на «неизвестную страну – деревню».) Однако при этом прекрасно известным множеству этнографов и антропологов, которые давно уже установили ее (культуры) свойство, главным из которых выступает трудность усвоения новых навыков. Ну да: традиционное общество потому и традиционное, что живет «вековыми традициями». (И даже переходя на «новое место», старательно воспроизводит «старые» технологические и культурные методики.)
К языку это, разумеется, тоже относилось. В том смысле, что «говоры» обитателей южнорусских земель изначально довольно сильно отличались от «среднерусских». (На самом деле в «мире традиции» практически каждая деревня говорит на своем наречии, так что это не удивительно.) Разумеется, во времена Российской Империи это никого не волновало: крестьяне в условиях «смеси позднефеодальных и капиталистических отношений» - это самый последний ресурс, о котором надо заботится. Города же «перемалывали» всех приходящих в них в своей среде в некий «южнорусский народ», однако процесс этот был не быстрый, а главное – не работающий при вливании огромных масс. (Превышающих численность «автохтонного» городского населения.)
Надо ли говорить, что для взрывной урбанизации – в процессе которой, скажем, население Мариуполя выросло с 32 тыс. человек в начале 1920 годов до 221 тысячи в конце 1930 – это не подходило. Равно как не подходило и сосуществование «двух языковых систем» - русской и «малороссийской». Поэтому-то и была реализована «украинизация» - внедрение в городскую культуру «украинского языка». (Который более-менее соответствовал малороссийским говорам.) Смысл ее состоял в том, что переучить «на мову» городское население было много проще, нежели обучить русскому вчерашних крестьян. (По крайней мере, в ближайшее время» - порядка десятилетия.)
Впрочем, стоит понимать, что русский, все равно, оставался как язык «союзного общения», а главное – как язык высоко квалифицированных специалистов. (Вне того, как писали вывески и на чем публиковали местные газеты.) Ну, а так как «советский мир» был – как уже говорилось – миром физического, материального производства, это стоило очень дорого. И потому – несмотря на всю «украинизацию» (а так же другие варианта «коренизаций») украинский язык был обречен на исчезновение. В том смысле, что чем совершеннее становилось производственная система, чем модернизированней оказывалось население и чем более важным становилось городская промышленность по сравнению с сельским хозяйством, тем меньшей оказывалась потребность в украинском языке. И никакое обучение в школах изменить это не могло.
То есть, иначе говоря, пресловутое «разрушение русской культуры» за счет «украинизации» в советский период оказалось мнимой. И в действительности никакой «украинской нации» в СССР не создавалось – напротив, пока шел активный производственный рост и развитие, уровень «украинскости», уровень следования «народным традициям» и народному же языку, закономерно падал. А вот когда скорость этого роста начала спадать, то да, процесс перехода к единому русскому языку – и единой русской культуре – замедлился. Ну, а когда в конце 1980-начале 1990 годов эта тенденция сменилась на противоположную, на противоположную сменилась и «филология». И изменить ее – в смысле, сохранить «русскоязычную культуру» без сохранения и развития промышленности – оказалось невозможным.
Но это, понятное дело, совершенно иная история. К Советской власти и СССР не имеющая никакого отношения.
https://anlazz.livejournal.com/691174.html
На самом деле описанная выше «суперрациональность» СССР является очень серьезной проблемой для его понимания с «нашей стороны». То есть, со стороны иррационально мыслящих обитателей идиократической, «брахманистской» цивилизации – которой является цивилизация западная, включающая и нашу «постсоветскую мысль». В том смысле, что наш современник – как «верное дитя» указанной выше социосистемы – везде ищет «мораль», «нравственность» и эмоции. Кои для «брахманов» очень важны – как элемент «схождения» Высших сил. (Вспомните пресловутых оракулов.) Тогда как СССР изначально стоился на совершенно иных основаниях.
Возьмем, например, столь «любимую» сейчас идею «украинизации бывшей Малороссии». Состоящую в том, что «большевики заставляли обитателей бывших русских земель учить чуждую им «мову». Зачем это было сделано – обычно не объясняют, зато объясняют, что именно это и создало «украинскую нацию». Которая, как известно, «нация антирусская». Правда, это почему-то не мешало вплоть до 1991 года – а точнее, до второй половины 1980 годов – и представители этой самой «антирусской нации» в ту же Великую Отечественную войну гибли на стороне России-СССР. (Количество предателей было ничтожно малым.) И реально «антирусская деятельность» развернулась только после развала Советского Союза.
Однако в данном случае важно не столько это, сколько то, что – как было сказано выше – опускание поиска рациональных причин (любого) явления современным мышлением быстро сводит его к мифологии. Что, как уже говорилось, для СССР – и большевиков, как его создателей – не было характерным. Поэтому, рассматривая данную проблему, стоит отвлечься от разного рода нравственных оценок и обид, и обратиться к «чистому рацио». Данный ход на самом деле позволяет не просто очень быстро найти причину указанного явления – но и понять, к чему же оно вело на самом деле. Тем более, что ничего сложного тут нет – скорее наоборот.
И, прежде всего, стоит указать на тот очевидный факт, что на момент установления Советской власти порядка 80% жителей УССР были – как и везде – крестьянами. То есть, представителями особой, практически неизвестной ни тогдашним, ни теперешним «политическим интеллектуалам», «культуры». (Ну, вспомните Булгакова с «Белой Гвардией», и его указание на «неизвестную страну – деревню».) Однако при этом прекрасно известным множеству этнографов и антропологов, которые давно уже установили ее (культуры) свойство, главным из которых выступает трудность усвоения новых навыков. Ну да: традиционное общество потому и традиционное, что живет «вековыми традициями». (И даже переходя на «новое место», старательно воспроизводит «старые» технологические и культурные методики.)
К языку это, разумеется, тоже относилось. В том смысле, что «говоры» обитателей южнорусских земель изначально довольно сильно отличались от «среднерусских». (На самом деле в «мире традиции» практически каждая деревня говорит на своем наречии, так что это не удивительно.) Разумеется, во времена Российской Империи это никого не волновало: крестьяне в условиях «смеси позднефеодальных и капиталистических отношений» - это самый последний ресурс, о котором надо заботится. Города же «перемалывали» всех приходящих в них в своей среде в некий «южнорусский народ», однако процесс этот был не быстрый, а главное – не работающий при вливании огромных масс. (Превышающих численность «автохтонного» городского населения.)
Надо ли говорить, что для взрывной урбанизации – в процессе которой, скажем, население Мариуполя выросло с 32 тыс. человек в начале 1920 годов до 221 тысячи в конце 1930 – это не подходило. Равно как не подходило и сосуществование «двух языковых систем» - русской и «малороссийской». Поэтому-то и была реализована «украинизация» - внедрение в городскую культуру «украинского языка». (Который более-менее соответствовал малороссийским говорам.) Смысл ее состоял в том, что переучить «на мову» городское население было много проще, нежели обучить русскому вчерашних крестьян. (По крайней мере, в ближайшее время» - порядка десятилетия.)
Впрочем, стоит понимать, что русский, все равно, оставался как язык «союзного общения», а главное – как язык высоко квалифицированных специалистов. (Вне того, как писали вывески и на чем публиковали местные газеты.) Ну, а так как «советский мир» был – как уже говорилось – миром физического, материального производства, это стоило очень дорого. И потому – несмотря на всю «украинизацию» (а так же другие варианта «коренизаций») украинский язык был обречен на исчезновение. В том смысле, что чем совершеннее становилось производственная система, чем модернизированней оказывалось население и чем более важным становилось городская промышленность по сравнению с сельским хозяйством, тем меньшей оказывалась потребность в украинском языке. И никакое обучение в школах изменить это не могло.
То есть, иначе говоря, пресловутое «разрушение русской культуры» за счет «украинизации» в советский период оказалось мнимой. И в действительности никакой «украинской нации» в СССР не создавалось – напротив, пока шел активный производственный рост и развитие, уровень «украинскости», уровень следования «народным традициям» и народному же языку, закономерно падал. А вот когда скорость этого роста начала спадать, то да, процесс перехода к единому русскому языку – и единой русской культуре – замедлился. Ну, а когда в конце 1980-начале 1990 годов эта тенденция сменилась на противоположную, на противоположную сменилась и «филология». И изменить ее – в смысле, сохранить «русскоязычную культуру» без сохранения и развития промышленности – оказалось невозможным.
Но это, понятное дело, совершенно иная история. К Советской власти и СССР не имеющая никакого отношения.
https://anlazz.livejournal.com/691174.html
Некоторые легко запоминающиеся правила, которые помогают не ошибаться:
1.Чтобы не путаться с окончаниями "ться" и "тся", достаточно самого себя спрашивать: этот глагол на какой вопрос отвечает - с мягким знаком "что делать?" или без мягкого знака "что делает?"
Примеры:
Она не смогла (что сделать?) справиться.
Он (что сделает?) справится.
2."Чтобы" или "чтоб" пишется слитно, если это слово можно заменить на "для того, чтобы". Так обычно и бывает. Если же "бы" можно переставить без изменения смысла предложения, то оно пишется раздельно (но такое встречается редко).
Примеры:
Он много думал, чтобы это придумать. Другими словами: он много думал для того, чтобы это придумать.
Что бы ещё выдумать? Что ещё выдумать бы?
3. "Никто", "нигде", "никогда", "ничего" пишутся слитно, если в том же предложении нельзя отбросить "ни". Именно так обычно и бывает. Примеры:
Никто нигде никогда ничего ему не давал.
Редко бывает так, что он не помнит - ни кто, ни когда, ни где, ни чего ему давал. То же самое без "ни": он не помнит - кто, когда, где и чего ему давал.
4."Откуда", "оттуда", "дотуда", "отсюда", "досюда" - всегда пишутся слитно.
Примеры с "ни":
Никто ничего никуда ниоткуда не отбросил; здесь "ни" нельзя отбросить.
(Редкий случай: никто не видел - ни кто, ни куда, ни откуда, ни что отбросил. То же самое без "ни": никто не видел - кто, куда, откуда что отбросил.)
5."Пишете" или "пишите" - зависит от ударения: под ударением "и", без ударения "е". Примеры:
Авторы, пишите ещё. Заранее ясно, что вы напишете.
6. Если 1, 2, 3, 4, 5 означают слова "один", "два", "три" и т.д., то к ним не надо дописывать окончания.
Пример смешной ошибочной записи: 1н, 2ва, 3ри, 4ре, 5ть.
1.Чтобы не путаться с окончаниями "ться" и "тся", достаточно самого себя спрашивать: этот глагол на какой вопрос отвечает - с мягким знаком "что делать?" или без мягкого знака "что делает?"
Примеры:
Она не смогла (что сделать?) справиться.
Он (что сделает?) справится.
2."Чтобы" или "чтоб" пишется слитно, если это слово можно заменить на "для того, чтобы". Так обычно и бывает. Если же "бы" можно переставить без изменения смысла предложения, то оно пишется раздельно (но такое встречается редко).
Примеры:
Он много думал, чтобы это придумать. Другими словами: он много думал для того, чтобы это придумать.
Что бы ещё выдумать? Что ещё выдумать бы?
3. "Никто", "нигде", "никогда", "ничего" пишутся слитно, если в том же предложении нельзя отбросить "ни". Именно так обычно и бывает. Примеры:
Никто нигде никогда ничего ему не давал.
Редко бывает так, что он не помнит - ни кто, ни когда, ни где, ни чего ему давал. То же самое без "ни": он не помнит - кто, когда, где и чего ему давал.
4."Откуда", "оттуда", "дотуда", "отсюда", "досюда" - всегда пишутся слитно.
Примеры с "ни":
Никто ничего никуда ниоткуда не отбросил; здесь "ни" нельзя отбросить.
(Редкий случай: никто не видел - ни кто, ни куда, ни откуда, ни что отбросил. То же самое без "ни": никто не видел - кто, куда, откуда что отбросил.)
5."Пишете" или "пишите" - зависит от ударения: под ударением "и", без ударения "е". Примеры:
Авторы, пишите ещё. Заранее ясно, что вы напишете.
6. Если 1, 2, 3, 4, 5 означают слова "один", "два", "три" и т.д., то к ним не надо дописывать окончания.
Пример смешной ошибочной записи: 1н, 2ва, 3ри, 4ре, 5ть.
Можно расширить: "ищете" или "ищите" (часто встречается в интернете и даже в газетах реклама, начинающаяся с вопроса "Ищите дом/авто/обои/иное своей мечты?")Радиоспециалист писал(а) ↑ 27 мар 2022 16:50: "Пишете" или "пишите" - зависит от ударения: под ударением "и", без ударения "е"
И даже "едете" или "едите"
https://alex-dragon.livejournal.com/604031.htmlПро зуд самоопределения
Окончательно понял что видел всё, все ёбнулись и мир сошёл с ума, когда увидел аватарку с портретом знакомой в пилотке и с гвардейской ленточкой — это насколько всё должно было перевернуться, что даже мирный совершенно человек, не только предельно далёкий в своих делах и помыслах от войны, но и совершенно обратно занятый созидательной творческой деятельностью, решил выразить так сказать свою гражданскую позицию и философское кредо в стиле «милитари».
Здесь не суть что именно за позиция и каково кредо — не ради того пишу, а просто уже сам визуальный образ стал для меня своего рода символом момента и спусковым крючком — последнее время больше молчу, но хочется иногда выговориться. И время сейчас, не сильно располагающее к вольному болтанию языком, и эмоции зачастую настолько впереди мысли, что сказать надо или слишком много, или смысл просто не помещается в ограниченное число строк — и проще махнуть рукой и не говорить ничего, более всего от ощущения полнейшего бессилия что-либо изменить какими то ни было словами.
Более всего меня изумляют не сводки боевых действий, ни заявления политиков, ни жестокости войны, ни полнейшая беспросветность собственного будущего, а реакции людей, которые я вижу в сети — свидетельства их представлений об окружающей реальности и происходящем. А именно — всеобщий зуд самоопределения, более всего заметный в угаре патриотических пароксизмов, но так же проявляющийся и в антивоенных настроениях, и в нейтралистском позиционировании, и в прочих возможных «отношениях к». Главное, что объединяет всех их — безудержная вера в важность этих самоопределений, в то что надо всенепременно выразить как-то своё отношение. И само собой, как водится, тут же поведать граду и миру о своей позиции.
Но конечно же заметнее всего ура-патриотический угар. Особенно умиляют рассуждения о «надо все как один», о начале какого-то очередного пробуждения, возрождения и вставания с колен. Само собой всё это с изрядной долей мессианского пафоса и метафизических рассуждений о войне Добра и Зла в лице «коллективного Запада» и «Святой Руси». Здесь я не буду говорить об очевидной мифологичности, лубочности, а прямо говоря — глупости в примитивности подобных представлений. Читаешь всё это и так и хочется сказать словами автоответчика: «Оставайтесь на линии, ваше мнение очень важно для нас». Главное: граждане абсолютно, категорически не хотят понимать отведённое им место в происходящих событиях. А место это — у параши.
С первого дня обратило внимание на себя категорическое, практически демонстративное игнорирование мнения тяглового быдла — «простых людей», «гражданского общества», «народа» или как там ещё этому быдлу угодно себя именовать. От него ожидается только вялое одобрительное мычание.
Часто в пабликах и блогах можно прочитать нечто вроде «РФ проиграла медийную войну», «войну за умы» или что-то в этом духе. Но нельзя проиграть то, за что и не начинали воевать. Я молчу что населению Украины не сочли нужным сказать хоть что-то конкретное, ну хотя бы «сдавайтесь», не говоря уже о каких-то условиях и обещаниях. Его просто проигнорировали. О политике на занятых территориях население узнаёт постфактум. Как-то на рынке был свидетелем как ОМОН проводил шмон и случайных прохожих, не понявших ситуацию и зашедших за невидимую черту отпихивали или за локти одёргивали, часто даже без каких-то слов и междометий. Как пастухи отпихивают докучных животных. Без злобы или каких-то эмоций, а просто «не путайтесь под ногами». Вот ощущение от действий армии РФ на Украине именно такое.
Но и российскому населению тоже не сильно-то много объяснили. Потому что не собирались и не собираются. По одной простой причине: нельзя иметь отношения ни с кем, с пустым местом, кто не является субъектом, с неодушевлённым предметом, с предметом пассивным, не имеющим своей воли и силы. А граждане не обладают субъектностью — вот что главное эти граждане не могут понять. Поэтому абсолютно по хую что вы там себе думаете и о каких высоких материях рассуждаете, как вы там себя позиционируете и как относитесь к чему угодно: это НИКОГО не ебёт и НИ НА ЧТО не влияет. Пастуха, а тем более хозяина стада мнение баранов не волнует от слова совсем, бараны должны одно делать — идти на бойню туда, так и тогда, как это решит хозяин. Хозяева решают СВОИ проблемы. Достигают СВОИ цели. А не ваши. Одни уважаемые пацаны забили стрелку с другими уважаемыми пацанами и их окружающие интересует ровно настолько, насколько они являются ресурсом необходимым для устранения конкурирующей силы. То есть вы, дорогие читатели — пушечное мясо. В независимости от того что вы там себе напридумали и в насколько оргазмическом экстазе в такт с колебаниями линии партии подмахиваете.
Это касается не только данной конкретной «спецоперации», а вообще любого «мировоззрения». Вы можете быть хоть либералом, хоть социал-демократом, хоть фашистом, хоть буддистом, хоть верить в плоскую Землю — это не имеет ни малейшего значения, потому что то что у вас в голове — это у вас в голове, а для реальности чьи-то мысли имеют значение только когда выражаются действием.
Приходя на работу вы все, независимо от ваших «убеждений», становитесь не сторонниками чего-то там, а служащими, рабочими — бухгалтерами или токарями, дворниками или кассирами, водителями или прочими винтиками огромного механизма — и ваше взаимодействие с реальностью наиболее сильно именно в этом качестве — потому что взаимодействие каких-то экономических агентов безусловно приводит к изменению в том числе и на буквальном физическом уровне: в результате этих действий строятся города, роются шахты, выращивается хлеб и так далее. Вы можете быть полной амёбой во всех остальных отношениях, но хотя бы это делаете всегда и безусловно, как тот ослик, крутите своё колесо и через это как-то взаимодействуете с другими людьми. Делаете вы это с полным смирением, безучастием, или наоборот с ненавистью и отвращением, с верой в Аллаха или Иисуса, прочитав все книги Блаватской или полное собрание сочинений Маркса — не имеет никакого значения, потому что прочитанное не ведёт вас ни к какому действию, это не имеет последствий — от этого ни один грамм массы во Вселенной не колышится (ну кроме той толики вещества, которая превращается в ходе физиологической деятельности организма, мышление тоже требует некоторого расхода вещества и энергии), а вот функцию свою рабочую вы исполняете всегда. При этом в большинстве случаев функцию подчинённую, являясь средством достижения чьих-то чужих целей, то есть опять-таки собственной субъектностью не обладая.
Конечно, любители порассуждать о «тонких планах» и прочей хронической духовности будут горячо возражать, мол внутренний настрой тоже имеет значение, и что ведущий «внутреннюю духовную работу» когда-то что-нибудь может быть сделает и это будет иметь вполне зримые и осязаемые последствия. Ага. Тогда, когда сей духовный деятель жопу от дивана оторвёт и сделает что-нибудь с противной грубой материей.
Ну в самом деле, вот что меняется от того что вы думали об одном, а потом стали думать о другом, если как ходили изо дня в день в свою контору с девяти до пяти двадцать лет, так и ходите — и будете ходить до конца жизни? И объективный наблюдатель в виде веб-камеры, присматривающей за тем, чтобы вы балду не пинали, а пахали от звонка до звонка, не заметит никакой разницы, кроме разве что с каждым годом морщин прибавляется, а в один прекрасный день зафиксирует, что такой-то сюда больше не ходит. Что меняется? А ни хрена.
И вот эти прекраснодушные обыватели мнят, что от их мнения что-то зависит, оно на что-то влияет и что это очень важно — быть за команду под флажком правильной расцветки и ни в коем случае не болеть за команду с флажком неправильным. Поставим лайк, зашлём денежек волонтёрам — долг выполнен. Окститесь, вы даже команду не выбирали — это сделали за вас.
Некоторые могут сказать, что да, действительно, власть имущие играют в свои игры и блюдут свои интересы, но могут же цели одной социальной группы в чём-то совпасть с целями другой социальной группы и хотя бы временно им будет по пути? Да. Могут. На очень ограниченном участке и в очень специфическом качестве. Примерно как конвоирам и арестантам по дороге в тюрьму.
Одну довольно известную видеоблогершу спросили что она думает о позиции по «спецоперации» Сёмина и ряда других «левых». Она ответила в том смысле, что их критика понятна, все факты имеют место быть, но у «левых» нет конструктивной программы и не без некоторой даже патетики восклицала: а что надо было делать, надо было позволить снести Донбасс? Судя по всему такое мнение весьма импонирует значительной части публики. И в этом сразу два заблуждения. Первое и основное: а кому надо? Совершенно не важно есть ли у кого-то какая-то альтернативная программа или нет, потому что вопрошающая соотносит себя с несуществующим субъектом. Не является актором. Ни её, ни с нею согласных никто не спрашивает чего они хотят и что полагают нужным. Те, кто властны двигать войска, вводят их по своим соображениям, так, как им нужно, нисколько не интересуясь чьими-то чужими соображениями, и как ввели, когда посчитали это выгодным, так и выведут — когда посчитают выгодным. Для себя выгодным, а не для жителей Донбасса, России или ещё какой местности. В любой момент. И если бы они сочли что более выгодно их вообще не вводить — то хоть бы тот Донбасс в труху и пепел разносили или наоборот хоть бы розовой водой и духами поливали — они бы и пальцем не шевельнули.
А второе — она обращается к несуществующему субъекту. Потому что никаких «левых» не существует. Нет такого политического субъекта, нет такой социальной силы, позиция которой могла бы как-то влиять — в каком бы то ни было виде — на подобные решения. Поэтому смешно требовать от неё какой-либо вообще программы — таковая программа равноценна планам достать месяц с неба.
Это ли не маразм ситуации: несуществующий субъект требует что-то от несуществующего субъекта? Никто и звать никак что-то хочет от таких же безруких и безъязыких инвалидов.
Самое что смешное и обидное — здесь не поможет даже взять самому в руки автомат и двинуться вершить те самые действия. Потому что личный, индивидуальный выбор в такой ситуации будет вписан точно так же в контекст чужой воли: кто-то может что-то там взять в руки только потому что имеющие власть позволяют брать это в руки, эти берущие предусмотрены точно так же, как и прочий расходный материал. И если бы им это было не нужно — можно не сомневаться, что таковых желающих близко бы к границе не подпускали, а отлавливали, а самых упорных возможно даже отправляли бы в места хоть и считающиеся не столь отдалёнными, но обычно весьма неблизкие. Если не покруче.
Один в поле не воин. Во взимодействии коллективных субъектов решать что-то может только коллективное же действие.
Но народишко думать над таким не желает. В волонтёрских пабликах стоит вой: передайте царю, что англичане ружья кирпичом не чистят, подайте челобитную — может хоть сам бюрократов противных подтолкнёт и перестанут наконец палки в колёса ставить, ну не могут они али трудно отечеству что-то делать — ну мы ж понятливые, мы отечество не затрудним и ни копейки ни просим, давайте мы сами всё что надо сделаем, сами организуемся, сами всё соберём, привезём, порешаем. Сущеглупые. Меня не перестаёт поражать такая наивность на грани тупости. Самим что-то решать — это последнее что вам позволят. Это то, с чем десятки лет изо всех сил борются, загоняют пресловутую низовую инициативу и самоорганизацию под шконку, это последнее что властьимущим нужно. И вы думаете, что сейчас как раз такая пора, что можно наконец — и нужно — дать развернуться энтузиастам, дать им проявить инициативу, просто может быть кто-то не в курсе, не знает и надо сообщить? Хуем вам по губам дадут — и то много, а не инициативу. Не, вот там на всякие броники, коптеры, прицелы, жратву, медикаменты — это собирайте, экономьте для уважаемых людей казённые закрома. Это ж мечта — чтобы кто-то чужие каштаны из огня да за свой счёт таскал. Повешенный должен сам платить за свою верёвку.
Так что получается как в том анекдоте: «Как ни крутитесь, Сарочка, вас всё равно выебут. Рабинович, вас это тоже касается». Поэтому, народ, не позорьтесь, если уж нифига реально сделать не можете — то хоть не симулируйте деятельность, не обманывайтесь и не обманывайте ложной значимостью — хоть дышать может чуток легче будет, и так кругом океаны вранья. Враньём вы только создаёте благоприятный фон для тех, кто цинично пользуется вами. А ведь если что-то пойдёт не так — вы будете за их грехи отвечать, на вас повесят ответственность, вы будете расхлёбывать ту кашу, которую они заварили и разгребать дрова, которые они наломали. Причём разгребать придётся в любом случае, потому что в существующей парадигме социального устройства хороших выходов нет, этот поезд несётся под откос и ему уже не свернуть. И кто бы ни победил в ходе каких-то текущих локальных конфликтов, это никого от глобальной катастрофы не спасёт. Глупо драться за лучшее купе в идущем под откос составе.
Могут сказать: это как-то сильно мрачно, пессимистично, неужели нет каких-то других вариантов? Гипотетическая конструктивная программа могла бы быть. Но даже при её наличии ни Сёмин, ни кто-то из того же ряда публицистов не мог бы озвучить её публично — потому что за такие речи можно и срок схлопотать. А главное — вы же не будете этим заниматься. Ну не будете. Хотели бы — уже бы занимались. Проще в бложики строчить про свою поддержку, великую духовную миссию, войну Востока и Запада, ещё какую-нить пафосную херню, «вести войну на информационном фронте» и посылать когда-никогда сто рублей на благотворительность.
На Медузе вышел годный лонгрид по истории Украины.
Когда появился украинский народ?
Была ли Украина российской колонией?
Что украинцы думают о Бандере?
Украинский историк Ярослав Грицак отвечает на главные вопросы россиян об истории Украины
https://meduza.io/feature/2022/11/28/ko ... -o-bandere
(нужен VPN)
Когда появился украинский народ?
Была ли Украина российской колонией?
Что украинцы думают о Бандере?
Украинский историк Ярослав Грицак отвечает на главные вопросы россиян об истории Украины
https://meduza.io/feature/2022/11/28/ko ... -o-bandere
(нужен VPN)
Вот давно говорю: образование — оно не про знание.
А про то, чтобы научить способам получения этого знания.
А про то, чтобы научить способам получения этого знания.
Почему теории кажутся подозрительными 1: Религиозная подача теории
Почему теории кажутся подозрительными
Суть проблемы и ненадёжные объяснения причин
Вы не задумывались над тем, почему так выходит, что одни теории через какое-то время принимаются или отвергаются практически всеми, а другие могут столетиями пребывать в том состоянии, когда изрядная часть людей с ними согласна, а другая — постоянно пытается их оспорить?
Вроде бы, какая разница?
Есть одна теория, а есть другая. Поначалу, естественно, обе вызывают скепсис, поскольку в них говорится про новую трактовку наблюдений, про новые прогнозы и т.п. О них учёные и неучёные спорят, скажем, пять или десять лет, и в это время авторы и сочувствующие вносят исправления и уточнения с целью что-то противопоставить скептикам.
Однако потом у первой теории неумолимо накапливается «критическая масса» доводов, после чего практически все говорят: «Ок, в общих чертах тут всё верно, считаем теорию действующей». Тогда как про вторую теорию вроде бы доводов набрали раз в десять больше, но всё равно, скажем, треть тех, кто с ней знаком, говорит: «не, тут что-то сильно не так — такое не можем быть правдой, а в лучшем случае лишь содержать элементы правды».
Свернуть
Часто это объясняют тем, что «просто некоторые теории сложны для понимания серыми массами — только лишь очень умные люди могут их понять».
Но ведь, скажем, уравнения Навье-Стокса про течение жидкости или аналитическое решение даже относительно простых задач из области теории вероятностей сильно сложнее, чем основные положения теория эволюции или диагональный аргумент Кантора.
Если предположение о том, что всё дело в «сложности» верно, то против Навье-Стокса пик должно быть наточено в разы больше, нежели на теорию эволюции.
Почему в случае с теорией вероятностей споры идут лишь про некие частные задачи — правильно или неправильно их кто-то решил, а вот спор, скажем про теорему Гёделя, которая гораздо проще теорвера в целом, обычно как раз про «не ерунда ли она вся целиком, вместе со всеми её выводами»?
Есть и ещё одно как бы объяснение: «про одни теории люди ничего не понимают, а потому боятся в них лезть, а другие кажутся им понятными, поэтому-то они про них и рассуждают».
Ок, если так, то общую теорию относительности все должны принимать беспрекословно: ведь её математика оказалась слишком сложной даже для самого её создателя — Эйнштейна. Даже ему пришлось обращаться за помощью. А вот против законов Ньютона, для использования которых в ряде случаев достаточно программы второго класса школы, должна вестись массовая борьба. Но мы почему-то наблюдаем обратное.
Если же дело в том, что одно появилось раньше, а другое позже, то почему мы не видим массовых споров, в которых предлагается от ньютоновской физики перейти обратно к аристотелевской?
Не выглядит ли это так, будто бы этими двумя взаимоисключающими «объяснениями»: «ну, тут же сложно — не каждый поймёт, потому и спорят» и «ну, тут же просто — каждый поймёт, потому и спорят», — просто пытаются отмахнуться от вопроса? Просто задним числом выбрать один из двух вариантов, подходящий к каждому конкретному случаю?
На мой взгляд, как раз выглядит.
Ещё есть объяснение, что всё дело в том, что некоторые теории просто «давят людям на эмоции» — ну там, входят в противоречие с религией или типа того. А потому с ними начинают бороться, как с попиранием устоев. Вместо того, чтобы смиренно их принять.
Положим, для теории эволюции и для теории шарообразной Земли такое объяснение подойдёт и даже, как показывает практика, оно правда является весьма сильной составляющей некоторых актов борьбы с оными.
Однако на какую такую религиозную мозоль давит теория множеств или проблема остановки?
И почему за плоскую Землю выступают в том числе и те, кто ни в каких богов не верит?
«Давит на эмоции» подходит лишь для небольшого множества проявлений, равно как и «никому не понятно / всем понятно». То есть подстегнуть процесс всё это до какой-то степени наверно может, но в целом сложившегося положения не объясняет.
По этой причине мне бы хотелось поделиться своими предположениями о том, почему с теориями происходит вот так вот, и как вообще люди чуть ли не на интуитивном уровне отделяют то, что подозрительно смахивает на буллшит, от того, что можно принять, поскольку «обоснований уже достаточно».
Причём сразу хочу заметить: в большинстве случаев роль будет играть не один из далее раскрытых факторов, а скорее всего все они сразу — разве что, с разной силой для разных концепций. Поэтому не надо трактовать приведённые в каждом разделе примеры как указание на то, что в их случае только один этот фактор и играет роль. Нет, он в их случае ярко выражен, а потому они но и другие факторы тоже наверняка вносят вклад.
Религиозная подача теории
Этот фактор, надо отметить, проще всего исправляется: надо всего лишь изменить стиль и акценты подачи. Сама теория, быть может, никаких особых проблем не содержит вообще, а её неприятие вытекает из-за исторически сложившейся традиции изложения оной.
Однако эта же фактор, на мой взгляд, одновременно с тем чаще всего имеется и сильнее всего проявляется.
Ярким примером его проявления выступают теория шарообразности Земли и теория эволюции.
Обе две преподают в школе, причём обычно в характерной для школы манере: «Просто выучите это». «Это так, потому что я, учитель, так сказал». «А если вы мне не верите, что уже преступление, так, вон, в учебнике написано так же».
Кучу других вещей излагают в ровно том же ключе, однако часть оных просто сразу же забывается (например, названия каких-то биологических видов и ареал их обитания), другая часть кажется не влияющей ни на что (фамилия какого-то там генерала в чьей-то там армии тысяча шестьсот лохматого года), а третья часть таки имеет множество вполне осязаемых проявлений, которые хорошо согласуются с изложенным, пусть даже его при изложении предложили тупо принять на веру (вычисление произведений чисел, какие-то химические реакции, построение предложений на иностранных языках).
Однако с формой Земли децл не так. Образ достаточно яркий — такое сразу не забудешь. Это кажется важным для личной модели мира, поскольку по Земле каждый ходит каждый день. И одновременно с тем «бытовые» наблюдения говорят о том, что Земля — плоская.
Разумеется, её шарообразность можно вычислить по овердофига косвенных признаков, однако они не лежат на поверхности. И подавай в школах эту теорию через раскрытие этих признаков — в том числе на лично поставленных экспериментах, процент людей, спорящих с шарообразностью, был бы исчезающе мал.
Но вместо этого косвенные признаки упоминаются как-то мимоходом, причём обычно выбираются наименее убедительные: «ну, типа, можно видеть, что корабль скрывается за горизонтом».
Да кто это видел-то сам лично? Много ли таких? Большинство и на море-то пока ещё не были — не говоря уже о том, чтобы побывать там достаточное количество раз, чтобы хотя бы однажды увидеть отплывающий за горизонт корабль.
И где гарантия, что это не оптический эффект атмосферы? Вы ж сами рассказывали про миражи в соседнем параграфе — вдруг тут тоже оно же?
Или, скажем, мой дом, вон, тоже скрывается, если отойти — за холмом. Быть может, корабль просто от нас закрывают волны на поверхности?
В таком разрезе оно выглядит как «просто поверьте авторитетным людям, что скрывается, и что скрывается, потому что земля шарообразная». Как и про форму Земли сразу — чего там.
Естественно, часть людей решает, что авторитетные люди просто трындят. Тем более, что многие школьники как раз к середине школы начинают замечать, что взрослым, когда-то казавшимся очень честными и умными, вообще свойственно тупить, заблуждаться и врать. Особенно врать детям — тут, как многие думают, вообще нечего стесняться.
И если в школе, быть может, приходиться делать вид, что ты как бы согласен — а то два поставят, — после школы наступает свобода и вот тут-то уже можно высказаться вслух. Но так, конечно, ты ещё со школы считал, что с формой Земли тебя обманули. А возможно, и с половиной всего остального.
Теория эволюции, разумеется, как повод задуматься уже менее очевидна и каждый день с ней человек не сталкивается, однако вопрос про то, откуда взялось всё вот это разнообразие живых организмов и откуда взялся человек как вид, с большой вероятностью рано или поздно появится у каждого.
Одновременно с тем простых способов проверки по косвенным признакам, в отличие от формы Земли, в теории эволюции не так, чтобы много. Причём даже возможность посмотреть на гены тут не особо помогает. Ну, Ок, признаки ими передаются, и что? С этим, вон, и креационисты тоже не спорят.
Фактически, единственным зримым доказательством является палеонтологическая летопись. Однако пристальное с ней знакомство потребует прорвы времени, а поверхностное имеет очень слабую доказательную силу. Ведь, право слово, из того, что вам покажут череп крысы и череп собаки, которые в чём-то схожи, вовсе не следует, что собаки вывелись из крыс. С чего бы тогда по другим двум черепам делать этот вывод?
Причём приведённое тут рассуждение — это даже не пример заблуждения. Напротив, именно так и следует рассуждать в рамках научного метода. Два или даже пять черепов ничего не доказывают. Что-то доказывает только вот эта вот прорва черепов, которые отсортировали по анатомическим сходствам и по времени проживания носителя этого черепа.
Только в этом случае наилучшим объяснением оказывается цепочка небольших на каждом этапе изменений, которая приводит к большим изменениям на сроках в миллионы и десятки миллионов лет.
Но, увы, даже это не доказывает теорию эволюции целиком, поскольку останки никак не говорят нам о том, как вёлся отбор, к чему это могло привести, и даже что он вообще вёлся. Ведь если у нас просто есть возможность брака при копировании, то мы точно так же через миллионы итераций изготовления копии с предыдущей копии обнаружим, что, весьма вероятно, текущая копия очень сильно отличается от исходного состояния.
Не, ну вы ж наверно играли в «сломанный телефон»? Там ведь фраза, которую вслух произносит последний человек в цепочке, тоже сильно отличается от той, что сказали первому шёпотом. И что, где же там был отбор?
Изменения-то очевидны — это была эволюция или нет? Ну, та, которая в «теории эволюции».
Иными словами, мало того, что теория эволюции подаётся в том же стиле «это так, потому что это так, я сказал», так ещё и не доносится сам смысл теории — только какие-то её разрозненные фрагменты.
Шарообразность Земли как бы противоречит бытовому опыту, тогда как получить иной опыт просто не предлагают, а при изложении теории эволюции не только не дают никакого опыта, так ещё и, по сути, не дают собственно самой теории.
Девять из десяти, если не 99 из 100, видят её примерно так: «Ну, там, чо-то гены мутируют, а потом сильнейшие выживают, потому что отбор, и вот теперь все разные».
Реальный же смысл теории эволюции, на самом деле, в том, что итерационный алгоритм, обладающий тремя свойствами — наследственность, изменчивость и отбор — будет работать всегда. Просто по своему построению. И под «работать» тут подразумевается то, что «агенты эволюции», чем бы они ни были, будут иметь тенденцию всё лучше и лучше подходить под текущий критерий отбора.
Не надо верить, будто «на Земле было так, поскольку Дарвин так сказал». Напишите самостоятельно программу с «виртуальными агентами», обладающую этими тремя свойствами, и своими глазами посмотрите, что у вас будут наблюдаться гораздо более устойчивые тенденции, чем те никакие, которые были бы при случайном изменении параметров у «агентов» без каких-либо внешних критериев и зависящего от них выбора тех, кто породит следующую итерацию. Попробуйте отдельно убирать наследственность, мутации и зависимость в выборе родителей следующего поколения от их показателей и посмотрите, как будет меняться результат.
В приложении к живым организмам на Земле эволюция хороша как теория не потому, что кому-то явилось откровение, затмившее собой все предыдущие религиозные книги, а потому что этот алгоритм правда всегда «работает» в вышеозначенном смысле, и наблюдаемое в палеонтологической летописи отлично ложится именно на эти закономерности. Что отдельно подкрепляется десятками тысяч актов сознательной селекции, внезапно, основанной в точности на тех же принципах, что и эволюция без сознательного вмешательства человека.
Но это всё, увы, почти целиком остаётся за кадром, по коей причине куча людей ощущает, что это им учителя и прочие взрослые попытались навешать лапши на уши.
А что вы хотели-то? Если вы преподаёте астрономию и теорию эволюции как религию, то чего удивительного в том, что некоторые потом решают поменять одну религию на другую?
Или, тем более, решают поменять даденную им религию на концепцию пусть с хреновой, но всё-таки аргументацией? Отличной от «просто поверьте мне, что это так».
Не-не, речь не про то, что начни мы преподавать науку как науку, а не как богоданное откровение, сто процентов людей однозначно примут сто процентов того, что им преподавали. Всё равно, с одной стороны, останутся фрики и верующие в авторитет (просто не в ваш), а с другой стороны, в самой науке останутся какие-то ошибки, которые кто-то постарается пофиксить альтернативными теориями.
Однако хотя бы вот эти уже практически несомненные для понимающих тему с точки зрения науки вещи — шарообразность Земли и эволюция — и для большинства других тоже будут не религиозным знанием, в которое надо поверить и заучить, и не лапшой, которую пытались им повесить на уши эти мутные учителя, а чем-то экспериментально обоснованным и понятным по устройству.
Ясное дело, эти две теории — лишь самые яркие примеры. Если так преподавать почти всё, то это почти всё тоже будет религией. Просто нишевой, ввиду того что люди в среднем гораздо слабее в это вовлечены, а потому не распространяющейся на широкие массы.
То есть отличие будет только в том, сколько людей сочтут тему достаточно важной, чтобы её вообще обсуждать, а не забудут уже через неделю после сдачи зачёта.
Вон, посмотрите на то, сколько людей, считающих, что не пофиг кто куда ходил пятьсот лет назад, радостно принимают Новую Хронологию. Независимо от того, как усердно они учили историю в школе.
Почему?
Да всё потому же.
В школе им рассказали, кто куда ходил, но не рассказали, откуда мы это вообще знаем. «Это так, потому что так написано в учебнике». А в учебнике так написано, потому что так сказал Великий Академик. Заучите это наизусть — завтра контрольная.
Ну Ок, появляется другой Академик и пишет другую версию. Только в его «учебнике» написано, откуда он это взял. Да, способы взятия очень хреновые — вообще никаких проблем их сокрушить. Но понимаете ли, у него эти способы изложены. А нормальные способы в школьном курсе — нет. И ненормальные тоже нет. Никакие способы в нём не изложены вообще — только факты для заучивания, преподносимые как богоданные.
Большинство людей не трётся целыми днями среди нормальных историков, поэтому им просто неоткуда про эти способы узнать. Даже про то, что такие способы вообще есть, неоткуда. Не говоря уже про то, как их в каждом конкретном случае применяли, чтобы потом сделать выводы, которые будут вписаны в учебник.
По этой причине не идёт конкуренция «нормальной истории» и «фрической её версии». Это — конкуренция религии, в которой некоторые описания событий прошлого пересекаются с остающейся глубоко за кадром исторической наукой, и пусть хреновой, но всё-таки аргументации.
Как это было в случае с формой Земли и теорией эволюции тоже.
Иными словами, один из часто играющих роль факторов вот такой: есть какие-то сферы, про которые достаточно много людей скорее всего зададутся вопросами «как оно и почему оно так?».
Однако доступные этим людям источники — в первую очередь общеобразовательные школы и вузы, но не только — почти всегда преподносят научную версию как религию. Сосредотачиваясь на «фактах», которые надо заучить, а не на способах выяснения этих фактов и не на связке этих способов с выводами.
То есть на том, что «это так, потому что так сказал кто-то авторитетный», а не на «вот так это выяснили, и вы сами тоже могли бы это выяснить, давайте попробуем».
Альтернативные же версии при этом тоже могут подаваться как религия, и тогда мы просто наблюдаем схватку двух религий, где разные авторитеты клянутся, что именно им было дано правильное откровение.
А могут подаваться как «протонаука» — с хреновой, но всё-таки аргументацией. Что выгодно их позиционирует в глазах людей с хотя бы зачатками критического мышления на фоне вроде бы научной версии, из которой ловко исключены все составляющие науки и даже вообще рассуждений.
При этом неважно, насколько «на самом деле» верны школьно-мэйнстримные, реально научные и альтернативные версии сами по себе. Битва будет длиться вечно — что в версии «религия против религии», что в версии «централизованно насаждаемая религия против хреновой, но аргументации».
Продолжение следует
https://lex-kravetski.livejournal.com/740463.html
Цикл познавательных заметок про Югославию.
История соседства народов и жизни в одной стране.
Аналогии с Россией, Кавказом и Украиной вполне прозрачны.
Впечатлительным лучше не читать.
Игры в фашизм по-балкански. 1 часть
https://hueviebin1.livejournal.com/495464.html
Игры в фашизм по-балкански-1.2
https://hueviebin1.livejournal.com/495669.html
Игры в фашизм по-балкански-1.3
https://hueviebin1.livejournal.com/495873.html
Продолжение на Патреоне или Бусти - в конце 3-й заметки есть ссылки.
История соседства народов и жизни в одной стране.
Аналогии с Россией, Кавказом и Украиной вполне прозрачны.
Впечатлительным лучше не читать.
Игры в фашизм по-балкански. 1 часть
https://hueviebin1.livejournal.com/495464.html
Игры в фашизм по-балкански-1.2
https://hueviebin1.livejournal.com/495669.html
Игры в фашизм по-балкански-1.3
https://hueviebin1.livejournal.com/495873.html
Продолжение на Патреоне или Бусти - в конце 3-й заметки есть ссылки.
Власти насаждают культ духовноскрепия и возрождения традиций.
В их представлении традиционная русская семья это нечто такое патриархальное, бородатое, чинное. Никаких ЛГБТ, изба, висят наливные яблоки, квас, румяная жена, и детки бегают.
Попробуем осуществить экскурс в этим самые народные традиции.
Серия из двух заметок даёт ответы на вопросы:
- Откуда в России культ секс-насилия?
- Откуда традиционное отношение русских к своим женщинам как к скотине, которую необходимо избивать до полусмерти и насиловать?
- Почему менты в России ебут задержанных бутылками и гантелями? Почему вертухаи на зоне ебут заключенных швабрами, табуретками и другими подручными средствами?
- Почему акт секс-насилия над мужчиной является в России символическим? (Спойлер: это опускание, приравнивание к женщине — то есть, к недочеловеку).
- Почему обычай группового изнасилования, который уже почти иссяк к началу 90-х, при Путине вспыхнул в России снова и становится отличительной чертой именно российского общества?
Культурная традиция изнасилования на Руси от Романова до Путина
ч. 1. https://hueviebin1.livejournal.com/499166.html
ч. 2. https://hueviebin1.livejournal.com/499295.html
Ну и после прочитанного уже совершенно не удивляет описание того, что творили советские солдаты в освобождаемой Европе и в Германии.
Из книги Леонида Рабичева "Война всё спишет. Воспоминания офицера-связиста 31-й армии. 1941—1945":
Ну как, вы всё ещё хотите возврата к "традициям" и "русской духовности"?
В их представлении традиционная русская семья это нечто такое патриархальное, бородатое, чинное. Никаких ЛГБТ, изба, висят наливные яблоки, квас, румяная жена, и детки бегают.
Попробуем осуществить экскурс в этим самые народные традиции.
Серия из двух заметок даёт ответы на вопросы:
- Откуда в России культ секс-насилия?
- Откуда традиционное отношение русских к своим женщинам как к скотине, которую необходимо избивать до полусмерти и насиловать?
- Почему менты в России ебут задержанных бутылками и гантелями? Почему вертухаи на зоне ебут заключенных швабрами, табуретками и другими подручными средствами?
- Почему акт секс-насилия над мужчиной является в России символическим? (Спойлер: это опускание, приравнивание к женщине — то есть, к недочеловеку).
- Почему обычай группового изнасилования, который уже почти иссяк к началу 90-х, при Путине вспыхнул в России снова и становится отличительной чертой именно российского общества?
Культурная традиция изнасилования на Руси от Романова до Путина
ч. 1. https://hueviebin1.livejournal.com/499166.html
ч. 2. https://hueviebin1.livejournal.com/499295.html
Ну и после прочитанного уже совершенно не удивляет описание того, что творили советские солдаты в освобождаемой Европе и в Германии.
Из книги Леонида Рабичева "Война всё спишет. Воспоминания офицера-связиста 31-й армии. 1941—1945":
Это ещё и к вопросу о Буче и прочих сообщениях с Украины о поведении глубинного русского народа, которые патриоты спешат сходу назвать "фейками"."Наши танкисты, пехотинцы, артиллеристы, связисты нагнали их, оттеснили в сторону стариков, тысячами набросились на женщин и девочек… Женщины, матери и их дочери, лежат справа и слева вдоль шоссе, и перед каждой стоит гогочущая армада мужиков со спущенными штанами. Обливающихся кровью и теряющих сознание оттаскивают в сторону, бросающихся на помощь им детей расстреливают. Гогот, рычание, смех, крики и стоны".
"На ступеньках дома стоит майор А., а два сержанта вывернули руки, согнули в три погибели тех самых двух девочек, а напротив – вся штабармейская обслуга – шофера, ординарцы, писари, посыльные… Командует майор А.: "Взять девочек за руки и ноги, юбки и блузки долой! В две шеренги становись! Ремни расстегнуть, штаны и кальсоны спустить! Справа и слева, по одному, начинай!"
А. командует, а по лестнице из дома бегут и подстраиваются в шеренги мои связисты, мой взвод. А две девочки лежат, руки в тисках, рты забиты косынками, ноги раздвинуты – они уже не пытаются вырываться из рук четырех сержантов, а пятый срывает и рвет на части их блузочки, лифчики, юбки, штанишки. Выбежали из дома мои телефонистки – смех и мат.
А шеренги не уменьшаются, поднимаются одни, спускаются другие, а вокруг мучениц уже лужи крови, а шеренгам, гоготу и мату нет конца. Девчонки уже без сознания, а оргия продолжается.
Гордо подбоченясь, командует майор. Но вот поднимается последний, и на два полутрупа набрасываются палачи-сержанты. Майор А. вытаскивает из кобуры наган и стреляет в окровавленные рты мучениц, их утаскивают сержанты".
Скачать PDF: https://imwerden.de/publ-11335.html
Ну как, вы всё ещё хотите возврата к "традициям" и "русской духовности"?
№ 92: euggn,
Ну, в авиации Вы эту тему не продвинете. С уважением!
Ну, в авиации Вы эту тему не продвинете. С уважением!
№ 103: BadBlock, помница мне, как на форуме частенько припоминали "2 миллиона изнасилованных немок" в коннотации, что типа всё это брехня и вражеская пропаганда и поклёп на красную армию с целью дискредитации заслуг СССР в войне против фашизма. Так получается это был не поклёп, а правда? Неожиданно.
№ 105: Jha,
2 млн получены "статистическим умножением" — т. е., жульнически.
Легко показать, что фактически взяты с потолка. На этом и была основана критика.
Однако если к ним относиться не как к конечной цифре, а просто как к обозначению масштаба бедствия, ситуация печальна.
2 млн получены "статистическим умножением" — т. е., жульнически.
Легко показать, что фактически взяты с потолка. На этом и была основана критика.
Однако если к ним относиться не как к конечной цифре, а просто как к обозначению масштаба бедствия, ситуация печальна.
Русских женщин немцы ни насиловали, ни убивали? Прочтите рассказ Елены Кучеренко "Смерть, которая все расставила по местам".Jha писал(а) ↑ 27 дек 2022 23:38: № 103: BadBlock, помница мне, как на форуме частенько припоминали "2 миллиона изнасилованных немок" в коннотации, что типа всё это брехня и вражеская пропаганда и поклёп на красную армию с целью дискредитации заслуг СССР в войне против фашизма. Так получается это был не поклёп, а правда? Неожиданно.
№ 108: Ольга1008, Преступления фашизма были осуждены и заклеймены в отличие от...
По вашей логике, если был убийца и насильник, то его жертва и его родственники имеют право убивать и насиловать в ответ родственников убийцы и насильника?
По вашей логике, если был убийца и насильник, то его жертва и его родственники имеют право убивать и насиловать в ответ родственников убийцы и насильника?
А вообще очень показательна позиция Ольги и подобных персонажей по отношению к "врагам".
Они нам (кому это "нам" - отдельный вопрос?) плохо делали, теперь мы имеем право и будем мстить, и не смейте нас осуждать.
Очень по-христиански по-православному.
А как же подставить левую щеку и простить? Не этому ли учит их спаситель?
Но что-то не вспоминают они про это.
Больше про "святые воинства" за "правое" дело вспоминают.
Они нам (кому это "нам" - отдельный вопрос?) плохо делали, теперь мы имеем право и будем мстить, и не смейте нас осуждать.
Очень по-христиански по-православному.
А как же подставить левую щеку и простить? Не этому ли учит их спаситель?
Но что-то не вспоминают они про это.
Больше про "святые воинства" за "правое" дело вспоминают.
О чём я всю дорогу говорю.
=======
Им НЕ виднее!
В спорах русских касательно «разгула нацизма в Украине» имеется один железобетонный (на первый взгляд) аргумент, не оставляющий от любого довода «против» камня на камне. Почти у каждого в загашнике найдется знакомый беженец с Донбасса, который, приехав, рассказал «как все было на самом деле». И если ты увещеваешь о том, что никакого «нацизма» там не было, то велика вероятность услышать в ответ: «А вот я знаю семью, приехавшую с Донбасса, и они рассказывали о царивших там ужасах...». После этого, действительно, возразить нечего — не можешь же ты, ни дня не бывавший на Донбассе, знать, что там происходит, лучше, чем человек, проживший там всю жизнь!
На самом деле еще как можешь. «Со стороны», действительно, порой виднее, и цена показаниям большинства населения — медный пятак в базарный день. А все потому, что большинство людей обладают удивительным талантом не видеть ничего дальше своего и без того короткого носа. Более того, они фантастическим образом умудряются ничего не видеть, даже оказавшись в самой гуще событий. Кругозор большинства не выходит за границы бордюров дороги, по которой пролегает их путь от дома до работы либо от дома до магазина. А если магазин находится по пути к работе, то жизнь, считай, удалась. Что он в принципе может знать и видеть, окромя одних и тех же многовековых луж, всякий раз собирающихся в трещинах асфальта после дождя у его дома?
Поэтому единственный источник информации о происходящем за его окном тот же, что и у остальных — это телевидение и городские легенды. А поскольку у страха глаза велики, то в экстренной ситуации эти легенды приобретают совсем уж гепертрофированные формы уродства. И, естественно, человек оказывается восприимчив именно к тем легендам, которые отвечают его изначальным запросам к этому миру. С началом войны на Донбассе местное население мигрировало либо внутри самой Украины, либо уехало в Россию. Последних, даже по официальным данным России, оказалось в несколько раз меньше, чем тех, кто от войны решил бежать вглубь Украины. Такой он, нацизм, да. Естественно, путь в Россию выбрали преимущественно те, кто изначально был пророссийски ориентирован, а потому и впитывал в себя, как губка, все байки и городские легенды этого толка. Именно их по приезде он и начал рассказывать.
Ярчайший пример: кто может знать о чеченской войне лучше, чем те, кто в ней принимал непосредственное участие? На деле же ветераны чеченских войн о происходящих там событиях не знают ровным счетом нихуя. Например, любой уважающий себя ветеран чеченских войн обязательно вам расскажет о коварных прибалтийских снайпершах в активе чеченских сепаратистов, которые очень любили российским солдатам стрелять по яйцам. В те годы я жил недалеко от военно-медицинской академии, где проходило лечение огромное количество солдат, и слышал эти истории я от них лично. Некоторые даже рассказывали, что лично ловили таких снайперш и в качестве отмщения пускали их целой ротой по кругу, после чего засовывали гранату знамо куда и подрывали. Судя по их рассказам, прибалтийских снайперш в Чечне было, наверно, даже больше, чем женщин во всей Прибалтике. Однако же есть нюансъ: в Чечне не было НИ ОДНОЙ прибалтийской снайперши. За все время ведения боевых действий в регионе было официально задокументировано наличие чуть более чем десяти снайперш женского пола не чеченского происхождения. Среди них было несколько украинок, таджичка, но большинство — русские (целых две из Санкт-Петербурга).
Откуда миф берет свои корни — понятно: в советское время в прибалтике базировалась лучшая команда биатлонисток. Во время чеченской войны у России с Прибалтикой были очень натянутые отношения, и в какой-то момент в Чечне поймали бабу-снайпершу. Она оказалась петербурженкой. Потом поймали кого-то из Омска, потом из Полтавы. Но великие глаза страха сделали свое черное дело, и в фантазиях воевавших солдат несколько случайных славянок превратились в целую армию прибалтийских снайперш.
Другой пример: кто может знать о том, что происходило на Балканах, лучше, чем жители Балкан? На деле же жители Балкан так же не знают об этом ровным счетом ничего. Например, любой уважающий серб с пеной у рта будет вам доказывать, что чуть ли не лично видел «Желтый дом», в котором вероломные албанцы воровали органы у ничего не подозревающих сербов. Ну, а как он может этого не знать, если лично был участником событий? Но суть в том, что этому не существует также ни одного подтверждения, а всеразличные ООНы с Гаагскими трибуналами даже не рассматривали этот вопрос на своих трибуналах. Потому что это обычная городская легенда, не выдерживающая никакой критики. Изъятие (но главное — их успешная сохранность и трансплантация) — это крайне сложный, ювелирный процесс, требующий как идеальных условий, так и соответствующей техники и классификации. Косово 90-х — это самый всратый бомжатник планеты, качество же образования албанцев было на чисто африканском уровне. О том, что там бушевали эпидемии всеразличных кишечных палочек, и говорить не стоит. Как в условиях полной антисанитарии, не менее полного отсутствия специалистов и оборудования, да еще и под постоянными обстрелами возможно поставить на поток такие сложные операции, одним лишь сербам известно.
Любой албанец, в свою очередь, вам поведает о том, как в 1990 году лично видел, что сербская полицейщина отравила зарином тысячи албанских школьников (на самом деле эти школьники всего лишь слегли от ротовирусной инфекции, которую из-за вопиющей антисанитарии подхватили через питьевую воду). Вот такую «ценность» и представляют собой свидетельства очевидцев событий.
Поскольку в Россию бежали исключительно пророссийски настроенные беженцы Донбасса, то и истории они с собой привезли соответствующие. Я же смотрел видеозаписи пророссийских митингов на площадях Донецка начала 2014 года. Там на многотысячную аудиторию всякие странные тетки в микрофон несли такую чушь, что неподготовленного читателя может взять оторопь. Я лично видел, как эти тетки вопили о том, как «хохлы» отравили всю воду, а также собираются вакцинировать все население Донбасса, «чтобы мы стали бесплодными». Вот именно посетители подобных мероприятий и помчали в Россию после войны рассказывать свои ахуительные истории.
При этом не следует забывать и о том, что беженцам, натерпевшимся лишений, в целом свойственно утрировать ситуацию для героизации себя самого, мол, посмотрите какой я несчастный, что пережить довелось. Причем зачастую они целенаправленно врут. Это отчетливо видно по некоторым пранкам Вольнова. Недавно слушал, как он какому-то ДНРовскому деду позвонил под видном представителя АП РФ, и тот ему стал заливать откровенно неописуемую дичь про фашистов-людоедов. Про то, что на улицах Донбасса было запрещено говорить на русском языке. Прямо так и сказал. На закономерные наводящие вопросы о том, как это происходило и реализовывалось, естественно, по существу ответить ничего не смог, сведя аргументацию до уровня «ну как-как... просто запрещали. Вот брали и запрещали! Нигде не мог по-русски говорить».
Проще говоря, беженцы любой страны мира по факту ни хуя не видят и не слышат, а пересказывают лишь городские легенды из числа тех, которые соответствуют их ожиданиям изначально. При этом подобные очевидцы оказываются поразительно слепы, лишь только дело касается не укладывающихся в их картину мира фактов. Например, любой серб вам в красках поведает о том, как видел зверства албанцев. Но загадочным образом ни один серб, находясь в самой гуще событий, умудрился не увидеть того, как в отношении албанцев проводилась политика полноценного апартеида, как в отношении албанцев проводились настоящие широкомасштабные этнические чистки. Довоенного полицейского террора в отношении албанцев он также умудрился не заметить. Зато все это хорошо уже видели сами албанцы, которые, в свою очередь, не менее загадочным образом умудрились проглядеть, как албанский ОАК выпиливал уже сербов целыми аулами.
С Донбассом та же история. Любой беженец с Донбасса в красках вам поведает истории о страшнейшем притеснении со стороны «хохлов», но... он никогда вам не поведает о том, что до начала войны проводился полномасштабный террор против украинских жителей Донбасса. Он вам не расскажет о том, как на проукраинские митинги нападали гопники и месили всех просто в мясо (с убийствами), он вам не расскажет о том, как в почтовых ящиках проукраинских активистов появлялись зловещие «письма счастья», он вам не расскажет о том, как ростовских гопников завозили в регион автобусами, он вам не расскажет о том, как массово пропадали без вести толпы людей из числа журналистов и местечковых политиков — отрезанные головы некоторых из них впоследствии находили в болотах (см. фото: 2014 г., ополченец тычет палкой в отрезанную голову "хохла" плавающую в реке Кальмиус. Это фото он, довольно урча, разместил в себя ВКонтакте). Их в промышленных масштабах похищали, пытали и убивали (это ДО войны), убивали садистски, со смакованием. Горловского депутата Владимира Рыбака, например, похитили и вспороли ему живот. Было огромное количество тех, кто был зачислен в «заукраинцы» лишь на основании того, что жил недозволительно богато — в сети того времени не составляет проблемы найти множество историй (подтвержденных фотографиями и т.д.) об убийствах целых семей с целью разграбления хат под благородным предлогом борьбы с украинством. О том, какого размаха беспредел достиг с началом войны, даже говорить излишне. Вот всего этого беженцы Донбасса невероятнейшим образом не заметили. Зато заметили, как им «запретили говорить по русски» — видимо, патрули языковые ходили и вслушивались в речь.
С началом же войны начались обстрелы украинской стороны — что было, то было, обстрелы беженцы увидели очень хорошо. Но вновь загадочным образом они в упор не увидели того, что сепаратисты намеренно обустраивали свои позиции в жилых массивах, дабы использовать местных в роли живого щита. Видеофактажа по этому поводу тьма, но вот они опять не увидели.
Так что возвращаемся к дороге среднего гражданина от дома до магазина: что он может увидеть там, даже если вокруг него начнется мир рушиться? Самое распространенное заблуждение — «он оттуда, ему видней». Нихуя ему не видней, вся информация, которой он обладает, также почерпнута из телевизора, газет и в особенности — городских легенд. Какую позицию он изначально занимал, соответствующую той позиции информацию и почерпнул. А приехав в Россию, еще и утрировал стократно, дабы выглядеть более геройски, получить побольше сострадания, жалости, а то и преференций на этой почве. Так что свидетельства даже самого заядлого местного очевидца не стоят и пожелтевшей от времени копейки.
https://hueviebin1.livejournal.com/499580.html
=======
Им НЕ виднее!
В спорах русских касательно «разгула нацизма в Украине» имеется один железобетонный (на первый взгляд) аргумент, не оставляющий от любого довода «против» камня на камне. Почти у каждого в загашнике найдется знакомый беженец с Донбасса, который, приехав, рассказал «как все было на самом деле». И если ты увещеваешь о том, что никакого «нацизма» там не было, то велика вероятность услышать в ответ: «А вот я знаю семью, приехавшую с Донбасса, и они рассказывали о царивших там ужасах...». После этого, действительно, возразить нечего — не можешь же ты, ни дня не бывавший на Донбассе, знать, что там происходит, лучше, чем человек, проживший там всю жизнь!
На самом деле еще как можешь. «Со стороны», действительно, порой виднее, и цена показаниям большинства населения — медный пятак в базарный день. А все потому, что большинство людей обладают удивительным талантом не видеть ничего дальше своего и без того короткого носа. Более того, они фантастическим образом умудряются ничего не видеть, даже оказавшись в самой гуще событий. Кругозор большинства не выходит за границы бордюров дороги, по которой пролегает их путь от дома до работы либо от дома до магазина. А если магазин находится по пути к работе, то жизнь, считай, удалась. Что он в принципе может знать и видеть, окромя одних и тех же многовековых луж, всякий раз собирающихся в трещинах асфальта после дождя у его дома?
Поэтому единственный источник информации о происходящем за его окном тот же, что и у остальных — это телевидение и городские легенды. А поскольку у страха глаза велики, то в экстренной ситуации эти легенды приобретают совсем уж гепертрофированные формы уродства. И, естественно, человек оказывается восприимчив именно к тем легендам, которые отвечают его изначальным запросам к этому миру. С началом войны на Донбассе местное население мигрировало либо внутри самой Украины, либо уехало в Россию. Последних, даже по официальным данным России, оказалось в несколько раз меньше, чем тех, кто от войны решил бежать вглубь Украины. Такой он, нацизм, да. Естественно, путь в Россию выбрали преимущественно те, кто изначально был пророссийски ориентирован, а потому и впитывал в себя, как губка, все байки и городские легенды этого толка. Именно их по приезде он и начал рассказывать.
Ярчайший пример: кто может знать о чеченской войне лучше, чем те, кто в ней принимал непосредственное участие? На деле же ветераны чеченских войн о происходящих там событиях не знают ровным счетом нихуя. Например, любой уважающий себя ветеран чеченских войн обязательно вам расскажет о коварных прибалтийских снайпершах в активе чеченских сепаратистов, которые очень любили российским солдатам стрелять по яйцам. В те годы я жил недалеко от военно-медицинской академии, где проходило лечение огромное количество солдат, и слышал эти истории я от них лично. Некоторые даже рассказывали, что лично ловили таких снайперш и в качестве отмщения пускали их целой ротой по кругу, после чего засовывали гранату знамо куда и подрывали. Судя по их рассказам, прибалтийских снайперш в Чечне было, наверно, даже больше, чем женщин во всей Прибалтике. Однако же есть нюансъ: в Чечне не было НИ ОДНОЙ прибалтийской снайперши. За все время ведения боевых действий в регионе было официально задокументировано наличие чуть более чем десяти снайперш женского пола не чеченского происхождения. Среди них было несколько украинок, таджичка, но большинство — русские (целых две из Санкт-Петербурга).
Откуда миф берет свои корни — понятно: в советское время в прибалтике базировалась лучшая команда биатлонисток. Во время чеченской войны у России с Прибалтикой были очень натянутые отношения, и в какой-то момент в Чечне поймали бабу-снайпершу. Она оказалась петербурженкой. Потом поймали кого-то из Омска, потом из Полтавы. Но великие глаза страха сделали свое черное дело, и в фантазиях воевавших солдат несколько случайных славянок превратились в целую армию прибалтийских снайперш.
Другой пример: кто может знать о том, что происходило на Балканах, лучше, чем жители Балкан? На деле же жители Балкан так же не знают об этом ровным счетом ничего. Например, любой уважающий серб с пеной у рта будет вам доказывать, что чуть ли не лично видел «Желтый дом», в котором вероломные албанцы воровали органы у ничего не подозревающих сербов. Ну, а как он может этого не знать, если лично был участником событий? Но суть в том, что этому не существует также ни одного подтверждения, а всеразличные ООНы с Гаагскими трибуналами даже не рассматривали этот вопрос на своих трибуналах. Потому что это обычная городская легенда, не выдерживающая никакой критики. Изъятие (но главное — их успешная сохранность и трансплантация) — это крайне сложный, ювелирный процесс, требующий как идеальных условий, так и соответствующей техники и классификации. Косово 90-х — это самый всратый бомжатник планеты, качество же образования албанцев было на чисто африканском уровне. О том, что там бушевали эпидемии всеразличных кишечных палочек, и говорить не стоит. Как в условиях полной антисанитарии, не менее полного отсутствия специалистов и оборудования, да еще и под постоянными обстрелами возможно поставить на поток такие сложные операции, одним лишь сербам известно.
Любой албанец, в свою очередь, вам поведает о том, как в 1990 году лично видел, что сербская полицейщина отравила зарином тысячи албанских школьников (на самом деле эти школьники всего лишь слегли от ротовирусной инфекции, которую из-за вопиющей антисанитарии подхватили через питьевую воду). Вот такую «ценность» и представляют собой свидетельства очевидцев событий.
Поскольку в Россию бежали исключительно пророссийски настроенные беженцы Донбасса, то и истории они с собой привезли соответствующие. Я же смотрел видеозаписи пророссийских митингов на площадях Донецка начала 2014 года. Там на многотысячную аудиторию всякие странные тетки в микрофон несли такую чушь, что неподготовленного читателя может взять оторопь. Я лично видел, как эти тетки вопили о том, как «хохлы» отравили всю воду, а также собираются вакцинировать все население Донбасса, «чтобы мы стали бесплодными». Вот именно посетители подобных мероприятий и помчали в Россию после войны рассказывать свои ахуительные истории.
При этом не следует забывать и о том, что беженцам, натерпевшимся лишений, в целом свойственно утрировать ситуацию для героизации себя самого, мол, посмотрите какой я несчастный, что пережить довелось. Причем зачастую они целенаправленно врут. Это отчетливо видно по некоторым пранкам Вольнова. Недавно слушал, как он какому-то ДНРовскому деду позвонил под видном представителя АП РФ, и тот ему стал заливать откровенно неописуемую дичь про фашистов-людоедов. Про то, что на улицах Донбасса было запрещено говорить на русском языке. Прямо так и сказал. На закономерные наводящие вопросы о том, как это происходило и реализовывалось, естественно, по существу ответить ничего не смог, сведя аргументацию до уровня «ну как-как... просто запрещали. Вот брали и запрещали! Нигде не мог по-русски говорить».
Проще говоря, беженцы любой страны мира по факту ни хуя не видят и не слышат, а пересказывают лишь городские легенды из числа тех, которые соответствуют их ожиданиям изначально. При этом подобные очевидцы оказываются поразительно слепы, лишь только дело касается не укладывающихся в их картину мира фактов. Например, любой серб вам в красках поведает о том, как видел зверства албанцев. Но загадочным образом ни один серб, находясь в самой гуще событий, умудрился не увидеть того, как в отношении албанцев проводилась политика полноценного апартеида, как в отношении албанцев проводились настоящие широкомасштабные этнические чистки. Довоенного полицейского террора в отношении албанцев он также умудрился не заметить. Зато все это хорошо уже видели сами албанцы, которые, в свою очередь, не менее загадочным образом умудрились проглядеть, как албанский ОАК выпиливал уже сербов целыми аулами.
С Донбассом та же история. Любой беженец с Донбасса в красках вам поведает истории о страшнейшем притеснении со стороны «хохлов», но... он никогда вам не поведает о том, что до начала войны проводился полномасштабный террор против украинских жителей Донбасса. Он вам не расскажет о том, как на проукраинские митинги нападали гопники и месили всех просто в мясо (с убийствами), он вам не расскажет о том, как в почтовых ящиках проукраинских активистов появлялись зловещие «письма счастья», он вам не расскажет о том, как ростовских гопников завозили в регион автобусами, он вам не расскажет о том, как массово пропадали без вести толпы людей из числа журналистов и местечковых политиков — отрезанные головы некоторых из них впоследствии находили в болотах (см. фото: 2014 г., ополченец тычет палкой в отрезанную голову "хохла" плавающую в реке Кальмиус. Это фото он, довольно урча, разместил в себя ВКонтакте). Их в промышленных масштабах похищали, пытали и убивали (это ДО войны), убивали садистски, со смакованием. Горловского депутата Владимира Рыбака, например, похитили и вспороли ему живот. Было огромное количество тех, кто был зачислен в «заукраинцы» лишь на основании того, что жил недозволительно богато — в сети того времени не составляет проблемы найти множество историй (подтвержденных фотографиями и т.д.) об убийствах целых семей с целью разграбления хат под благородным предлогом борьбы с украинством. О том, какого размаха беспредел достиг с началом войны, даже говорить излишне. Вот всего этого беженцы Донбасса невероятнейшим образом не заметили. Зато заметили, как им «запретили говорить по русски» — видимо, патрули языковые ходили и вслушивались в речь.
С началом же войны начались обстрелы украинской стороны — что было, то было, обстрелы беженцы увидели очень хорошо. Но вновь загадочным образом они в упор не увидели того, что сепаратисты намеренно обустраивали свои позиции в жилых массивах, дабы использовать местных в роли живого щита. Видеофактажа по этому поводу тьма, но вот они опять не увидели.
Так что возвращаемся к дороге среднего гражданина от дома до магазина: что он может увидеть там, даже если вокруг него начнется мир рушиться? Самое распространенное заблуждение — «он оттуда, ему видней». Нихуя ему не видней, вся информация, которой он обладает, также почерпнута из телевизора, газет и в особенности — городских легенд. Какую позицию он изначально занимал, соответствующую той позиции информацию и почерпнул. А приехав в Россию, еще и утрировал стократно, дабы выглядеть более геройски, получить побольше сострадания, жалости, а то и преференций на этой почве. Так что свидетельства даже самого заядлого местного очевидца не стоят и пожелтевшей от времени копейки.
https://hueviebin1.livejournal.com/499580.html
Базовое противоречие
Анатолий Несмиян
Проблема разговаривающих — всегда в области определений. Один человек под одним термином понимает одно, другой — иное. Пускай даже немножечко иное, но все равно есть несовпадение. А иногда вообще не понимает, о чем речь, и догадывается интуитивно, буквально по звуку. Отсюда и происходят бесплодные споры, так как люди разговаривают вроде бы на одном языке, но совершенно о разном.
Поэтому попробую периодически делать пояснения, что именно я понимаю, когда употребляю тот или иной термин.
Первое, что вызывает вопросы - «базовое противоречие». Это на самом деле не просто, хотя если понять, то многое становится на места.
Любая система существует во взаимодействии как внутри себя, так и с другими системами, то есть, с внешним окружением. Возникает два класса противоречий — внутренние и внешние. Для каждого противоречия система формирует механизм его разрешения. Пара «противоречие-механизм» называется структурным фактором. Сумма структурных факторов и есть структура системы в целом.
В идеале каждому противоречию соответствует свой собственный механизм разрешения. В реальности, конечно, всегда существуют дефекты структуры, которые решаются переброской ресурсов от работающих структурных факторов. Когда дефектов немного, такое состояние можно назвать структурным перекосом (дефектом, недостаточностью). Когда ресурс, который идет на покрытие таких дефектов, становится значимым по сравнению с общим свободным ресурсом системы, возникает предпосылка для структурного кризиса. Далее — по нарастающей. Когда весь свободный ресурс системы идет на ликвидацию системных дефектов, наступает состояние системного кризиса — то есть, система вынуждена совершать маневр уже между задействованными ресурсами, проводя их переброску (как правило, первым под нож всегда идет ресурс развития). Ну, и последняя фаза — катастрофа — возникает, когда все ресурсы системы начинают использоваться для поддержания ее устойчивости, но даже этого оказывается недостаточно.
Что же такое базовое противоречие? Это противоречие, которое всегда имеет внешнее происхождение и связано со взаимодействием с другими системами и окружающей средой. Оно ни при каких обстоятельствах не может быть разрешено в рамках существующей системы, для него нет возможности создать в рамках данной системы механизм по его разрешению. К примеру, для капитализма базовым противоречием является конечность пространства распространения капиталистической системы. Капитализм основан на парадигме «деньги есть товар». Развитие капиталистической системы всегда кредитно, то есть, вы покупаете чужие деньги, пускаете их на развитие, и возвращаете их с процентом за пользование. Это и есть стоимость денег. В конкурентной экономике цена товара всегда стремится к его себестоимости, то есть, к нулевой марже. Как только прибыль падает ниже кредитной ставки, начинается долговой кризис. Далее система формирует механизм выхода из этого кризиса через катастрофический сюжет — обычно это война, которая ведет к перераспределению собственности и списанию долгов банальным переписыванием их на проигравшего в войне. Ну, а он лишается всего, что было накоплено ранее. Или не всего, но большей части.
К примеру, во Второй мировой войне, которая разрешила кризис под названием Великая депрессия, победили США, проиграла Великобритания. Германия была инструментом и объектом войны. Великобритания, бывшая до войны мировой сверхдержавой и обладавшая монополией на мировую валюту — фунт стерлингов — проиграла в той войне, мировой валютой стал доллар. По итогам войны проигравшая Великобритания заплатила распадом Британской империи. Да, конечно, не все столь линейно, по итогу возник целый веер сюжетов и дополнительных факторов (вроде мировой системы социализма), но мы сейчас не об этом.
Избежать мировой войны, как механизма разрешения долгового кризиса, можно. Точнее, не избежать, а отложить ее (в идеале) на бесконечно длительное время. Если капиталистическая система будет расширяться. В идеале — бесконечно. Соответственно, будет расти рынок сбыта, а значит, наступление долгового кризиса можно откладывать бесконечно долго. Это, понятно, пирамида, но если бы у Мавроди было бесконечное число «партнеров», он бы имел шанс до сих пор продавать свои билеты. Равно и другие его коллеги — всевозможные «Дома Селенга», «Хопер-инвест» и прочие лохотроны. Но — увы, население, желающее играть в эти игры, физически исчерпалось, число «партнеров» оказалось конечным, и все пирамиды рухнули.
Противоречие между географической конечностью рынка сбыта и наличием капиталистической парадигмы о деньгах, как о товаре, и является базовым противоречием капитализма. В рамках капитализма это противоречие разрешить невозможно, а потому долговой кризис, как следствие этого противоречия, цикличен. Капитализм все время кружится в одном и том же цикле: война-восстановление-стремительный рост-стагнация-кризис-война.
«Новая нормальность» в любом ее виде — это попытка найти выход из базового противоречия путем кардинальной реформы капитализма, в первую очередь его основы — стоимости денег. Отсюда и введение так называемых «цифровых денег», что по сути, есть новое прочтение советской двухконтурной системы денежного обращения, в которой деньги, используемые на развитие экономики, деньгами как таковыми не являлись, а деньги, ходившие в потребительском секторе, были существенно ограничены в своих возможностях — проще говоря, на наличный рубль нельзя было купить что угодно. Это только в голове у Путина и ему подобных невеж СССР производил только калоши. Союз же на сто лет опередил свое время в производстве идей и смыслов. И его идея меж- и внутри-отраслевых балансов, до которой капиталистическая экономика дошла к концу 20 столетия, была внедрена еще в 30 годы, и его денежная система работала (и, кстати, крайне успешно), и до сих пор Запад не может не то что повторить, а переосмыслить эту систему. Это к вопросу о «тупом совке», а точнее, о людях-«совках». Крах Союза произошел не от его ущербности, а от слишком быстрого развития, но для скорбных умом проще свою скорбь демонстрировать оскорблениями в адрес цивилизации, которую они не в состоянии даже понять.
Поэтому, кстати, у СССР не было и не могло быть кризиса, структурно повторяющего капиталистический. У него было совершенно иное базовое противоречие, которое Союз мог разрешить, но не потянул — просто потому, что был слишком сложен для тех, кто руководил им под конец системы.
Собственно, этих примеров достаточно, чтобы подытожить. Базовое противоречие — это неразрешимое в рамках существующей системы противоречие, существующее исключительно во взаимодействии системы и окружающей ее среды. Внутренние противоречия системы не являются и не могут являться базовыми. Для выявления базового противоречия для качественной системы управления достаточно одного полного цикла от запуска системы до ее краха. Умное управление уже во второй итерации, используя опыт предыдущего цикла, ищет и находит вариант коренной перестройки системы в нечто иное. Глупое управление заходит на второй круг и повторяет тот же самый предыдущий цикл от начала и до конца. Базовое противоречие отвечает за будущую вероятностную трансформацию системы, является источником ее (трансформации) развития. Оно задает те рамки, в которых успешная трансформация возможна, в этом и заключается эволюционный смысл базового противоречия. Природа всегда рациональна, и всё, созданное ею, имеет свой функционал.
Для России (к примеру) базовое противоречие заключается в известном «ресурсном проклятии». Два процента населения планеты обладают контролем над двадцатью процентами мировых природных запасов и ресурсов. Ответ на это проклятие всегда один и тот же: Россия в любом виде переходит к мобилизационному управлению, к сверх- и гипер-централизованной имперской форме и формирует внутри себя систему тотальной защиты от внешнего посягательства. Обычное состояние России — состояние в обороне. Состояние осажденной крепости. С обязательным формированием образа врага по отношению к окружающим, оборонительной или наступательной стратегии действий, но в рамках все той же ситуации крепости в осаде.
Имперцы скажут — ну так и правильно. Это же наше, никому не отдадим. Умрем как один, но не допустим. Поэтому Россия все время находится в одном и том же бесконечном цикле между пересборкой в централизованную империю и ее же развалом и распадом. Сейчас мы подошли к концу существования нынешнего субъекта, после чего нас ждет традиционный хаос, пересборка и последующее возрождение. И, скорее всего, в том же централизованном виде, так как ментально никакого иного ответа на существующий вызов не существует.
Выйти из цикла можно, дав принципиально иной ответ на вызов, но нужно понимать, что тогда прежней России тоже не будет. Два процента можно превратить в десять-пятнадцать, даже двадцать. Которым дать равный доступ к российским богатствам в обмен на создание общего пространства взаимодействия. Врагов превратить в союзников. Не всех, безусловно, но достаточное число, чтобы снять проблему «осажденной крепости». Понятно, что тогда имперская Россия с ее сверхцентрализацией, силовым сословием и царем-батюшкой перестанут быть актуальными, потребуется принципиально иной субъект, новая этика, новая парадигма существования и новый источник развития. Причем всё это будет кардинально противоречить той самой Традиции, на которую молятся нынешние адепты возвращения нас в дикость средневековья. И они, конечно, станут грудью против любой попытки сломать бесконечную сансару мучений, сопровождающую эту Традицию цивилизации смерти, где жизнь — просто никому не нужный промежуток времени перед тем, как отдать ее очередному вождю.
Но тут выбор понятен — либо бесконечный цикл, в конце которого очередная катастрофа на грани цивилизационной, либо выход в новое пространство, где жизнь станет ценностью для развития страны, людей и будущего. И, безусловно, у нового пространства появится новое базовое противоречие, которому снова придется в будущем искать механизм его разрешения в рамках трансформации уже новой системы.
Здесь я также хочу лишь подчеркнуть - «ресурсное проклятие» существует как противоречие между Россией и окружающим ее миром, полагающим, что подобное положение дел несправедливо по отношению к окружающему Россию пространству. Между прочим, бывшему госсекретарю США Мадлен Олбрайт и приписывают фразу о том, что Россия «несправедливо» владеет богатствами Сибири. «Несправедливость» - это то, что постоянно возникает между Россией и всем остальным миром. И в рамках существующей централизованной имперской системы эта проблема неразрешима.
Собственно, это все, что я хотел бы сказать относительно понятия «базовое противоречие». Оно всегда существует. Оно всегда внешнее по отношению к системе, оно является источником развития системы, только не внутреннего развития, а внешнего — оно всегда разрешается путем коренной трансформации и полного отрицания существующей системы и ее нынешних источников развития. Природа всегда создает запасной выход, когда ресурс развития исчерпан до дна. Вопрос лишь в одном — смогут ли воспользоваться этим запасным выходом или в дыму пожара пробегут мимо него.
И еще один момент, в качестве эпилога. Базовое противоречие невозможно найти, если пользоваться диалектическими моделями (которые используют систему "субъект-объект". Оно находится всегда в рамках триалектической модели "субъект-объект-среда". Без учета взаимодействия системы с окружающей средой его найти нельзя принципиально. Именно поэтому искать его "внутри" системы бессмысленно.
https://telegra.ph/Bazovoe-protivorechie-01-11
Анатолий Несмиян
Проблема разговаривающих — всегда в области определений. Один человек под одним термином понимает одно, другой — иное. Пускай даже немножечко иное, но все равно есть несовпадение. А иногда вообще не понимает, о чем речь, и догадывается интуитивно, буквально по звуку. Отсюда и происходят бесплодные споры, так как люди разговаривают вроде бы на одном языке, но совершенно о разном.
Поэтому попробую периодически делать пояснения, что именно я понимаю, когда употребляю тот или иной термин.
Первое, что вызывает вопросы - «базовое противоречие». Это на самом деле не просто, хотя если понять, то многое становится на места.
Любая система существует во взаимодействии как внутри себя, так и с другими системами, то есть, с внешним окружением. Возникает два класса противоречий — внутренние и внешние. Для каждого противоречия система формирует механизм его разрешения. Пара «противоречие-механизм» называется структурным фактором. Сумма структурных факторов и есть структура системы в целом.
В идеале каждому противоречию соответствует свой собственный механизм разрешения. В реальности, конечно, всегда существуют дефекты структуры, которые решаются переброской ресурсов от работающих структурных факторов. Когда дефектов немного, такое состояние можно назвать структурным перекосом (дефектом, недостаточностью). Когда ресурс, который идет на покрытие таких дефектов, становится значимым по сравнению с общим свободным ресурсом системы, возникает предпосылка для структурного кризиса. Далее — по нарастающей. Когда весь свободный ресурс системы идет на ликвидацию системных дефектов, наступает состояние системного кризиса — то есть, система вынуждена совершать маневр уже между задействованными ресурсами, проводя их переброску (как правило, первым под нож всегда идет ресурс развития). Ну, и последняя фаза — катастрофа — возникает, когда все ресурсы системы начинают использоваться для поддержания ее устойчивости, но даже этого оказывается недостаточно.
Что же такое базовое противоречие? Это противоречие, которое всегда имеет внешнее происхождение и связано со взаимодействием с другими системами и окружающей средой. Оно ни при каких обстоятельствах не может быть разрешено в рамках существующей системы, для него нет возможности создать в рамках данной системы механизм по его разрешению. К примеру, для капитализма базовым противоречием является конечность пространства распространения капиталистической системы. Капитализм основан на парадигме «деньги есть товар». Развитие капиталистической системы всегда кредитно, то есть, вы покупаете чужие деньги, пускаете их на развитие, и возвращаете их с процентом за пользование. Это и есть стоимость денег. В конкурентной экономике цена товара всегда стремится к его себестоимости, то есть, к нулевой марже. Как только прибыль падает ниже кредитной ставки, начинается долговой кризис. Далее система формирует механизм выхода из этого кризиса через катастрофический сюжет — обычно это война, которая ведет к перераспределению собственности и списанию долгов банальным переписыванием их на проигравшего в войне. Ну, а он лишается всего, что было накоплено ранее. Или не всего, но большей части.
К примеру, во Второй мировой войне, которая разрешила кризис под названием Великая депрессия, победили США, проиграла Великобритания. Германия была инструментом и объектом войны. Великобритания, бывшая до войны мировой сверхдержавой и обладавшая монополией на мировую валюту — фунт стерлингов — проиграла в той войне, мировой валютой стал доллар. По итогам войны проигравшая Великобритания заплатила распадом Британской империи. Да, конечно, не все столь линейно, по итогу возник целый веер сюжетов и дополнительных факторов (вроде мировой системы социализма), но мы сейчас не об этом.
Избежать мировой войны, как механизма разрешения долгового кризиса, можно. Точнее, не избежать, а отложить ее (в идеале) на бесконечно длительное время. Если капиталистическая система будет расширяться. В идеале — бесконечно. Соответственно, будет расти рынок сбыта, а значит, наступление долгового кризиса можно откладывать бесконечно долго. Это, понятно, пирамида, но если бы у Мавроди было бесконечное число «партнеров», он бы имел шанс до сих пор продавать свои билеты. Равно и другие его коллеги — всевозможные «Дома Селенга», «Хопер-инвест» и прочие лохотроны. Но — увы, население, желающее играть в эти игры, физически исчерпалось, число «партнеров» оказалось конечным, и все пирамиды рухнули.
Противоречие между географической конечностью рынка сбыта и наличием капиталистической парадигмы о деньгах, как о товаре, и является базовым противоречием капитализма. В рамках капитализма это противоречие разрешить невозможно, а потому долговой кризис, как следствие этого противоречия, цикличен. Капитализм все время кружится в одном и том же цикле: война-восстановление-стремительный рост-стагнация-кризис-война.
«Новая нормальность» в любом ее виде — это попытка найти выход из базового противоречия путем кардинальной реформы капитализма, в первую очередь его основы — стоимости денег. Отсюда и введение так называемых «цифровых денег», что по сути, есть новое прочтение советской двухконтурной системы денежного обращения, в которой деньги, используемые на развитие экономики, деньгами как таковыми не являлись, а деньги, ходившие в потребительском секторе, были существенно ограничены в своих возможностях — проще говоря, на наличный рубль нельзя было купить что угодно. Это только в голове у Путина и ему подобных невеж СССР производил только калоши. Союз же на сто лет опередил свое время в производстве идей и смыслов. И его идея меж- и внутри-отраслевых балансов, до которой капиталистическая экономика дошла к концу 20 столетия, была внедрена еще в 30 годы, и его денежная система работала (и, кстати, крайне успешно), и до сих пор Запад не может не то что повторить, а переосмыслить эту систему. Это к вопросу о «тупом совке», а точнее, о людях-«совках». Крах Союза произошел не от его ущербности, а от слишком быстрого развития, но для скорбных умом проще свою скорбь демонстрировать оскорблениями в адрес цивилизации, которую они не в состоянии даже понять.
Поэтому, кстати, у СССР не было и не могло быть кризиса, структурно повторяющего капиталистический. У него было совершенно иное базовое противоречие, которое Союз мог разрешить, но не потянул — просто потому, что был слишком сложен для тех, кто руководил им под конец системы.
Собственно, этих примеров достаточно, чтобы подытожить. Базовое противоречие — это неразрешимое в рамках существующей системы противоречие, существующее исключительно во взаимодействии системы и окружающей ее среды. Внутренние противоречия системы не являются и не могут являться базовыми. Для выявления базового противоречия для качественной системы управления достаточно одного полного цикла от запуска системы до ее краха. Умное управление уже во второй итерации, используя опыт предыдущего цикла, ищет и находит вариант коренной перестройки системы в нечто иное. Глупое управление заходит на второй круг и повторяет тот же самый предыдущий цикл от начала и до конца. Базовое противоречие отвечает за будущую вероятностную трансформацию системы, является источником ее (трансформации) развития. Оно задает те рамки, в которых успешная трансформация возможна, в этом и заключается эволюционный смысл базового противоречия. Природа всегда рациональна, и всё, созданное ею, имеет свой функционал.
Для России (к примеру) базовое противоречие заключается в известном «ресурсном проклятии». Два процента населения планеты обладают контролем над двадцатью процентами мировых природных запасов и ресурсов. Ответ на это проклятие всегда один и тот же: Россия в любом виде переходит к мобилизационному управлению, к сверх- и гипер-централизованной имперской форме и формирует внутри себя систему тотальной защиты от внешнего посягательства. Обычное состояние России — состояние в обороне. Состояние осажденной крепости. С обязательным формированием образа врага по отношению к окружающим, оборонительной или наступательной стратегии действий, но в рамках все той же ситуации крепости в осаде.
Имперцы скажут — ну так и правильно. Это же наше, никому не отдадим. Умрем как один, но не допустим. Поэтому Россия все время находится в одном и том же бесконечном цикле между пересборкой в централизованную империю и ее же развалом и распадом. Сейчас мы подошли к концу существования нынешнего субъекта, после чего нас ждет традиционный хаос, пересборка и последующее возрождение. И, скорее всего, в том же централизованном виде, так как ментально никакого иного ответа на существующий вызов не существует.
Выйти из цикла можно, дав принципиально иной ответ на вызов, но нужно понимать, что тогда прежней России тоже не будет. Два процента можно превратить в десять-пятнадцать, даже двадцать. Которым дать равный доступ к российским богатствам в обмен на создание общего пространства взаимодействия. Врагов превратить в союзников. Не всех, безусловно, но достаточное число, чтобы снять проблему «осажденной крепости». Понятно, что тогда имперская Россия с ее сверхцентрализацией, силовым сословием и царем-батюшкой перестанут быть актуальными, потребуется принципиально иной субъект, новая этика, новая парадигма существования и новый источник развития. Причем всё это будет кардинально противоречить той самой Традиции, на которую молятся нынешние адепты возвращения нас в дикость средневековья. И они, конечно, станут грудью против любой попытки сломать бесконечную сансару мучений, сопровождающую эту Традицию цивилизации смерти, где жизнь — просто никому не нужный промежуток времени перед тем, как отдать ее очередному вождю.
Но тут выбор понятен — либо бесконечный цикл, в конце которого очередная катастрофа на грани цивилизационной, либо выход в новое пространство, где жизнь станет ценностью для развития страны, людей и будущего. И, безусловно, у нового пространства появится новое базовое противоречие, которому снова придется в будущем искать механизм его разрешения в рамках трансформации уже новой системы.
Здесь я также хочу лишь подчеркнуть - «ресурсное проклятие» существует как противоречие между Россией и окружающим ее миром, полагающим, что подобное положение дел несправедливо по отношению к окружающему Россию пространству. Между прочим, бывшему госсекретарю США Мадлен Олбрайт и приписывают фразу о том, что Россия «несправедливо» владеет богатствами Сибири. «Несправедливость» - это то, что постоянно возникает между Россией и всем остальным миром. И в рамках существующей централизованной имперской системы эта проблема неразрешима.
Собственно, это все, что я хотел бы сказать относительно понятия «базовое противоречие». Оно всегда существует. Оно всегда внешнее по отношению к системе, оно является источником развития системы, только не внутреннего развития, а внешнего — оно всегда разрешается путем коренной трансформации и полного отрицания существующей системы и ее нынешних источников развития. Природа всегда создает запасной выход, когда ресурс развития исчерпан до дна. Вопрос лишь в одном — смогут ли воспользоваться этим запасным выходом или в дыму пожара пробегут мимо него.
И еще один момент, в качестве эпилога. Базовое противоречие невозможно найти, если пользоваться диалектическими моделями (которые используют систему "субъект-объект". Оно находится всегда в рамках триалектической модели "субъект-объект-среда". Без учета взаимодействия системы с окружающей средой его найти нельзя принципиально. Именно поэтому искать его "внутри" системы бессмысленно.
https://telegra.ph/Bazovoe-protivorechie-01-11
По поводу "базового противоречия" (предыдущий пост) оппонирует Алексей Кунгуров.
Заодно получается цикл заметок, как и почему в России сложился ордынский тип государственности.
Под "ордынским государством" подразумевается сверхцентрализованное, сверхмилитаризированное государство, осуществляющее постоянную внешнюю агрессию, где каждый подданный является не членом общества, а холопом, рабом, собственностью монарха.
Соответственно, откуда в русских взялась склонность к рабству.
Самое начало опущу, желающие смогут прочитать по ссылке.
Приступим, помолясь.
Заодно получается цикл заметок, как и почему в России сложился ордынский тип государственности.
Под "ордынским государством" подразумевается сверхцентрализованное, сверхмилитаризированное государство, осуществляющее постоянную внешнюю агрессию, где каждый подданный является не членом общества, а холопом, рабом, собственностью монарха.
Соответственно, откуда в русских взялась склонность к рабству.
Самое начало опущу, желающие смогут прочитать по ссылке.
Приступим, помолясь.
ПОЧЕМУ РУССКИЕ ЛЮБЯТ ВОЕВАТЬ?
Алексей Кунгуров
Начало здесь. Если с теоретической частью статьи Несмияна спорить не вижу смысла (любая модель абстрактна и ее назначение в том, чтобы помочь осознать реальность) то с практическим примером базового противоречия России, являющегося движителем российской истории и воспроизводящим политическую матрицу общества, автор попал пальцем в небо. Следующий абзац содержит абсолютную чушь:
Более-менее объективный показатель – обеспеченность доступными (извлекаемыми) ресурсами на душу населения. И тут, увы, даже если оценивать запасы нефти, то россияне по этому показателю примерно равны азербайджанцам и вдвое беднее казахов. При этом в Канаде на душу населения нефти в 6 раз больше, в Ливии – в 10 раз, в Саудовской Аравии – в 12 раз, венесуэльцы богаче жителя Скрепостана нефтью в 15 раз, кувейтцы – аж в 105 раз. По газу иранцы обошли русских в полтора раза, туркмены – в 11 раз, катарцы – в 33 раза. Если же мы будем оценивать именно экспортный потенциал стран, то есть вычтем внутреннее потребление, то Рассиюшка с ее холодным климатом и растянутостью коммуникаций со свистом улетает куда-то в самый низ турнирной таблицы.
По золоту, думаю, корректнее будет оценивать именно добычу, поскольку оценка промышленных запасов в разных странах сильно разнится. В итоге на душу населения в РФ добывалось в 2012 г. аж целых полтора грамма блестящего металла. В Канаде – 3 г, в Юар – 3,5 г. в Узбекистане – 5 г, Перу – почти 6 г, в Австралии – 10 г. Данные по другим минералам вы сами легко найдете и высчитаете обеспеченность ими на душу населения.
В целом Россия является по обеспеченностью природными ресурсами довольно бедной страной, хотя и значительно богаче таких стран, как США, Япония, Южная Корея, Германия и Швейцария. Это я как бы намекаю на то, что обладание большими или малыми запасами тех или иных природных ресурсов вообще не имеет прямой связи с экономическим успехом страны. Эвон, у Сингапура абсолютно никаких ресурсов нет, он даже пресную воду вынужден импортировать. А живут там довольно неплохо, даже Москва смотрит с завистью снизу вверх.
Но главное – в другом. «Разбогатела» ресурсами Россия относительно недавно, уже в советское время, когда, во-первых, геологи исследовали Сибирь, во-вторых, развитие технологий позволило извлекать минеральные богатства и доставлять их в центры переработки; когда из могучих сибирских рек стали извлекать электроэнергию (а где дешевое электричество – там алюминий и другие металлы); когда в сельхозоборот благодаря механизации были введены колоссальные целинные залежи, а в остальных сельхозрегионах посредством широкого внедрения агрохимии кратно выросли урожаи. Собственно, спрос на минеральные ресурсы создала только бурно развивающаяся индустрия, а в рамках традиционного уклада ни нефть, ни газ, ни уголь, ни залежи различных руд ценности не имели.
Собственно, до середины XIX столетия, то есть до начала развития капиталистических отношений, главным ресурсом России была пашня. Земля на большей части ареала была настолько скудной в плане урожайности, а климатические условия настолько экстремальными, то слушать бредни о том, что поганые басурмане будто бы постоянно нападали на страну, чтобы отнять землицу-кормилицу, мне смешно. Анатолий Несмиян же выводит из этого догмата ни много, ни мало, а целую формулу осажденной крепости «имперской России с ее сверхцентрализацией, силовым сословием и царем-батюшкой», порождающей «бесконечную сансару мучений, сопровождающую эту Традицию цивилизации смерти, где жизнь — просто никому не нужный промежуток времени перед тем, как отдать ее очередному вождю».
Просто поразительно – автор, ратуя за разрыв с имперской традицией, оперирует имперскими же мифами, причем мифами абсурдными и бесконечно глупыми:
Так что давайте разберем любимый дебильными поцреотами-имперцами миф об осажденной крепости, повествующий, как добрая Рассиюшка веками вынуждена была отбиваться от алчных супостатов со всех сторон. Период феодальной раздробленности опустим – тогда все воевали со всеми. В период сборки московского царства, сформировавшего ту самую матрицу сверхцентрализованного военного государства, на которую сетует Несмиян, именно государство Ивана III вело бесконечные захватнические войны (причем крымские ханы охотно выступали в союзе с московитами). Преемник великого собирателя земель русских Василий III продолжил политику своего отца, ликвидируя суверенитет удельных княжеств и строя самодержавную систему власти, достигшую апогея при его сыне Иване IV Грозном, при котором Москва подчинила себе весь бассейн Волги, уничтожив Казанское и Астраханское ханство, а также Новгородскую республику. В это время началось освоение русскими Сибири и был задан более чем трехвековой тренд на захватнические войны в западном направлении по трем направлениям – Ливония-Швеция, Литва-Польша и Дикое поле-Турция.
В этот период единственными, пожалуй, «актами агрессии» в отношении московитов являлись набеги крымских татар, о чем историки живописуют с пафосом и размахом. При этом патриоты обычно забывают о том, что набеги и походы на Крым совершали и русские. В целом же стычки с крымчаками носили в большинстве случаев сугубо локальный характер, ибо такова природа кочевников, живущих в парадигме набеговой экономики. Везде, где русские соприкасались с кочевыми племенами или оседло-кочевыми скотоводами, везде происходили подобные кровавые терки: с ногайцами, калмыками, башкирами, кавказскими горцами, кыргызами и даже чукчами. Это, кстати, единственный народ, который русским не удалось покорить, то есть заставить признать свою власть и выплачивать дань (ясак) в имперский период. Русские в подобных случаях реагировали предельно жестко – резней и депортациями. Поинтересуйтесь на досуге, куда делось коренное население Кубани, например.
В период смуты происходит кратковременный распад русского сверхцентрализованного государства, но сказать, что Русь подвергается при этом вторжению извне можно с очень большой натяжкой совы на глобус. А как же поляки в Кремле, откуда их выкуривали ополченцы Минина и Пожарского, как же осада Смоленска? – спросите вы. Так москвичи призвали на царство и присягнули польскому королю Владиславу, а те самые поляки в большинстве своем были литвинами, то есть русскими подданными Великого Княжества Литовского, находящегося в унии с Польским королевством, и прибыли в Москву они в качестве гвардии нового царя Московии. Что касается смоленской эпопеи, то здесь поляки с литвинами отбивали свой город, захваченный ранее московитами. К тому же и повод был вполне легитимный – смоляне отказались признать власть московского царя Владислава, то есть стали своего рода мятежниками.
Шведы (наемный корпус Делагарди) пришли в Московию не как оккупанты, а как союзники царя Василия Шуйского в борьбе с Лжедмитрием II в соответствии с официальным Выборгским трактатом. А вот поляки вмешались в свару как раз из-за этого, поскольку они в 1600-1629 гг. находились в состоянии войны со Швецией. Для них посадить на московский трон королевича Владислава было нужно вовсе не затем, чтоб подчинить Святую Русь папе римскому, как сейчас фантазируют поцреоты-ымперцы, а исключительно для того, чтобы сорвать проект Стокгольма по продвижению в русские цари шведского принца Карла Филиппа. Этим активно занялся Делагарди после того, как русские кинули его с деньгами (наемников вообще-то обманывать чревато). «работодателя» шведских наемников Василия Шуйского пленили поляки, а москвичи, не привыкшие жить без царя, охотно присягнули Владиславу.
Ни Польша, ни Швеция не были заинтересованы в войне с русскими просто потому, что война на два фронта никому не нужна, однако обе стороны делали все, чтобы не допустить военного союза Москвы с их противником. Смута – процесс сугубо внутренний, поляки, шведы, украинские (черкасы) и донские казаки, татары участвовали в разборках на стороне тех или иных претендентов на престол, а вовсе не ставили своей целью завоевать русское государство.
После нескольких лет хаоса государство было пересобрано и пришло к привычному самодержавному виду, однако на самом деле самодержавие в период ранних Романовых было фикцией, реально правил тандем царя, представлявшего военное сословие (стрельцы с дворянством) и патриарха, за которым стояла церковь, являвшаяся к тому же крупнейшим землевладельцем и экономическим субъектом. Агрессивный натиск мовсковитов возобновился по всему периметру «русского мира». К этому времени русские дошли до Тихого океана и ввязались в драку с китайцами. В Прикаспии они впервые схватились с персами. Войны с поляками, шведами и турками пошли сплошной чередой, иногда накладываясь друг на друга.
За весь XVIII никто не нападал на территорию Московию, трансформированную Петром I в империю. Наоборот, это русские всегда являлись инициаторами войны с Польшей (вплоть до ее уничтожения), Щвецией, Турцией, Хивой, Персией, Францией, Пруссией… список далеко не полный. Строго формально в 1741 г. шведы объявили войну России, надеясь взять реванш за поражение в Великой северной войне, в ходе которой они потеряли контроль над Южной Балтикой. И хоть началась война по инициативе Стокгольма, шведы на Россию не нападали, а как раз русские вторглись в Финляндию (шведское владение), где в течении нескольких месяцев и происходили стычки между незначительными по численности отрядами. В 1743 г. случился один трехчасовой бой между русскими и шведскими галерами. Итогом войны стало избрание королем пророссийского кандидата и территориальные потери Швеции.
Еще один эпизод «агрессии» против Российской империи имел место в 1788 г., когда в Щвеции вновь пришли к власти реваншисты, решившиеся напасть на Россию, ведшую в то время затяжную кампанию против Турции. Однако и в этом случае военные действия небольшими силами велись в Финляндии на территории слабо заселенного таежного Нейшлотского уезда. Основные события войны развернулись на море. Итоги этой формально оборонительной для России войны оказались неопределенными. Редкий случай, когда она не приобрела никаких территорий и «сфер влияния». Обе стороны просто пришли к заключению, что причин для драки у них нет и Верельским мирным договором восстановили довоенный статус-кво.
Примерно та же картина наблюдалась в ходе русско-турецкой войны 787-1791 гг. Войну России объявили османы, рассчитывая переиграть разгромные для них итоги предыдущего конфликта, но боевые действия велись на их территории и в Черном море. В результате победы Петербург присоединил новые территории.
ПЕРВОЕ полноценное военное вторжение интервентов на русские земли – поход Наполеона 1812 г. Казалось бы, вот оно – доказательство враждебности злокозненного Запада. Но увы, это совершенно ошибочное впечатление может возникнуть только в том случае, если рассматривать войну, получившую в русской историографии наименование Отечественной, в полном отрыве от исторического контекста. А контекст состоит в том, что Россия являлась участницей, в некоторых случаях даже основной движущей силой пяти антифранцузских коалиций из шести. «Миролюбивая» Россия посылала свои войска в Европу (вспомним хотя бы Италийский поход Суворова с последующим бегством через Альпы или разгром, учиненный Наполеоном Кутузову под Аустерлицем) уж точно не для обороны своих рубежей и защиты сакральных ресурсов.
В 1811 г. царь Александр готов был вновь воевать с Францией, для чего и сосредоточил на западной границы три армии. Но прусский король, которого русские подговорили для участия в очередной захватнической кампании, в последний момент струхнул и выдал французскому императору планы очередной коалиции. К тому же Петербург нагло, практически в открытую нарушал свои обязательства по соблюдению континентальной блокады Англии. Ответом на эти явно враждебные действия и стал поход Наполеона. Кто осмелится сказать, что он поперся вглубь России, чтобы захватить ее ресурсы? Да он уже через месяц был готов прекратить кампанию, если Петербург вернется к исполнению взятых на себя обязательств. Так что если рассматривать войну 1812 г. в комплексе всех войн шести коалиций, то она носила превентивно-оборонительный характер как раз для Франции.
Следующий раз сапог иностранного солдата попер русскую землю в ходе Восточной войны, называемую у нас Крымской. Однако суровая правда состоит в том, что агрессором в ней выступила именно Российская империя, маниакально желавшая захватить Стамбул и Черноморские проливы. Но война не задалась, и только поэтому войска англо-франко-турецкой коалиции при участии сардинцев десантировались в Крыму. А сидел бы русский медведь тихо в своей берлоги – так и никто бы не бил его. Снова вопрос: каких таких русских ресурсов возалкала Великобритания – первая промышленная держава мира? Или, французы? С турками вопросов нет – они желали вернуть свое, отнятое ранее, и частично вернули в обмен на Севастополь и Балаклаву.
Война с Японией имела ярко выраженный колониальный характер. Два империалистических хищника подрались из-за добычи. Жертвой тут был разве что Китай. Собственно русская территория оказалась нетронутой, у японцев и в мыслях не было отторгать Сибирь или Кавказ.
С Первой мировой войной все предельно ясно: Россия снова выступила ее застрельщиком, имея в планах захватить Галицию, Черноморские проливы и опционально – Восточную Пруссию, если повезет. Но не повезло. Только поэтому имели место быть все неприятные последствия поражения – революция, распад империи, гражданская война, Брестский мир, интервенция, территориальные потери.
И вот, наконец, ЕДИНСТВЕННЫЙ случай, когда кому-то реально потребовались русские ресурсы (прежде всего, нефть) и страна стала жертвой агрессии – Великая Отечественная война, как ключевой этап Второй мировой войны на суше. Но эта война, действительно великая и оборонительная, не могла сформировать матрицу сверхцентрализованной русской государственности, которая выкристализовалась более чем пятьюстами годами ранее и сегодня вновь во всей красе проявила себя в захватнич... [СВО] в Украине.
Как видим, базовое противоречие, которое Анатолий Несмиян сформулировал для России – некое «ресурсное проклятие», вынуждающее обороняться от всего мира – абсолютно неверное. Я уж молчу о том, что понятие «ресурсного проклятия» имеет вполне определенный экономический смысл. Фактор ресурсного проклятия действительно играет определенную, но далеко не определяющую роль в генезисе путинской России. Однако проецировать современные реалии и пропагандистские имперские штампы вглубь веков в высшей степени некорректно.
В следующем посте я доступно объясню природу агрессивной ордынской государственности России, почему население страны имеет склонность к рабству и то, какую роль во всем этом сыграл ресурсный фактор. А он действительно имел решающий характер, но совсем не в том контексте, о котором пишет Несмиян.
https://t.me/alekseykungurov/745
Алексей Кунгуров
Начало здесь. Если с теоретической частью статьи Несмияна спорить не вижу смысла (любая модель абстрактна и ее назначение в том, чтобы помочь осознать реальность) то с практическим примером базового противоречия России, являющегося движителем российской истории и воспроизводящим политическую матрицу общества, автор попал пальцем в небо. Следующий абзац содержит абсолютную чушь:
Миф про якобы ресурсное богатство России я уже разбирал неоднократно. Он выеденного яйца не стоит. Абстрактных природных ресурсов-то, может, и много, но практической пользы от этого мало. Например, РФ обладает 75% мировых запасов торфа. Ну и много ли вам от этого счастья? Торфяные болота, скорее, создают проблемы (иногда – очень большие, когда горят). И леса – миллиарды гектаров. Только растет он в основном там, откуда его сплавить можно разве что в Северный Ледовитый океан. Поэтому, например, по поставкам на китайский рынок древесины хвойных пород Россию с ее близкой Сибирью в 2017 г. в полтора раза обогнала маленькая и далекая Новая Зеландия.«Для России (к примеру) базовое противоречие заключается в известном «ресурсном проклятии». Два процента населения планеты обладают контролем над двадцатью процентами мировых природных запасов и ресурсов. Ответ на это проклятие всегда один и тот же: Россия в любом виде переходит к мобилизационному управлению, к сверх- и гипер-централизованной имперской форме и формирует внутри себя систему тотальной защиты от внешнего посягательства. Обычное состояние России — состояние в обороне. Состояние осажденной крепости. С обязательным формированием образа врага по отношению к окружающим, оборонительной или наступательной стратегии действий, но в рамках все той же ситуации крепости в осаде».
Более-менее объективный показатель – обеспеченность доступными (извлекаемыми) ресурсами на душу населения. И тут, увы, даже если оценивать запасы нефти, то россияне по этому показателю примерно равны азербайджанцам и вдвое беднее казахов. При этом в Канаде на душу населения нефти в 6 раз больше, в Ливии – в 10 раз, в Саудовской Аравии – в 12 раз, венесуэльцы богаче жителя Скрепостана нефтью в 15 раз, кувейтцы – аж в 105 раз. По газу иранцы обошли русских в полтора раза, туркмены – в 11 раз, катарцы – в 33 раза. Если же мы будем оценивать именно экспортный потенциал стран, то есть вычтем внутреннее потребление, то Рассиюшка с ее холодным климатом и растянутостью коммуникаций со свистом улетает куда-то в самый низ турнирной таблицы.
По золоту, думаю, корректнее будет оценивать именно добычу, поскольку оценка промышленных запасов в разных странах сильно разнится. В итоге на душу населения в РФ добывалось в 2012 г. аж целых полтора грамма блестящего металла. В Канаде – 3 г, в Юар – 3,5 г. в Узбекистане – 5 г, Перу – почти 6 г, в Австралии – 10 г. Данные по другим минералам вы сами легко найдете и высчитаете обеспеченность ими на душу населения.
В целом Россия является по обеспеченностью природными ресурсами довольно бедной страной, хотя и значительно богаче таких стран, как США, Япония, Южная Корея, Германия и Швейцария. Это я как бы намекаю на то, что обладание большими или малыми запасами тех или иных природных ресурсов вообще не имеет прямой связи с экономическим успехом страны. Эвон, у Сингапура абсолютно никаких ресурсов нет, он даже пресную воду вынужден импортировать. А живут там довольно неплохо, даже Москва смотрит с завистью снизу вверх.
Но главное – в другом. «Разбогатела» ресурсами Россия относительно недавно, уже в советское время, когда, во-первых, геологи исследовали Сибирь, во-вторых, развитие технологий позволило извлекать минеральные богатства и доставлять их в центры переработки; когда из могучих сибирских рек стали извлекать электроэнергию (а где дешевое электричество – там алюминий и другие металлы); когда в сельхозоборот благодаря механизации были введены колоссальные целинные залежи, а в остальных сельхозрегионах посредством широкого внедрения агрохимии кратно выросли урожаи. Собственно, спрос на минеральные ресурсы создала только бурно развивающаяся индустрия, а в рамках традиционного уклада ни нефть, ни газ, ни уголь, ни залежи различных руд ценности не имели.
Собственно, до середины XIX столетия, то есть до начала развития капиталистических отношений, главным ресурсом России была пашня. Земля на большей части ареала была настолько скудной в плане урожайности, а климатические условия настолько экстремальными, то слушать бредни о том, что поганые басурмане будто бы постоянно нападали на страну, чтобы отнять землицу-кормилицу, мне смешно. Анатолий Несмиян же выводит из этого догмата ни много, ни мало, а целую формулу осажденной крепости «имперской России с ее сверхцентрализацией, силовым сословием и царем-батюшкой», порождающей «бесконечную сансару мучений, сопровождающую эту Традицию цивилизации смерти, где жизнь — просто никому не нужный промежуток времени перед тем, как отдать ее очередному вождю».
Просто поразительно – автор, ратуя за разрыв с имперской традицией, оперирует имперскими же мифами, причем мифами абсурдными и бесконечно глупыми:
Фраза Олбрайт – фейк, гуляющий по самым маргинальным инфопомойкам, способный украсить труды разве что Проханова, Дугина или михалковский «Бесогон». Ранее ее, кстати, приписывали Маргарет Тэттчер, позже – Кондолизе Райс. Осталось еще упомянуть протоколы сионских мудрецов, «план Даллеса», и пару фейковых цитат Бисмарка, где он завещает поссорить Украину с Россией – и неплохая статья «Базовые противоречия» перешла бы в разряд ватных фельетонов.«Ресурсное проклятие» существует как противоречие между Россией и окружающим ее миром, полагающим, что подобное положение дел несправедливо по отношению к окружающему Россию пространству. Между прочим, бывшему госсекретарю США Мадлен Олбрайт и приписывают фразу о том, что Россия «несправедливо» владеет богатствами Сибири. «Несправедливость» – это то, что постоянно возникает между Россией и всем остальным миром. И в рамках существующей централизованной имперской системы эта проблема неразрешима».
Так что давайте разберем любимый дебильными поцреотами-имперцами миф об осажденной крепости, повествующий, как добрая Рассиюшка веками вынуждена была отбиваться от алчных супостатов со всех сторон. Период феодальной раздробленности опустим – тогда все воевали со всеми. В период сборки московского царства, сформировавшего ту самую матрицу сверхцентрализованного военного государства, на которую сетует Несмиян, именно государство Ивана III вело бесконечные захватнические войны (причем крымские ханы охотно выступали в союзе с московитами). Преемник великого собирателя земель русских Василий III продолжил политику своего отца, ликвидируя суверенитет удельных княжеств и строя самодержавную систему власти, достигшую апогея при его сыне Иване IV Грозном, при котором Москва подчинила себе весь бассейн Волги, уничтожив Казанское и Астраханское ханство, а также Новгородскую республику. В это время началось освоение русскими Сибири и был задан более чем трехвековой тренд на захватнические войны в западном направлении по трем направлениям – Ливония-Швеция, Литва-Польша и Дикое поле-Турция.
В этот период единственными, пожалуй, «актами агрессии» в отношении московитов являлись набеги крымских татар, о чем историки живописуют с пафосом и размахом. При этом патриоты обычно забывают о том, что набеги и походы на Крым совершали и русские. В целом же стычки с крымчаками носили в большинстве случаев сугубо локальный характер, ибо такова природа кочевников, живущих в парадигме набеговой экономики. Везде, где русские соприкасались с кочевыми племенами или оседло-кочевыми скотоводами, везде происходили подобные кровавые терки: с ногайцами, калмыками, башкирами, кавказскими горцами, кыргызами и даже чукчами. Это, кстати, единственный народ, который русским не удалось покорить, то есть заставить признать свою власть и выплачивать дань (ясак) в имперский период. Русские в подобных случаях реагировали предельно жестко – резней и депортациями. Поинтересуйтесь на досуге, куда делось коренное население Кубани, например.
В период смуты происходит кратковременный распад русского сверхцентрализованного государства, но сказать, что Русь подвергается при этом вторжению извне можно с очень большой натяжкой совы на глобус. А как же поляки в Кремле, откуда их выкуривали ополченцы Минина и Пожарского, как же осада Смоленска? – спросите вы. Так москвичи призвали на царство и присягнули польскому королю Владиславу, а те самые поляки в большинстве своем были литвинами, то есть русскими подданными Великого Княжества Литовского, находящегося в унии с Польским королевством, и прибыли в Москву они в качестве гвардии нового царя Московии. Что касается смоленской эпопеи, то здесь поляки с литвинами отбивали свой город, захваченный ранее московитами. К тому же и повод был вполне легитимный – смоляне отказались признать власть московского царя Владислава, то есть стали своего рода мятежниками.
Шведы (наемный корпус Делагарди) пришли в Московию не как оккупанты, а как союзники царя Василия Шуйского в борьбе с Лжедмитрием II в соответствии с официальным Выборгским трактатом. А вот поляки вмешались в свару как раз из-за этого, поскольку они в 1600-1629 гг. находились в состоянии войны со Швецией. Для них посадить на московский трон королевича Владислава было нужно вовсе не затем, чтоб подчинить Святую Русь папе римскому, как сейчас фантазируют поцреоты-ымперцы, а исключительно для того, чтобы сорвать проект Стокгольма по продвижению в русские цари шведского принца Карла Филиппа. Этим активно занялся Делагарди после того, как русские кинули его с деньгами (наемников вообще-то обманывать чревато). «работодателя» шведских наемников Василия Шуйского пленили поляки, а москвичи, не привыкшие жить без царя, охотно присягнули Владиславу.
Ни Польша, ни Швеция не были заинтересованы в войне с русскими просто потому, что война на два фронта никому не нужна, однако обе стороны делали все, чтобы не допустить военного союза Москвы с их противником. Смута – процесс сугубо внутренний, поляки, шведы, украинские (черкасы) и донские казаки, татары участвовали в разборках на стороне тех или иных претендентов на престол, а вовсе не ставили своей целью завоевать русское государство.
После нескольких лет хаоса государство было пересобрано и пришло к привычному самодержавному виду, однако на самом деле самодержавие в период ранних Романовых было фикцией, реально правил тандем царя, представлявшего военное сословие (стрельцы с дворянством) и патриарха, за которым стояла церковь, являвшаяся к тому же крупнейшим землевладельцем и экономическим субъектом. Агрессивный натиск мовсковитов возобновился по всему периметру «русского мира». К этому времени русские дошли до Тихого океана и ввязались в драку с китайцами. В Прикаспии они впервые схватились с персами. Войны с поляками, шведами и турками пошли сплошной чередой, иногда накладываясь друг на друга.
За весь XVIII никто не нападал на территорию Московию, трансформированную Петром I в империю. Наоборот, это русские всегда являлись инициаторами войны с Польшей (вплоть до ее уничтожения), Щвецией, Турцией, Хивой, Персией, Францией, Пруссией… список далеко не полный. Строго формально в 1741 г. шведы объявили войну России, надеясь взять реванш за поражение в Великой северной войне, в ходе которой они потеряли контроль над Южной Балтикой. И хоть началась война по инициативе Стокгольма, шведы на Россию не нападали, а как раз русские вторглись в Финляндию (шведское владение), где в течении нескольких месяцев и происходили стычки между незначительными по численности отрядами. В 1743 г. случился один трехчасовой бой между русскими и шведскими галерами. Итогом войны стало избрание королем пророссийского кандидата и территориальные потери Швеции.
Еще один эпизод «агрессии» против Российской империи имел место в 1788 г., когда в Щвеции вновь пришли к власти реваншисты, решившиеся напасть на Россию, ведшую в то время затяжную кампанию против Турции. Однако и в этом случае военные действия небольшими силами велись в Финляндии на территории слабо заселенного таежного Нейшлотского уезда. Основные события войны развернулись на море. Итоги этой формально оборонительной для России войны оказались неопределенными. Редкий случай, когда она не приобрела никаких территорий и «сфер влияния». Обе стороны просто пришли к заключению, что причин для драки у них нет и Верельским мирным договором восстановили довоенный статус-кво.
Примерно та же картина наблюдалась в ходе русско-турецкой войны 787-1791 гг. Войну России объявили османы, рассчитывая переиграть разгромные для них итоги предыдущего конфликта, но боевые действия велись на их территории и в Черном море. В результате победы Петербург присоединил новые территории.
ПЕРВОЕ полноценное военное вторжение интервентов на русские земли – поход Наполеона 1812 г. Казалось бы, вот оно – доказательство враждебности злокозненного Запада. Но увы, это совершенно ошибочное впечатление может возникнуть только в том случае, если рассматривать войну, получившую в русской историографии наименование Отечественной, в полном отрыве от исторического контекста. А контекст состоит в том, что Россия являлась участницей, в некоторых случаях даже основной движущей силой пяти антифранцузских коалиций из шести. «Миролюбивая» Россия посылала свои войска в Европу (вспомним хотя бы Италийский поход Суворова с последующим бегством через Альпы или разгром, учиненный Наполеоном Кутузову под Аустерлицем) уж точно не для обороны своих рубежей и защиты сакральных ресурсов.
В 1811 г. царь Александр готов был вновь воевать с Францией, для чего и сосредоточил на западной границы три армии. Но прусский король, которого русские подговорили для участия в очередной захватнической кампании, в последний момент струхнул и выдал французскому императору планы очередной коалиции. К тому же Петербург нагло, практически в открытую нарушал свои обязательства по соблюдению континентальной блокады Англии. Ответом на эти явно враждебные действия и стал поход Наполеона. Кто осмелится сказать, что он поперся вглубь России, чтобы захватить ее ресурсы? Да он уже через месяц был готов прекратить кампанию, если Петербург вернется к исполнению взятых на себя обязательств. Так что если рассматривать войну 1812 г. в комплексе всех войн шести коалиций, то она носила превентивно-оборонительный характер как раз для Франции.
Следующий раз сапог иностранного солдата попер русскую землю в ходе Восточной войны, называемую у нас Крымской. Однако суровая правда состоит в том, что агрессором в ней выступила именно Российская империя, маниакально желавшая захватить Стамбул и Черноморские проливы. Но война не задалась, и только поэтому войска англо-франко-турецкой коалиции при участии сардинцев десантировались в Крыму. А сидел бы русский медведь тихо в своей берлоги – так и никто бы не бил его. Снова вопрос: каких таких русских ресурсов возалкала Великобритания – первая промышленная держава мира? Или, французы? С турками вопросов нет – они желали вернуть свое, отнятое ранее, и частично вернули в обмен на Севастополь и Балаклаву.
Война с Японией имела ярко выраженный колониальный характер. Два империалистических хищника подрались из-за добычи. Жертвой тут был разве что Китай. Собственно русская территория оказалась нетронутой, у японцев и в мыслях не было отторгать Сибирь или Кавказ.
С Первой мировой войной все предельно ясно: Россия снова выступила ее застрельщиком, имея в планах захватить Галицию, Черноморские проливы и опционально – Восточную Пруссию, если повезет. Но не повезло. Только поэтому имели место быть все неприятные последствия поражения – революция, распад империи, гражданская война, Брестский мир, интервенция, территориальные потери.
И вот, наконец, ЕДИНСТВЕННЫЙ случай, когда кому-то реально потребовались русские ресурсы (прежде всего, нефть) и страна стала жертвой агрессии – Великая Отечественная война, как ключевой этап Второй мировой войны на суше. Но эта война, действительно великая и оборонительная, не могла сформировать матрицу сверхцентрализованной русской государственности, которая выкристализовалась более чем пятьюстами годами ранее и сегодня вновь во всей красе проявила себя в захватнич... [СВО] в Украине.
Как видим, базовое противоречие, которое Анатолий Несмиян сформулировал для России – некое «ресурсное проклятие», вынуждающее обороняться от всего мира – абсолютно неверное. Я уж молчу о том, что понятие «ресурсного проклятия» имеет вполне определенный экономический смысл. Фактор ресурсного проклятия действительно играет определенную, но далеко не определяющую роль в генезисе путинской России. Однако проецировать современные реалии и пропагандистские имперские штампы вглубь веков в высшей степени некорректно.
В следующем посте я доступно объясню природу агрессивной ордынской государственности России, почему население страны имеет склонность к рабству и то, какую роль во всем этом сыграл ресурсный фактор. А он действительно имел решающий характер, но совсем не в том контексте, о котором пишет Несмиян.
https://t.me/alekseykungurov/745
КАК ПОЯВИЛОСЬ РУССКОЕ ОРДЫНСКОЕ ГОСУДАРСТВО
Алексей Кунгуров
Как мы определили ранее, разбирая статью Анатолия Несмияна «Базовые противоречия», ордынский (тягловый) тип государства, а под таковым будем понимать суперунитарное самодержавное военизированное государство, находящееся в состоянии внешней агрессии или подготовки к нему, сложился вовсе не потому, что русские вынуждены были защищать свои ресурсы от внешних посягательств. Причем, если мы ведем речь о русском централизованном государстве, то имеем в виду, что оно было создано первым московским царем Иваном III, а до того момента не существовало. За 500 лет Россия лишь дважды подвергалась полноценному вторжению завоевателей – в 1812 г. и 1941 г. Причем в случае с наполеоновским походом это был лишь эпизод 20-летнего периода войн с Францией, в которых Россия выступала агрессором.
Сказать по правде, ресурсы у Московии были такие скудные, что зариться на них было просто некому. Давайте перечислим основные источники богатства государства:
ЗЕМЛЯ. Имеем в виду, конечно, не абстрактную земную поверхность, а пашню, дающую урожай. Это БАЗОВЫЙ РЕСУРС государства при традиционном укладе (аграрная производящая экономика). Собственно, государство и возникает только тогда, когда земледелец стал создавать прибавочный продукт, предназначенный не для потребления, а для обмена. Этот самый прибавочный продукт у него и изымало государство в качестве ресурса собственного существования.
Цивилизация возникла благодаря злакам(ключевые – пшеница для Европы, рис – для Азии и кукуруза для Америки). Там, где росли эти культуры – там и возникали государства. Это правило, кстати, указывает на то, что мифическое монгольское государство – глупая выдумка. Оно не могло возникнуть именно потому, что кочевой животновод не создавал прибавочный продукт. Что у него можно было изъять – барана? Ну, ОК, если нашел в бескрайней степи кочевника – отобрал. Дальше-то что с ним делать? Барана можно только зарезать и съесть. Зерно же – высокоэнергетический продукт длительного хранения. Его можно запасти, перемещать на любые расстояния, продавать. А кому ты продашь барана в степи? Его товарная ценность близка к нулю. Поэтому кочевые племена животноводов не создавали государств. Племенные союзы, бригады наемников для охраны караванов или шайки разбойников – да, государство – никогда!
Пашни в России было огромное количество, а вот с урожайностью – беда-беда. Дело не в якобы прирожденной лени русских, а в климате. Карта среднегодовых температур (годовая изотерма) показывает, что русское государство складывалось исключительно в зоне рискованного земледелия. Базовой культурой была даже не пшеница, а рожь – менее ценная, менее продуктивная, но более устойчивая к холоду культура. Пшеницу тоже возделывали, но как дополнительную культуру при наличии свободной земли. Ключевой показатель урожайности был сам-3, то есть на одно посеянное зерно крестьянин собирал три. Соответственно, треть урожая нужно было отложить под засев, а две трети шло на потребление и резервирование на случай неурожая.
У многих может возникнуть вопрос: а нахрена было вообще жить на болотах да таежных суглинках, если чуть южнее – и климат теплее, и бескрайние степи с жирным черноземом? Есть очень важный нюанс: наличие леса давало не только стройматериалы (в степи-то дом из чего построишь?), но позволяло вести подсечно-огневое земледелие, когда лес выжигался и сев производился без пахоты в золу. Урожайность на гарях была фантастической – сам-30, но только в первый год. Далее она снижалась несмотря на то, что почва рыхлилась перед севом вручную или даже полноценно пахалась. Через 5-7 лет урожайность падала до нормальной сам-3, и крестьянину было целесообразнее перейти на новое место, срубить избу и выжечь новое поле.
В Черноземном регионе пускай урожайность будет даже сам-8. Во-первых, все-равно ниже, чем при выжигании леса на севере. Во-вторых, с юга набежит шайка кочевников и отберет урожай. А от них в безлесье и укрыться даже негде. Нафига такое счастье?
Русская цивилизация (давайте будем именовать ее так пафосно) сложилась при уникальном стечении географических и климатических обстоятельств – равнинной местности, наличии болот, леса и возможности беспрепятственно расселяться в северо-восточном направлении, где хлеборобы не встречали ни малейшего сопротивления, поскольку обитали там только финские племена, жившие первобытным укладом (присваивающая экономика охоты и собирательства), которых они быстро ассимилировали. Поэтому северные славяне типологически и отличаются от южных, черноволосых смугляков, своей блондинистостью и голубоглазостью.
Болота я, кстати, упомянул совсем не случайно (хотя свидомые укры явно взоржали). Болота являлись бесценным источником болотной руды (проще говоря, вонючей жижи гниющей органики), из которой выделывалось кричное железо в дровяных печах. Без железа, как вы понимаете, не сделаешь топор, а без топора не срубишь дерево, то есть не построишь дом, не подсечешь лес, не подкуешь лошадь, не выкуешь плуг и т.д.
В южной лесостепной плодородной зоне (то есть южнее современного Киева) как обстоят дела с болотами и лесами? Для кочевого и полукочевого животноводства эти территории пригодны, но, как ни странно, древним земледельцам они были совершенно неинтересны.
Первичная фаза освоения (россеяния, как говорили в старину) северной части бассейна Волги русскими земледельцами завершилась к концу XVI столетия. Доступные леса выжгли, пригодные для жизни территории заселили, дойдя до приполярных зон. Произошел переход от полукочевого земледелия к оседлому (это то, что называется фазовым переходом для общества). В центре это случилось ранее, на периферии – позднее (в Финляндии и Вологодчине подсеку практиковали еще в конце XIX века), но в целом рубеж XVI- XVII столетий ознаменовался кризисом перехода к новому типу хозяйствования и новому типу общественного устройства. И именно в это время формируется та самая ордынская матрица русской государственности со всеми ее прелестями – тотальной милитаризацией и военной экспансией, закрепощением всех сословий (не только крестьян, как принято считать), подчинением церкви государству, гиперцентрализованной моделью управления и жесточайшей внутренней деспотией
Этот процесс не мог произойти ранее. Главная причина заключалась в том, что земледельца, ведущего полукочевой образ жизни невозможно было закрепостить, он не был привязан к земле. Несмотря на то, что он получал довольно внушительные урожаи, отъем прибавочного продукта являлся весьма затруднительным. Большинство деревень даже в середине XVII века являлись однодворками, то есть в них жила одна большая патриархальная семья (в отличие от современной нуклеарной семьи она состояла из нескольких поколений). А уж земледельцы-подсечники вообще старались жить обособленно и уходили в такую глухомань, где их фиг найдешь.
Да и с какой радости хлебороб станет отдавать треть урожая в качестве налога государству, если это государство ему нужно, как телеге пятое колесо? Государство как бы продает услуги по обеспечению безопасности (чаще всего эта услуга, разумеется, навязывается, а цена чрезмерно высока), но безопасность крестьянину обеспечивал тот самый лес, куда никакой кочевник набег не устроит. В случае, если налог окажется слишком обременительным, мужик просто откочует еще дальше – и ищи-свищи.
Возможность взять мыт у государства появлялась только в том случае, если крестьянин участвовал в торговом обмене. Пришел он на торг со своим товаром (зерно, шкуры, мех, мед, пенька, лен) – вот тут уже власть своего не упустит, взяв подать как прямо (долю от продаваемого товара или процент от проданного), так и косвенно – с купца за право вести торг, ввозную и вывозную пошлину, за «конвертацию валюты». Если торг иначе, чем в ефимках запрещен, то будь добр, сдай на княжеский монетный двор серебро в талерах и гривнах на пуд, там его переплавят и выдадут в ефимках, но за вычетом фунта – это сбор за чекан.
То есть древнее русское государство (точнее – множество княжеств, единого государства еще не существовало) было типичным торговым государством, оно существовало не исключительно, но главным образом с налогов на торговый оборот. Именно это определяло его базис, как «сервисного» государства, продающего услуги безопасности купцам. А те как раз очень были заинтересованы в безопасности, порядке, стабильности и готовы были платить князю за охрану торговых путей на подконтрольной суверену территории. Потому безграничная тирания и не могла утвердиться, что купец – птица вольная. Сильно его нагнешь – он выберет другой маршрут – и торги твои опустеют, а вслед за тем – казна. Нечем будет платить дружинникам, они уйдут служить соседнему государю, и тот совершит рейдерский захват твоего княжества. Так что государственная политика в отношении купечества – дело тонкое, тут палку перегибать нельзя.
И лишь только с переходом к оседлому земледелию (сопутствующим фактором стало увеличение плотности населения, которое перестало выплескиваться за пределы ареала обитания) стало возможно закрепощение крестьян и возложение на них обязанности содержать воинское сословие, а так же обращение их самих в боевых холопов. Это особый вид тягловой повинности, во исполнение которой крепостной обязан был не только отработать на феодала в поле, но и участвовать в военном походе под его началом. Боевой холоп – судя по всему, чисто русский феномен. Если я не прав, укажите еще примеры, когда бы государство системно заставляло рабов воевать. Из невольников обычно плохие солдаты. Банды Пригожина – дань той самой архаичной традиции боевого холопства. Удивительно, но метод работает даже в XXI веке!
Расцвет такого института, как церковь, тоже приходится на то переломное время. Россеянные лесные земледельцы даже если и числились формально христианами, по-сути ими не являлись. «Живет в лесу, молится колесу» – это как раз про них поговорка. Дотянуться церковь до них не могла, да и на кой это? Один хрен, платить десятину их не заставишь. А вот в момент формирования ордынского государства у попов появился работодатель в лице власти, нуждающейся в легитимизации нового порядка вещей. Инструментом легитимации и САКРАЛИЗАЦИИ государства, как проекции божественного порядка на грешную землю, стала церковь. Уплотнение населения и их «прикрепление» к земле дало возможность окормлять паству на регулярной основе, оказывая государству пропагандистские услуги.
Ладно, возможность создать ордынское государство концлагерного типа появилась, но этого мало. В Европе схожие условия сложились еще раньше, но потребности не было. Почему же именно на Руси такая потребность возникла, и именно на рубеже XVI-XVIIвеков? О-о-о, это весьма интересный вопрос! Разберем его в следующем посте.
https://t.me/alekseykungurov/747
Алексей Кунгуров
Как мы определили ранее, разбирая статью Анатолия Несмияна «Базовые противоречия», ордынский (тягловый) тип государства, а под таковым будем понимать суперунитарное самодержавное военизированное государство, находящееся в состоянии внешней агрессии или подготовки к нему, сложился вовсе не потому, что русские вынуждены были защищать свои ресурсы от внешних посягательств. Причем, если мы ведем речь о русском централизованном государстве, то имеем в виду, что оно было создано первым московским царем Иваном III, а до того момента не существовало. За 500 лет Россия лишь дважды подвергалась полноценному вторжению завоевателей – в 1812 г. и 1941 г. Причем в случае с наполеоновским походом это был лишь эпизод 20-летнего периода войн с Францией, в которых Россия выступала агрессором.
Сказать по правде, ресурсы у Московии были такие скудные, что зариться на них было просто некому. Давайте перечислим основные источники богатства государства:
ЗЕМЛЯ. Имеем в виду, конечно, не абстрактную земную поверхность, а пашню, дающую урожай. Это БАЗОВЫЙ РЕСУРС государства при традиционном укладе (аграрная производящая экономика). Собственно, государство и возникает только тогда, когда земледелец стал создавать прибавочный продукт, предназначенный не для потребления, а для обмена. Этот самый прибавочный продукт у него и изымало государство в качестве ресурса собственного существования.
Цивилизация возникла благодаря злакам(ключевые – пшеница для Европы, рис – для Азии и кукуруза для Америки). Там, где росли эти культуры – там и возникали государства. Это правило, кстати, указывает на то, что мифическое монгольское государство – глупая выдумка. Оно не могло возникнуть именно потому, что кочевой животновод не создавал прибавочный продукт. Что у него можно было изъять – барана? Ну, ОК, если нашел в бескрайней степи кочевника – отобрал. Дальше-то что с ним делать? Барана можно только зарезать и съесть. Зерно же – высокоэнергетический продукт длительного хранения. Его можно запасти, перемещать на любые расстояния, продавать. А кому ты продашь барана в степи? Его товарная ценность близка к нулю. Поэтому кочевые племена животноводов не создавали государств. Племенные союзы, бригады наемников для охраны караванов или шайки разбойников – да, государство – никогда!
Пашни в России было огромное количество, а вот с урожайностью – беда-беда. Дело не в якобы прирожденной лени русских, а в климате. Карта среднегодовых температур (годовая изотерма) показывает, что русское государство складывалось исключительно в зоне рискованного земледелия. Базовой культурой была даже не пшеница, а рожь – менее ценная, менее продуктивная, но более устойчивая к холоду культура. Пшеницу тоже возделывали, но как дополнительную культуру при наличии свободной земли. Ключевой показатель урожайности был сам-3, то есть на одно посеянное зерно крестьянин собирал три. Соответственно, треть урожая нужно было отложить под засев, а две трети шло на потребление и резервирование на случай неурожая.
У многих может возникнуть вопрос: а нахрена было вообще жить на болотах да таежных суглинках, если чуть южнее – и климат теплее, и бескрайние степи с жирным черноземом? Есть очень важный нюанс: наличие леса давало не только стройматериалы (в степи-то дом из чего построишь?), но позволяло вести подсечно-огневое земледелие, когда лес выжигался и сев производился без пахоты в золу. Урожайность на гарях была фантастической – сам-30, но только в первый год. Далее она снижалась несмотря на то, что почва рыхлилась перед севом вручную или даже полноценно пахалась. Через 5-7 лет урожайность падала до нормальной сам-3, и крестьянину было целесообразнее перейти на новое место, срубить избу и выжечь новое поле.
В Черноземном регионе пускай урожайность будет даже сам-8. Во-первых, все-равно ниже, чем при выжигании леса на севере. Во-вторых, с юга набежит шайка кочевников и отберет урожай. А от них в безлесье и укрыться даже негде. Нафига такое счастье?
Русская цивилизация (давайте будем именовать ее так пафосно) сложилась при уникальном стечении географических и климатических обстоятельств – равнинной местности, наличии болот, леса и возможности беспрепятственно расселяться в северо-восточном направлении, где хлеборобы не встречали ни малейшего сопротивления, поскольку обитали там только финские племена, жившие первобытным укладом (присваивающая экономика охоты и собирательства), которых они быстро ассимилировали. Поэтому северные славяне типологически и отличаются от южных, черноволосых смугляков, своей блондинистостью и голубоглазостью.
Болота я, кстати, упомянул совсем не случайно (хотя свидомые укры явно взоржали). Болота являлись бесценным источником болотной руды (проще говоря, вонючей жижи гниющей органики), из которой выделывалось кричное железо в дровяных печах. Без железа, как вы понимаете, не сделаешь топор, а без топора не срубишь дерево, то есть не построишь дом, не подсечешь лес, не подкуешь лошадь, не выкуешь плуг и т.д.
В южной лесостепной плодородной зоне (то есть южнее современного Киева) как обстоят дела с болотами и лесами? Для кочевого и полукочевого животноводства эти территории пригодны, но, как ни странно, древним земледельцам они были совершенно неинтересны.
Первичная фаза освоения (россеяния, как говорили в старину) северной части бассейна Волги русскими земледельцами завершилась к концу XVI столетия. Доступные леса выжгли, пригодные для жизни территории заселили, дойдя до приполярных зон. Произошел переход от полукочевого земледелия к оседлому (это то, что называется фазовым переходом для общества). В центре это случилось ранее, на периферии – позднее (в Финляндии и Вологодчине подсеку практиковали еще в конце XIX века), но в целом рубеж XVI- XVII столетий ознаменовался кризисом перехода к новому типу хозяйствования и новому типу общественного устройства. И именно в это время формируется та самая ордынская матрица русской государственности со всеми ее прелестями – тотальной милитаризацией и военной экспансией, закрепощением всех сословий (не только крестьян, как принято считать), подчинением церкви государству, гиперцентрализованной моделью управления и жесточайшей внутренней деспотией
Этот процесс не мог произойти ранее. Главная причина заключалась в том, что земледельца, ведущего полукочевой образ жизни невозможно было закрепостить, он не был привязан к земле. Несмотря на то, что он получал довольно внушительные урожаи, отъем прибавочного продукта являлся весьма затруднительным. Большинство деревень даже в середине XVII века являлись однодворками, то есть в них жила одна большая патриархальная семья (в отличие от современной нуклеарной семьи она состояла из нескольких поколений). А уж земледельцы-подсечники вообще старались жить обособленно и уходили в такую глухомань, где их фиг найдешь.
Да и с какой радости хлебороб станет отдавать треть урожая в качестве налога государству, если это государство ему нужно, как телеге пятое колесо? Государство как бы продает услуги по обеспечению безопасности (чаще всего эта услуга, разумеется, навязывается, а цена чрезмерно высока), но безопасность крестьянину обеспечивал тот самый лес, куда никакой кочевник набег не устроит. В случае, если налог окажется слишком обременительным, мужик просто откочует еще дальше – и ищи-свищи.
Возможность взять мыт у государства появлялась только в том случае, если крестьянин участвовал в торговом обмене. Пришел он на торг со своим товаром (зерно, шкуры, мех, мед, пенька, лен) – вот тут уже власть своего не упустит, взяв подать как прямо (долю от продаваемого товара или процент от проданного), так и косвенно – с купца за право вести торг, ввозную и вывозную пошлину, за «конвертацию валюты». Если торг иначе, чем в ефимках запрещен, то будь добр, сдай на княжеский монетный двор серебро в талерах и гривнах на пуд, там его переплавят и выдадут в ефимках, но за вычетом фунта – это сбор за чекан.
То есть древнее русское государство (точнее – множество княжеств, единого государства еще не существовало) было типичным торговым государством, оно существовало не исключительно, но главным образом с налогов на торговый оборот. Именно это определяло его базис, как «сервисного» государства, продающего услуги безопасности купцам. А те как раз очень были заинтересованы в безопасности, порядке, стабильности и готовы были платить князю за охрану торговых путей на подконтрольной суверену территории. Потому безграничная тирания и не могла утвердиться, что купец – птица вольная. Сильно его нагнешь – он выберет другой маршрут – и торги твои опустеют, а вслед за тем – казна. Нечем будет платить дружинникам, они уйдут служить соседнему государю, и тот совершит рейдерский захват твоего княжества. Так что государственная политика в отношении купечества – дело тонкое, тут палку перегибать нельзя.
И лишь только с переходом к оседлому земледелию (сопутствующим фактором стало увеличение плотности населения, которое перестало выплескиваться за пределы ареала обитания) стало возможно закрепощение крестьян и возложение на них обязанности содержать воинское сословие, а так же обращение их самих в боевых холопов. Это особый вид тягловой повинности, во исполнение которой крепостной обязан был не только отработать на феодала в поле, но и участвовать в военном походе под его началом. Боевой холоп – судя по всему, чисто русский феномен. Если я не прав, укажите еще примеры, когда бы государство системно заставляло рабов воевать. Из невольников обычно плохие солдаты. Банды Пригожина – дань той самой архаичной традиции боевого холопства. Удивительно, но метод работает даже в XXI веке!
Расцвет такого института, как церковь, тоже приходится на то переломное время. Россеянные лесные земледельцы даже если и числились формально христианами, по-сути ими не являлись. «Живет в лесу, молится колесу» – это как раз про них поговорка. Дотянуться церковь до них не могла, да и на кой это? Один хрен, платить десятину их не заставишь. А вот в момент формирования ордынского государства у попов появился работодатель в лице власти, нуждающейся в легитимизации нового порядка вещей. Инструментом легитимации и САКРАЛИЗАЦИИ государства, как проекции божественного порядка на грешную землю, стала церковь. Уплотнение населения и их «прикрепление» к земле дало возможность окормлять паству на регулярной основе, оказывая государству пропагандистские услуги.
Ладно, возможность создать ордынское государство концлагерного типа появилась, но этого мало. В Европе схожие условия сложились еще раньше, но потребности не было. Почему же именно на Руси такая потребность возникла, и именно на рубеже XVI-XVIIвеков? О-о-о, это весьма интересный вопрос! Разберем его в следующем посте.
https://t.me/alekseykungurov/747
ТЯГЛО – РУССКОЕ ПРОКЛЯТИЕ
Алексей Кунгуров
January 28, 2023
Условия для создания ордынского (тяглового) государства, как мы установили выше, появились к началу XVI столетия. Появление оседлых земледельцев позволило накладывать тягло – систему денежных и преимущественно натуральных государственных повинностей на крестьян и посадских людей. Последние являлись лично свободными, но государство предпринимало усилия, чтоб прикрепить их не к земле (помещику), а к посаду (городу, слободе) с невозможностью покинуть общину, связанную круговой порукой.
Однако переход от полукочевого подсечно-огневого хозяйствования к оседлому означал катастрофическое падение урожайности. То есть взять с крестьянина стало практически нечего, он еле-еле мог прокормить себя со скудных мерзлых суглинков, какой уж там прибавочный продукт! Товарное производство зерна (то есть на продажу) стало практически невозможным, как и денежное налогообложение, ибо откуда деньги и землепашца, которому нечего продать? Именно поэтому на тяглецов и налагались всевозможные натуральные повинности – дровяная, подводная (транспортная), церковная, острожная, ямская, обязанности содержать дороги и перевозы (мосты).
Одной из самых тяжелых повинностей являлась даточная – обязанность поставлять (давать) людишек для участия в военных походах. Таким образом формировалась посошная рать. В зависимости от масштабности затеваемой спецоперации войны даточных людей собирали одного с 3-30 дворов. Снаряжать и содержать ратников должна была община, сельская или посадская. Для государства пушечное мясо являлось бесплатным и практически неисчерпаемым ресурсом. Ничего не напоминает?
Тут самое время задаться вопросом: зачем государству потребовалась трансформация от торгового к тягловому? Жили бы князья себе и раньше за счет транзитной торговли. Ну, воевали бы по мелочи между собой силами профессиональных дружинников или наемников. Централизованное военное государство было бы никому не нужным. Но дело в том, что милитаризованное московское царство – эмбрион будущей империи – появилось вовсе не потому, что Ивану III моча в голову ударила и он захотел стать владыкой мира, а явилось ответом на системный кризис, подорвавший жизнеспособность не только русских княжеств, а вообще всех государств, соединенных осью Волжско-Балтийского торгового пути.
Еще раз подчеркну, что для оседлого земледелия Волжский бассейн, особенно северная его часть были малопривлекательны из-за низкой продуктивности почв. Выживание земледельца при низкой плотности населения и, соответственно, обширных посевных площадях, они могли обеспечить, а вот прибавочный продукт при агротехнологиях того времени давали ничтожный. Подсечная модель земледелия была очень продуктивной, но связана была с непрерывным движением. Она дала импульс первичному распространению аграрной цивилизации в зоне рискованного земледелия, помогла освоить Сибирь. Но землепашец-огневик мало нуждался в государстве, а государство имело мало возможностей изымать у него прибавочный продукт. При сильном нажиме он просто уходил дальше в глушь из-под контроля власти. Поэтому в Сибири крестьянство жило свободно и относительно зажиточно.
Первичная русская (и не только) государственность на восточно-европейской равнине складывалась не на основе эксплуатации аграриев, а на той ренте, что давала транзитная (посредническая торговля). Торговля, стоит заметить, для древнего мира была главным двигателем прогресса, являясь важнейшим каналом распространения информации, создавала систему коммуникаций, развивала транспорт, ремесла, стимулировала науку, межкультурный обмен. То есть торговля – это не только про хлеб насущный и обмен топора на шкуры быков. Общества, активно торгующие были более развитыми, культурными, современными.
Торговля была местной, региональной и трансконтинентальной. Развитие и урбанизация Европы создавали массовый спрос на товары, которые не могли производиться там. Например, один из самых значимых товаров того времени – шелк. Для средневекового европейца шелк – это не просто статусная вещь, как сегодня, например, престижное авто, а возможность избавиться от платяной вши, которая на гладком шелке удержаться не могла. То есть спрос на шелк был огромен. Торговля шелком – колоссальный насос, который перекачивал золото и серебро из Европы в Азию. Так же в большой цене были чай, пряности, ювелирка, фарфор, стекло, ковры и прочая роскошь. В обратном направлении шло железо (оно имело колоссальную ценность, поскольку выделка металла на душу населения в год измерялась буквально сотнями граммов), соль (единственный доступный консервант), рабы.
До появления морской трансконтинентальной торговли, расцвет которой пришелся на эпоху великих географических открытий, самым удобным торговым путем, подчас единственно возможным, был речной. В частности, Волжский торговый путь являлся магистральным из Индии в Северную Европу и имел следующий маршрут: Каспий – Волга – Ока – Угра – волок – Осьма – Днепр – волок Западная Двина – Балтика. От основного пути существовали, разумеется, ответвления (Заволоцкий путь из Волги на север), но они обеспечивали в основном местные потребности и служили путями подвоза на пристани и торги местных товаров – меда, соли, пушнины, жемчуга, янтаря, льна, пеньки, ворвани и т.д.
Караванный способ транспортировки, распространенный в южных регионах – вынужденная мера из-за своей затратности. Во-первых, дневная дистанция каравана очень невелика, во-вторых, много ли груза берет один верблюд или лошадь? Каравану требовалась охрана, какая-никакая, а дорожная инфраструктура. Поэтому там, где можно было передвигаться по воде, товар сразу перегружался на суда. Если водный путь был даже втрое длиннее сухопутного на карте, фактически он оказывался быстрее и безопаснее. Исключение – санная перевозка грузов в зимнее время, но и она осуществлялась преимущественно по готовым дорогам – речному льду. Однако зимники позволяли относительно легко преодолевать водоразделы. К тому же некоторые товары, например, рыбу, можно было перевозить только зимой.
Морская перевозка товаров осуществлялась изначально примерно так же, как по реке: караван небольших парусно-весельных судов выходил из порта и шел строго вблизи берега (каботажное мореходство). На ночь или в случае непогоды суда заходили в порты, речные устья (там быстро возникли города) или даже выволакивались на берег, если позволял ландшафт.
На протяжении Волжско-Балтийского торговой магистрали образовались следующие центры государственной кристаллизации – тюркский (Итиль, Булгар, Казань), русский (Нижний Новгород, Ярославль, Владимир, Москва, Тверь и др.) и условно немецкий (Дерпт, Рига, Мемель, Данциг и др.) До низовий Волги через Баку и Дербент товары везли персы, потом эстафету перехватывали тюрки, а у русских было самое выгодное место – на водоразделе между бассейном Волги и северными реками, где находились основные торги, на которые допускались как южане, так и европейцы (за соответствующую плату, разумеется). Так же в руках русских была стратегически важная торговля мягкой рухлядью (мехами), так же они могли поставлять в обе стороны мед, железо, поташ, каменная соль, ворвань, кость морских животных и т.д.
Доминирующие политические центры сложились именно на важных узлах торгового пути, а окрестные периферийные княжества находились в вассальной зависимости от них. Бесконечные войны между Москвой и Тверю, Москвой и Новгородом (под этим именем стоит понимать, вероятнее всего, Ярославль, но никак не маленький городок на Волхове) велись почти исключительно за торговые преференции и не имели экзистенциальной природы. Феодальная раздробленность объясняется тем, что торговая ренты неплохо обеспечивала потребности государства.
Катастрофа наступает в период, когда с открытием европейцами пути в Америку, Индию и Китай международная торговля становится преимущественно морской, трансокеанской. Волжский путь, разумеется, приходил в упадок постепенно, сохраняя свое региональное значение и даже международное в торговле пенькой, корабельным лесом, железом, хлебом. В XVIII веке волоки были заменены системой каналов и шлюзов, связывавших различные речные бассейны, но как трансконтинентальный торговый путь, он свое значение утратил.
Перераспределение товаропотоков вызвало системный кризис в государственных образованиях, кормящихся с волжской торговли, и привело к исчезновению Ливонии и Ганзейского союза, Тюркских государств (Казанского и Астраханского ханств). Русские же княжества, столкнувшись с оскудением рентных доходов, вынуждены были искать иной источник существования. Для начала произошла консолидация всего Волжского пути под властью Москвы. Это совершенно естественное явление – при сокращении кормовой базы происходит сокращение едоков. Все крупные игроки стремились монополизировать в своих руках торговлю и консолидировать доходы, ею приносимые. Москва вышла единственным победителем в этой игре навылет.
Известный писатель Борис Акунин в своей эпическом многотомнике «История государства Российского» вздыхает о том, что, если бы в противостоянии с тиранической Московией победил «демократический» Новгород, то и вся последующая русская история могла бы пойти иным путем (более счастливым, разумеется), поскольку Новгород задавал совершенно иную матрицу государственности. Из той же серии всхлипы другого сочинителя – Александра Бушкова о том, что если б сборка единого русского государства состоялась на базе Западной Руси (Великое княжество Литовское) – то вот тогда бы не было веков азиатской дикости и Россия изначально развивалась, как культурное европейское государство.
Увы, но все это – совершенно ненаучная чушь. Яркая и эмоционально-идеологически окрашенная беллетристика Бушкова и Акунина бесконечно далека от серьезного исторического анализа. Периферийная и бедная Литва могла лишь выбирать, под кого лечь. Она легла под Польшу, полностью утратив свою политическую субъектность. После досталась Московии уже в качестве трофея. Гипотетическая победа Новгорода нечего бы не изменила. «Демократичность» может себе позволить богатая торговая республика (хотя речь стоит вести не о демократии, а о купеческой олигархии, тяготеющей к распределенным формам управления), но суть-то в том и заключалась, что иссяк ресурс, благодаря которому существовала государственность – торговая рента.
Переход к тягловому типу государственности был предопределен. Именно Москва победила в борьбе за консолидацию русских и иных волжских княжеств (ханств) просто потому, что первой вынуждена была перейти к модели ордынской деспотии – сверхцентрализованному государству мобилизационного типа, заточенному на войну и бесконечную экспансию. Мобилизационный характер московской государственности выражался в том, что она благодаря тяглу научилась эффективно использовать в войне человеческий материал и подчинять интересам войны все сферы жизни.
Оказалось, что громадная толпа плохо вооруженных и почти не обученных ратников способна бить профессиональную или наемные армии. Или проигрывать, но нанося существенный ущерб. Собственно победа на поле боя перестала определять исход войны. Русское воинство можно было разбить раз, другой, третий, но благодаря датной повинности Московия в кратчайшие сроки могла набрать новую боевую орду. Далее она без всякой жалости и видимой пользы расходовалась, втягивая противника в изнурительную затяжную войну, в которой проигрывает тот, у кого первого закончатся ресурсы для ведения борьбы. Тягловый же ресурс московитов был практически неисчерпаем и только увеличивался по мере того, как русское государство поглощало соседние царства, княжества и ханства.
Если кто запамятовал, я взялся оспорить в корне неверный тезис Анатолия Несмияна, высказанный в статье «Базовые противоречия», что сверхцентрализация русского государства и его мобилизационный характер объясняются каким-то немыслимым богатством русских, вынужденных испокон веку существовать в режиме осажденной крепости, защищая свои ресурсы от внешних посягателей. Как видим, все с точностью до наоборот: именно катастрофическая бедность русских, не способных в рамках традиционного (аграрно-производительного) уклада произвести достаточный для существования государства прибавочный продукт, порождает бесконечную экспансию вовне путем мобилизации единственного доступного ресурса – холопов, впряженных в государственное тягло.
Вполне естественно: если внутри жизненных ресурсов недостаточно, надо взять их извне. Это парадигма набеговой экономики, которую практиковали многие кочевые и полукочевые племена: налетел, отжал материальные ценности у крестьянина, ведущего более продуктивное хозяйство, или ограбил купца, захватил рабов и ушел обратно в степь или горы. Когда ресурс проеден, цикл повторяется. Но в отличие от воинственных животноводческих племен, которые подпитывались извне, набеговое (ордынское) русское государство не просто захватывало и проедало, но и накапливало ресурсы – в этом, кстати, ключевое отличие государства от иных форм социальной организации. Любое прогрессивное, то есть от простого к сложному, развитие социума основано на накоплении ресурсов. Если ресурсная база утрачивается, социальная система инволюционирует, то есть деградирует, сложные формы организации уступают место примитивным, архаичным. Будучи неспособным выдерживать внешнюю конкуренцию, такое государство обычно гибнет.
То, какие ресурсы удается аккумулировать обществу, определяет и его дальнейший генезис. То есть объяснить то, почему русское государство развивалось именно таким замысловатым «особым» путем будет совсем несложно, проведя анализ имеющихся в его распоряжении ресурсов. А там, глядишь, удастся докопаться и до базового противоречия, не дающего русским преодолеть проклятие тяглового (мобилизационного) государства, к которому они скатываются при всяком серьезном внутреннем кризисе.
(Продолжение следует)
https://t.me/alekseykungurov/750
Алексей Кунгуров
January 28, 2023
Условия для создания ордынского (тяглового) государства, как мы установили выше, появились к началу XVI столетия. Появление оседлых земледельцев позволило накладывать тягло – систему денежных и преимущественно натуральных государственных повинностей на крестьян и посадских людей. Последние являлись лично свободными, но государство предпринимало усилия, чтоб прикрепить их не к земле (помещику), а к посаду (городу, слободе) с невозможностью покинуть общину, связанную круговой порукой.
Однако переход от полукочевого подсечно-огневого хозяйствования к оседлому означал катастрофическое падение урожайности. То есть взять с крестьянина стало практически нечего, он еле-еле мог прокормить себя со скудных мерзлых суглинков, какой уж там прибавочный продукт! Товарное производство зерна (то есть на продажу) стало практически невозможным, как и денежное налогообложение, ибо откуда деньги и землепашца, которому нечего продать? Именно поэтому на тяглецов и налагались всевозможные натуральные повинности – дровяная, подводная (транспортная), церковная, острожная, ямская, обязанности содержать дороги и перевозы (мосты).
Одной из самых тяжелых повинностей являлась даточная – обязанность поставлять (давать) людишек для участия в военных походах. Таким образом формировалась посошная рать. В зависимости от масштабности затеваемой спецоперации войны даточных людей собирали одного с 3-30 дворов. Снаряжать и содержать ратников должна была община, сельская или посадская. Для государства пушечное мясо являлось бесплатным и практически неисчерпаемым ресурсом. Ничего не напоминает?
Тут самое время задаться вопросом: зачем государству потребовалась трансформация от торгового к тягловому? Жили бы князья себе и раньше за счет транзитной торговли. Ну, воевали бы по мелочи между собой силами профессиональных дружинников или наемников. Централизованное военное государство было бы никому не нужным. Но дело в том, что милитаризованное московское царство – эмбрион будущей империи – появилось вовсе не потому, что Ивану III моча в голову ударила и он захотел стать владыкой мира, а явилось ответом на системный кризис, подорвавший жизнеспособность не только русских княжеств, а вообще всех государств, соединенных осью Волжско-Балтийского торгового пути.
Еще раз подчеркну, что для оседлого земледелия Волжский бассейн, особенно северная его часть были малопривлекательны из-за низкой продуктивности почв. Выживание земледельца при низкой плотности населения и, соответственно, обширных посевных площадях, они могли обеспечить, а вот прибавочный продукт при агротехнологиях того времени давали ничтожный. Подсечная модель земледелия была очень продуктивной, но связана была с непрерывным движением. Она дала импульс первичному распространению аграрной цивилизации в зоне рискованного земледелия, помогла освоить Сибирь. Но землепашец-огневик мало нуждался в государстве, а государство имело мало возможностей изымать у него прибавочный продукт. При сильном нажиме он просто уходил дальше в глушь из-под контроля власти. Поэтому в Сибири крестьянство жило свободно и относительно зажиточно.
Первичная русская (и не только) государственность на восточно-европейской равнине складывалась не на основе эксплуатации аграриев, а на той ренте, что давала транзитная (посредническая торговля). Торговля, стоит заметить, для древнего мира была главным двигателем прогресса, являясь важнейшим каналом распространения информации, создавала систему коммуникаций, развивала транспорт, ремесла, стимулировала науку, межкультурный обмен. То есть торговля – это не только про хлеб насущный и обмен топора на шкуры быков. Общества, активно торгующие были более развитыми, культурными, современными.
Торговля была местной, региональной и трансконтинентальной. Развитие и урбанизация Европы создавали массовый спрос на товары, которые не могли производиться там. Например, один из самых значимых товаров того времени – шелк. Для средневекового европейца шелк – это не просто статусная вещь, как сегодня, например, престижное авто, а возможность избавиться от платяной вши, которая на гладком шелке удержаться не могла. То есть спрос на шелк был огромен. Торговля шелком – колоссальный насос, который перекачивал золото и серебро из Европы в Азию. Так же в большой цене были чай, пряности, ювелирка, фарфор, стекло, ковры и прочая роскошь. В обратном направлении шло железо (оно имело колоссальную ценность, поскольку выделка металла на душу населения в год измерялась буквально сотнями граммов), соль (единственный доступный консервант), рабы.
До появления морской трансконтинентальной торговли, расцвет которой пришелся на эпоху великих географических открытий, самым удобным торговым путем, подчас единственно возможным, был речной. В частности, Волжский торговый путь являлся магистральным из Индии в Северную Европу и имел следующий маршрут: Каспий – Волга – Ока – Угра – волок – Осьма – Днепр – волок Западная Двина – Балтика. От основного пути существовали, разумеется, ответвления (Заволоцкий путь из Волги на север), но они обеспечивали в основном местные потребности и служили путями подвоза на пристани и торги местных товаров – меда, соли, пушнины, жемчуга, янтаря, льна, пеньки, ворвани и т.д.
Караванный способ транспортировки, распространенный в южных регионах – вынужденная мера из-за своей затратности. Во-первых, дневная дистанция каравана очень невелика, во-вторых, много ли груза берет один верблюд или лошадь? Каравану требовалась охрана, какая-никакая, а дорожная инфраструктура. Поэтому там, где можно было передвигаться по воде, товар сразу перегружался на суда. Если водный путь был даже втрое длиннее сухопутного на карте, фактически он оказывался быстрее и безопаснее. Исключение – санная перевозка грузов в зимнее время, но и она осуществлялась преимущественно по готовым дорогам – речному льду. Однако зимники позволяли относительно легко преодолевать водоразделы. К тому же некоторые товары, например, рыбу, можно было перевозить только зимой.
Морская перевозка товаров осуществлялась изначально примерно так же, как по реке: караван небольших парусно-весельных судов выходил из порта и шел строго вблизи берега (каботажное мореходство). На ночь или в случае непогоды суда заходили в порты, речные устья (там быстро возникли города) или даже выволакивались на берег, если позволял ландшафт.
На протяжении Волжско-Балтийского торговой магистрали образовались следующие центры государственной кристаллизации – тюркский (Итиль, Булгар, Казань), русский (Нижний Новгород, Ярославль, Владимир, Москва, Тверь и др.) и условно немецкий (Дерпт, Рига, Мемель, Данциг и др.) До низовий Волги через Баку и Дербент товары везли персы, потом эстафету перехватывали тюрки, а у русских было самое выгодное место – на водоразделе между бассейном Волги и северными реками, где находились основные торги, на которые допускались как южане, так и европейцы (за соответствующую плату, разумеется). Так же в руках русских была стратегически важная торговля мягкой рухлядью (мехами), так же они могли поставлять в обе стороны мед, железо, поташ, каменная соль, ворвань, кость морских животных и т.д.
Доминирующие политические центры сложились именно на важных узлах торгового пути, а окрестные периферийные княжества находились в вассальной зависимости от них. Бесконечные войны между Москвой и Тверю, Москвой и Новгородом (под этим именем стоит понимать, вероятнее всего, Ярославль, но никак не маленький городок на Волхове) велись почти исключительно за торговые преференции и не имели экзистенциальной природы. Феодальная раздробленность объясняется тем, что торговая ренты неплохо обеспечивала потребности государства.
Катастрофа наступает в период, когда с открытием европейцами пути в Америку, Индию и Китай международная торговля становится преимущественно морской, трансокеанской. Волжский путь, разумеется, приходил в упадок постепенно, сохраняя свое региональное значение и даже международное в торговле пенькой, корабельным лесом, железом, хлебом. В XVIII веке волоки были заменены системой каналов и шлюзов, связывавших различные речные бассейны, но как трансконтинентальный торговый путь, он свое значение утратил.
Перераспределение товаропотоков вызвало системный кризис в государственных образованиях, кормящихся с волжской торговли, и привело к исчезновению Ливонии и Ганзейского союза, Тюркских государств (Казанского и Астраханского ханств). Русские же княжества, столкнувшись с оскудением рентных доходов, вынуждены были искать иной источник существования. Для начала произошла консолидация всего Волжского пути под властью Москвы. Это совершенно естественное явление – при сокращении кормовой базы происходит сокращение едоков. Все крупные игроки стремились монополизировать в своих руках торговлю и консолидировать доходы, ею приносимые. Москва вышла единственным победителем в этой игре навылет.
Известный писатель Борис Акунин в своей эпическом многотомнике «История государства Российского» вздыхает о том, что, если бы в противостоянии с тиранической Московией победил «демократический» Новгород, то и вся последующая русская история могла бы пойти иным путем (более счастливым, разумеется), поскольку Новгород задавал совершенно иную матрицу государственности. Из той же серии всхлипы другого сочинителя – Александра Бушкова о том, что если б сборка единого русского государства состоялась на базе Западной Руси (Великое княжество Литовское) – то вот тогда бы не было веков азиатской дикости и Россия изначально развивалась, как культурное европейское государство.
Увы, но все это – совершенно ненаучная чушь. Яркая и эмоционально-идеологически окрашенная беллетристика Бушкова и Акунина бесконечно далека от серьезного исторического анализа. Периферийная и бедная Литва могла лишь выбирать, под кого лечь. Она легла под Польшу, полностью утратив свою политическую субъектность. После досталась Московии уже в качестве трофея. Гипотетическая победа Новгорода нечего бы не изменила. «Демократичность» может себе позволить богатая торговая республика (хотя речь стоит вести не о демократии, а о купеческой олигархии, тяготеющей к распределенным формам управления), но суть-то в том и заключалась, что иссяк ресурс, благодаря которому существовала государственность – торговая рента.
Переход к тягловому типу государственности был предопределен. Именно Москва победила в борьбе за консолидацию русских и иных волжских княжеств (ханств) просто потому, что первой вынуждена была перейти к модели ордынской деспотии – сверхцентрализованному государству мобилизационного типа, заточенному на войну и бесконечную экспансию. Мобилизационный характер московской государственности выражался в том, что она благодаря тяглу научилась эффективно использовать в войне человеческий материал и подчинять интересам войны все сферы жизни.
Оказалось, что громадная толпа плохо вооруженных и почти не обученных ратников способна бить профессиональную или наемные армии. Или проигрывать, но нанося существенный ущерб. Собственно победа на поле боя перестала определять исход войны. Русское воинство можно было разбить раз, другой, третий, но благодаря датной повинности Московия в кратчайшие сроки могла набрать новую боевую орду. Далее она без всякой жалости и видимой пользы расходовалась, втягивая противника в изнурительную затяжную войну, в которой проигрывает тот, у кого первого закончатся ресурсы для ведения борьбы. Тягловый же ресурс московитов был практически неисчерпаем и только увеличивался по мере того, как русское государство поглощало соседние царства, княжества и ханства.
Если кто запамятовал, я взялся оспорить в корне неверный тезис Анатолия Несмияна, высказанный в статье «Базовые противоречия», что сверхцентрализация русского государства и его мобилизационный характер объясняются каким-то немыслимым богатством русских, вынужденных испокон веку существовать в режиме осажденной крепости, защищая свои ресурсы от внешних посягателей. Как видим, все с точностью до наоборот: именно катастрофическая бедность русских, не способных в рамках традиционного (аграрно-производительного) уклада произвести достаточный для существования государства прибавочный продукт, порождает бесконечную экспансию вовне путем мобилизации единственного доступного ресурса – холопов, впряженных в государственное тягло.
Вполне естественно: если внутри жизненных ресурсов недостаточно, надо взять их извне. Это парадигма набеговой экономики, которую практиковали многие кочевые и полукочевые племена: налетел, отжал материальные ценности у крестьянина, ведущего более продуктивное хозяйство, или ограбил купца, захватил рабов и ушел обратно в степь или горы. Когда ресурс проеден, цикл повторяется. Но в отличие от воинственных животноводческих племен, которые подпитывались извне, набеговое (ордынское) русское государство не просто захватывало и проедало, но и накапливало ресурсы – в этом, кстати, ключевое отличие государства от иных форм социальной организации. Любое прогрессивное, то есть от простого к сложному, развитие социума основано на накоплении ресурсов. Если ресурсная база утрачивается, социальная система инволюционирует, то есть деградирует, сложные формы организации уступают место примитивным, архаичным. Будучи неспособным выдерживать внешнюю конкуренцию, такое государство обычно гибнет.
То, какие ресурсы удается аккумулировать обществу, определяет и его дальнейший генезис. То есть объяснить то, почему русское государство развивалось именно таким замысловатым «особым» путем будет совсем несложно, проведя анализ имеющихся в его распоряжении ресурсов. А там, глядишь, удастся докопаться и до базового противоречия, не дающего русским преодолеть проклятие тяглового (мобилизационного) государства, к которому они скатываются при всяком серьезном внутреннем кризисе.
(Продолжение следует)
https://t.me/alekseykungurov/750
ПРОКЛЯТЫЙ РУССКИЙ ПУТЬ
Алексей Кунгуров
February 01, 2023
Начало здесь. То, какие ресурсы удается аккумулировать обществу, определяет и его дальнейший генезис. Объяснить то, почему русское государство развивалось именно таким замысловатым «особым» путем будет совсем несложно, проведя анализ имеющихся в его распоряжении ресурсов. А там, глядишь, докопаемся и до базового противоречия, не дающего русским преодолеть проклятие тяглового (мобилизационного) государства, к которому они скатываются раз за разом уже шестое столетие.
Московское царство, от которого и ведет свою историю современная Россия, стало складываться при Иване III в виде мобилизационного (тяглового государства) и достигло своего апогея при Иване IV (Грозном). Первоначальный смысл мобилизации сводился к концентрации усилий для взятия под контроль всего Волжско-Балтийского торгового пути и консолидации в царских руках доходов от транзитной торговли (прежде всего – шелком), торговли пушниной, солью и т. д. Очевидная в таких случаях схема, когда земледелец производят прибавочный продукт, который изымается и используется на государственные нужды, например, на содержание армии, не работал. Причину я описывал выше – низкая урожайность при оседлом земледелии (сам-3 против сам-6-8 в Европе).
К тому же в отличие от торговых сборов администрирование налогообложения с крестьян было крайне затруднено вплоть до ее полной невозможности. С торговлей все предельно просто: торги происходили непродолжительное время в строго определенных местах. Самой крупной считалась Моложская ярмарка (выше современного Ярославля в устье реки Молога), только за счет пошлин с купцов дававшая 180 пудов серебра. Производство и сегодня гораздо сложнее в плане налогообложения, нежели торговля, а 500 лет назад задача осложнялась тем, что товарное агропроизводство было крайне неразвито, преобладало натуральное хозяйство. Например, что делать, если случился неурожай? Не соберет мытарь кесареву долю – ему секир-башка сделают. Если же он возьмет свое силой – крестьянин умрет от голода, что приведет, как говорится, к сужению налогооблагаемой базы. Случится урожай хороший – много «прилипнет к рукам» сборщиков податей.
Поэтому концепция тягла стала буквально прорывной: вместо того, чтобы изымать прибавочный продукт и кормить профессиональное войско, в Московии утвердился иной подход: пускай крестьянин сам себя кормит, а налог платит непосредственно своим трудом – строит дороги и крепости, воюет, исполняет ямскую, дровяную повинность и т. д. Благо, длинная зима давала для этого достаточно свободного времени. Разумеется, объектом налогообложения был не каждый отдельный обыватель или двор, а сельская или посадская (городская) община, связанная круговой порукой.
Даже стрельцы, профессиональные силовики в XV-XVII веках, исполнявшие полицейские и охранные функции, несшие стражу границ, а во время войны составлявшие пехотные полки огневого боя, содержали себя преимущественно сами. В мирное время они помимо службы «вахтовым методом» занимались ремеслами, хлебопашеством, мелкой торговлей, таким образом обеспечивали себя пропитанием и экипировкой. Таково было их тягло. Хотя стрелецкий побор на крестьян все равно существовал, это вовсе не значит, что подати шли непосредственно на содержание стрелецкого войска. Царю-батюшке виднее, куды деньгу казенную девать.
Взятое под государственный контроль казачество продолжало существовать по тому же принципу: казакам даровались земли в кормление и привилегии, но для войны они обязаны были выставлять оговоренное число экипированных бойцов. Кстати, аракчеевская система военных поселений 1817-1857 гг. – попытка воссоздать тягловую систему уже в XIX столетии: мол, хлопотно империи содержать миллионную армию (военные траты были главной расходной статьей казны вплоть до конца минувшего века), так пускай солдатики хотя бы в мирное время сами себя содержат.
Конечно, посошная рать в плане боевой эффективности оставляла желать лучшего, но эффект массы создавала. Войны Московии преимущественно были успешными, особенно в восточном направлении – Казанское и Астраханское ханства пали, поволжские племена присягнули царю, платили дань (преимущественно пушниной) и несли определенные тягловые повинности. Там, где тягловую систему внедрить было невозможно, установилась система ясачная, то есть натуральная подать с покоренных племен Поволжья, Урала, Сибири. Взымался ясак преимущественно мехами, но в отдельных случаях и скотом. Взымание ясака – главный стимул для освоения русскими Сибири и Америки.
Кстати, для тех, кто не понимает разницы между данью и налогом, разъясняю: налоги расходуются в том числе в интересах налогоплательщиков (как их понимает власть, разумеется), в то время как ясак – чистый отъем без каких-либо обязательств государства по отношению к данникам. Поэтому фигуральное выражение «русские 300 лет грабили Сибирь» с формальной точки зрения будет верным. Освоение Сибири – процесс параллельный, во многом стихийный и государство к нему усилий практически не прикладывало.
Параллельно с формированием тягловой системы присвоения труда государством начала складываться и поместная. Служилых людей Иван III стал «помещать» на землю, давай в пользование имение с приписанными к нему тягловыми людишками – так начало формироваться помещичье землевладение, со временем вытеснившее вотчинное, когда имение принадлежало феодалу по праву рождения. Помещик, профессиональный воин или чиновник, получал землю с людишками лишь в пользование на время службы, в награду за службу и как источник финансирования службы. При этом дворянин прикреплялся к службе точно так же, как крестьянин прикреплялся к земле (номинальным собственником земли был царь).
Это принципиальным образом отличало русскую феодальную знать от европейской, встроенной в систему вассалитета, но являвшейся собственником своего феода. В Московии, а следом и в Российской империи вплоть до реформ Петра III дворянство фактически было таким же крепостным сословием, как и холопы. С той лишь разницей, что не имеющий собственности крестьянин должен был помещику и царю свой труд, а не имеющий собственности дворянин – свою службу и жизнь.
Именно разница в системе присвоения труда определила расхождение между европейским и русским путями развития. С момента, когда основным источником существования русского царства (Московии) становится земельная рента взамен утраченной торговой ренты (напомню, что с развитием трансокеанской торговли Волжско-Балтийский торговый путь утрачивает свое стратегическое значение) государство сталкивается с колоссальной проблемой – крайне низкой продуктивностью экономики. Проистекала она из-за суровых природно-климатических условий, следствием чего стала более чем вдвое низкая урожайность против европейской. Этим была продиктована экстенсивная модель развития общества и тягловая форма организации государства, которое могло существовать исключительно в форме гиперцентрализованного военного лагеря с жесткой иерархией.
Вот истинные причины, породившие проклятый «русский путь», а вовсе не ресурсное богатство, как утверждает Анатолий Несмиян в статье «Базовые противоречия». Торговое государство обладает большей системной сложностью, нежели архаичное тягловое государство, поскольку регулятором общественных отношений в первом случае выступает свободный обмен, во втором – институционализированное насилие. Это порождает и ключевое (базовое) российское противоречие, а именно ПРОТИРЕЧИЕ МЕЖДУ СТАБИЛЬНОСТЬЮ И РАЗВИТИЕМ. Можно выразите его и как противоречие между насилием и развитием.
Мобилизационный принцип концентрации ресурсов тяглового государства эффективен и целесообразен исключительно для ведения войн. Экстенсивная стратегия развития Московии строилась на том, что основным ресурсом государства являлись население, впряженное в тягло и управляемое бичом насилия. Служилое сословие, являющееся инструментом насилия, само находилось в перманентно мобилизованном, то есть несвободном состоянии.
Мобилизационная модель управления является устойчивой только в состоянии стабильности, стремящейся к полной неизменности. Но это категорически противоречит интересам развития, базирующемся на частной инициативе и творческим усилиям общества. И если для поддержания внутреннего контроля достаточно той самой стабильности, достигаемой полицейским насилием и церковью, легитимизирующей существующий порядок, то как быть с внешней конкуренцией?
Западное общество накапливает системную сложность, эволюционирует, общественные отношения усложняются, что подстегивает интенсивный рост экономики, науки, технологий. В результате накапливается критический разрыв в уровне развития между Европой и Россией, вследствие которого последняя становится… Нет, вовсе не объектом завоевания, ибо завоевывать эти гиблые земли никому не интересно, но объектом грабежа, если утрировать. Таким же объектом грабежа для русских выступали сибирские племена. Казаки ведь не захватывали их земли, не устанавливали своих порядков и даже на крещении язычников не особо настаивали. Просто раз в год собирали ясак, а дальше крутитесь, как хотите.
Запад (торговая цивилизация, пафосно выражаясь) практиковал более сложные формы присвоения туземного труда. Очень эффективный инструмент – неэквивалентный (неравноценный) обмен, суть которого сводится к тому, что купцы покупают колониальные товары по цене, близкой к себестоимости, перевозят и продают втридорога. Хочешь перевозить и продавать сам? Да ради бога, кто ж тебе запретит! Торговля – вещь добровольная. Строй порты, склады, торговые корабли – и торгуй со всем миром, устанавливая ту цену, которую считаешь справедливой.
Вот только кораблестроение – это концентрация предельных технологий. Тут мало наличия сырья (с корабельным лесом, пенькой и железом как раз проблем на Руси не было) и мозолистых рук. Нужны еще, инженеры, мануфактурное производство парусины, инфраструктура по подготовке кадров (морских офицеров), умеющих пользоваться сложным навигационным оборудованием, читать и чертить карты. Для защиты корабля нужны пушки, а это высокотехнологическая металлургия. Чтоб стрелять из пушек, потребен порох (химическая промышленность)… Список необходимого можно продолжать еще долго.
Однако стабильность – враг развития, поэтому русское общество быстро накапливало отставание, становилось слабым. А слабых не только при необходимости бьют на поле боя, но и доят. Например, Muscovy Company (Московская компания) – английское торговое предприятие обладало с 1555 г. монополией на торговлю Северным морским путем (через Архангельск) и получило от царя массу льгот и привилегий, включая право беспошлинной оптовой торговли, возможность строить торговые дворы в некоторых русских городах, заводить канатные мануфактуры, набирать работных людей, расплачиваться английской монетой и многое другое.
Целью англичан было наладить торговлю по Волжско-Северодвинскому пути, прямой доступ к которому они получили, с Персией и Китаем. Однако замысел не удался. Персия к тому времени стала получать европейские товары через Турцию, а развитие трансокеанской торговли положило конец караванной торговле с Китаем, о чем представитель Московской компании узнал, добравшись до Бухары. Это обстоятельство сильно охладило интерес к Московии, но торговля приносила прибыль, и свою монополию англичане энергично отстаивали. Конец британским торговым привилегиям положил только в 1698 г. Петр I, одержимый идеей сделать Россию морской державой.
Пример Московской компании показывает формат отношения между метрополией и периферийной страной, которую не завоевывают, не присоединяют, не облагают данью, но выдаивают через неравноправные торговые отношения. Неравноправными они являлись не потому, что были навязаны силой оружия, а по причине отсталости Московии, не способной развиваться вровень с передовыми державами того времени.
Таким образом преодоление разрыва в уровне развития становится жизненно важным для России, поскольку несет угрозу ее существованию, как субъекту, в том числе благодаря образованию класса компрадорской буржуазии, ориентированной на обслуживание иностранных интересов. Уникальность российского пути в том, что для преодоления своей отсталости она не отказывается от тягловой матрицы, а наоборот, совершает сверхусилие мобилизационного рывка именно для того, чтобы оставить ее неизменной.
(Продолжение следует)
https://t.me/alekseykungurov/752
Алексей Кунгуров
February 01, 2023
Начало здесь. То, какие ресурсы удается аккумулировать обществу, определяет и его дальнейший генезис. Объяснить то, почему русское государство развивалось именно таким замысловатым «особым» путем будет совсем несложно, проведя анализ имеющихся в его распоряжении ресурсов. А там, глядишь, докопаемся и до базового противоречия, не дающего русским преодолеть проклятие тяглового (мобилизационного) государства, к которому они скатываются раз за разом уже шестое столетие.
Московское царство, от которого и ведет свою историю современная Россия, стало складываться при Иване III в виде мобилизационного (тяглового государства) и достигло своего апогея при Иване IV (Грозном). Первоначальный смысл мобилизации сводился к концентрации усилий для взятия под контроль всего Волжско-Балтийского торгового пути и консолидации в царских руках доходов от транзитной торговли (прежде всего – шелком), торговли пушниной, солью и т. д. Очевидная в таких случаях схема, когда земледелец производят прибавочный продукт, который изымается и используется на государственные нужды, например, на содержание армии, не работал. Причину я описывал выше – низкая урожайность при оседлом земледелии (сам-3 против сам-6-8 в Европе).
К тому же в отличие от торговых сборов администрирование налогообложения с крестьян было крайне затруднено вплоть до ее полной невозможности. С торговлей все предельно просто: торги происходили непродолжительное время в строго определенных местах. Самой крупной считалась Моложская ярмарка (выше современного Ярославля в устье реки Молога), только за счет пошлин с купцов дававшая 180 пудов серебра. Производство и сегодня гораздо сложнее в плане налогообложения, нежели торговля, а 500 лет назад задача осложнялась тем, что товарное агропроизводство было крайне неразвито, преобладало натуральное хозяйство. Например, что делать, если случился неурожай? Не соберет мытарь кесареву долю – ему секир-башка сделают. Если же он возьмет свое силой – крестьянин умрет от голода, что приведет, как говорится, к сужению налогооблагаемой базы. Случится урожай хороший – много «прилипнет к рукам» сборщиков податей.
Поэтому концепция тягла стала буквально прорывной: вместо того, чтобы изымать прибавочный продукт и кормить профессиональное войско, в Московии утвердился иной подход: пускай крестьянин сам себя кормит, а налог платит непосредственно своим трудом – строит дороги и крепости, воюет, исполняет ямскую, дровяную повинность и т. д. Благо, длинная зима давала для этого достаточно свободного времени. Разумеется, объектом налогообложения был не каждый отдельный обыватель или двор, а сельская или посадская (городская) община, связанная круговой порукой.
Даже стрельцы, профессиональные силовики в XV-XVII веках, исполнявшие полицейские и охранные функции, несшие стражу границ, а во время войны составлявшие пехотные полки огневого боя, содержали себя преимущественно сами. В мирное время они помимо службы «вахтовым методом» занимались ремеслами, хлебопашеством, мелкой торговлей, таким образом обеспечивали себя пропитанием и экипировкой. Таково было их тягло. Хотя стрелецкий побор на крестьян все равно существовал, это вовсе не значит, что подати шли непосредственно на содержание стрелецкого войска. Царю-батюшке виднее, куды деньгу казенную девать.
Взятое под государственный контроль казачество продолжало существовать по тому же принципу: казакам даровались земли в кормление и привилегии, но для войны они обязаны были выставлять оговоренное число экипированных бойцов. Кстати, аракчеевская система военных поселений 1817-1857 гг. – попытка воссоздать тягловую систему уже в XIX столетии: мол, хлопотно империи содержать миллионную армию (военные траты были главной расходной статьей казны вплоть до конца минувшего века), так пускай солдатики хотя бы в мирное время сами себя содержат.
Конечно, посошная рать в плане боевой эффективности оставляла желать лучшего, но эффект массы создавала. Войны Московии преимущественно были успешными, особенно в восточном направлении – Казанское и Астраханское ханства пали, поволжские племена присягнули царю, платили дань (преимущественно пушниной) и несли определенные тягловые повинности. Там, где тягловую систему внедрить было невозможно, установилась система ясачная, то есть натуральная подать с покоренных племен Поволжья, Урала, Сибири. Взымался ясак преимущественно мехами, но в отдельных случаях и скотом. Взымание ясака – главный стимул для освоения русскими Сибири и Америки.
Кстати, для тех, кто не понимает разницы между данью и налогом, разъясняю: налоги расходуются в том числе в интересах налогоплательщиков (как их понимает власть, разумеется), в то время как ясак – чистый отъем без каких-либо обязательств государства по отношению к данникам. Поэтому фигуральное выражение «русские 300 лет грабили Сибирь» с формальной точки зрения будет верным. Освоение Сибири – процесс параллельный, во многом стихийный и государство к нему усилий практически не прикладывало.
Параллельно с формированием тягловой системы присвоения труда государством начала складываться и поместная. Служилых людей Иван III стал «помещать» на землю, давай в пользование имение с приписанными к нему тягловыми людишками – так начало формироваться помещичье землевладение, со временем вытеснившее вотчинное, когда имение принадлежало феодалу по праву рождения. Помещик, профессиональный воин или чиновник, получал землю с людишками лишь в пользование на время службы, в награду за службу и как источник финансирования службы. При этом дворянин прикреплялся к службе точно так же, как крестьянин прикреплялся к земле (номинальным собственником земли был царь).
Это принципиальным образом отличало русскую феодальную знать от европейской, встроенной в систему вассалитета, но являвшейся собственником своего феода. В Московии, а следом и в Российской империи вплоть до реформ Петра III дворянство фактически было таким же крепостным сословием, как и холопы. С той лишь разницей, что не имеющий собственности крестьянин должен был помещику и царю свой труд, а не имеющий собственности дворянин – свою службу и жизнь.
Именно разница в системе присвоения труда определила расхождение между европейским и русским путями развития. С момента, когда основным источником существования русского царства (Московии) становится земельная рента взамен утраченной торговой ренты (напомню, что с развитием трансокеанской торговли Волжско-Балтийский торговый путь утрачивает свое стратегическое значение) государство сталкивается с колоссальной проблемой – крайне низкой продуктивностью экономики. Проистекала она из-за суровых природно-климатических условий, следствием чего стала более чем вдвое низкая урожайность против европейской. Этим была продиктована экстенсивная модель развития общества и тягловая форма организации государства, которое могло существовать исключительно в форме гиперцентрализованного военного лагеря с жесткой иерархией.
Вот истинные причины, породившие проклятый «русский путь», а вовсе не ресурсное богатство, как утверждает Анатолий Несмиян в статье «Базовые противоречия». Торговое государство обладает большей системной сложностью, нежели архаичное тягловое государство, поскольку регулятором общественных отношений в первом случае выступает свободный обмен, во втором – институционализированное насилие. Это порождает и ключевое (базовое) российское противоречие, а именно ПРОТИРЕЧИЕ МЕЖДУ СТАБИЛЬНОСТЬЮ И РАЗВИТИЕМ. Можно выразите его и как противоречие между насилием и развитием.
Мобилизационный принцип концентрации ресурсов тяглового государства эффективен и целесообразен исключительно для ведения войн. Экстенсивная стратегия развития Московии строилась на том, что основным ресурсом государства являлись население, впряженное в тягло и управляемое бичом насилия. Служилое сословие, являющееся инструментом насилия, само находилось в перманентно мобилизованном, то есть несвободном состоянии.
Мобилизационная модель управления является устойчивой только в состоянии стабильности, стремящейся к полной неизменности. Но это категорически противоречит интересам развития, базирующемся на частной инициативе и творческим усилиям общества. И если для поддержания внутреннего контроля достаточно той самой стабильности, достигаемой полицейским насилием и церковью, легитимизирующей существующий порядок, то как быть с внешней конкуренцией?
Западное общество накапливает системную сложность, эволюционирует, общественные отношения усложняются, что подстегивает интенсивный рост экономики, науки, технологий. В результате накапливается критический разрыв в уровне развития между Европой и Россией, вследствие которого последняя становится… Нет, вовсе не объектом завоевания, ибо завоевывать эти гиблые земли никому не интересно, но объектом грабежа, если утрировать. Таким же объектом грабежа для русских выступали сибирские племена. Казаки ведь не захватывали их земли, не устанавливали своих порядков и даже на крещении язычников не особо настаивали. Просто раз в год собирали ясак, а дальше крутитесь, как хотите.
Запад (торговая цивилизация, пафосно выражаясь) практиковал более сложные формы присвоения туземного труда. Очень эффективный инструмент – неэквивалентный (неравноценный) обмен, суть которого сводится к тому, что купцы покупают колониальные товары по цене, близкой к себестоимости, перевозят и продают втридорога. Хочешь перевозить и продавать сам? Да ради бога, кто ж тебе запретит! Торговля – вещь добровольная. Строй порты, склады, торговые корабли – и торгуй со всем миром, устанавливая ту цену, которую считаешь справедливой.
Вот только кораблестроение – это концентрация предельных технологий. Тут мало наличия сырья (с корабельным лесом, пенькой и железом как раз проблем на Руси не было) и мозолистых рук. Нужны еще, инженеры, мануфактурное производство парусины, инфраструктура по подготовке кадров (морских офицеров), умеющих пользоваться сложным навигационным оборудованием, читать и чертить карты. Для защиты корабля нужны пушки, а это высокотехнологическая металлургия. Чтоб стрелять из пушек, потребен порох (химическая промышленность)… Список необходимого можно продолжать еще долго.
Однако стабильность – враг развития, поэтому русское общество быстро накапливало отставание, становилось слабым. А слабых не только при необходимости бьют на поле боя, но и доят. Например, Muscovy Company (Московская компания) – английское торговое предприятие обладало с 1555 г. монополией на торговлю Северным морским путем (через Архангельск) и получило от царя массу льгот и привилегий, включая право беспошлинной оптовой торговли, возможность строить торговые дворы в некоторых русских городах, заводить канатные мануфактуры, набирать работных людей, расплачиваться английской монетой и многое другое.
Целью англичан было наладить торговлю по Волжско-Северодвинскому пути, прямой доступ к которому они получили, с Персией и Китаем. Однако замысел не удался. Персия к тому времени стала получать европейские товары через Турцию, а развитие трансокеанской торговли положило конец караванной торговле с Китаем, о чем представитель Московской компании узнал, добравшись до Бухары. Это обстоятельство сильно охладило интерес к Московии, но торговля приносила прибыль, и свою монополию англичане энергично отстаивали. Конец британским торговым привилегиям положил только в 1698 г. Петр I, одержимый идеей сделать Россию морской державой.
Пример Московской компании показывает формат отношения между метрополией и периферийной страной, которую не завоевывают, не присоединяют, не облагают данью, но выдаивают через неравноправные торговые отношения. Неравноправными они являлись не потому, что были навязаны силой оружия, а по причине отсталости Московии, не способной развиваться вровень с передовыми державами того времени.
Таким образом преодоление разрыва в уровне развития становится жизненно важным для России, поскольку несет угрозу ее существованию, как субъекту, в том числе благодаря образованию класса компрадорской буржуазии, ориентированной на обслуживание иностранных интересов. Уникальность российского пути в том, что для преодоления своей отсталости она не отказывается от тягловой матрицы, а наоборот, совершает сверхусилие мобилизационного рывка именно для того, чтобы оставить ее неизменной.
(Продолжение следует)
https://t.me/alekseykungurov/752
ПОЧЕМУ У РОССИИ "ОСОБЫЙ ПУТЬ"
Алексей Кунгуров
February 12, 2023
Начало здесь. Уникальность российского пути в том, что для преодоления своей отсталости страна не отказывается от тягловой концепции, а наоборот, совершает сверхусилие мобилизационного рывка для того, чтобы оставить ее неизменной. Государство возникло и после каждого развала вновь отстраивалось, как мобилизационное (тягловое).
Способность к тотальной мобилизации стала конкурентным преимуществом России, позволявшим вести внешнеполитический диалог с позиции силы, оставаясь внутренне слабым, неразвитым государством. Одно из движущих противоречий, возникающих в данном случае – дисбаланс между внутренним развитием и избыточным уровнем военной мощи. Избыточным он был для обороны, но для ведения захватнических войн никакой ресурс не будет достаточным. Внешняя же экспансия становится необходимой для обретения новых территорий, с которых будут выкачиваться ресурсы, необходимые для того, чтобы имперский каток шел дальше.
Напомню ключевую причину, породившую тягло – крайне низкая ресурсная обеспеченность русской территории в условиях традиционного (аграрного) уклада. Собственно, в нем жизнеспособное государство при таких стартовых позициях возникнуть и развиваться просто не могло. Изначально русские княжества в Северном Поволжье складываются, как торговые, а после утраты торговой ренты, питаемой Волжско-Балтийским торговым путем, политически консолидируются в рамках Московского царства. Дефицит жизненных ресурсов самым естественным образом формирует стратегию точечного развития.
Что она означает, легко понять на таком примере. Если вы бывали в Европе, то знаете, что старые города там имеют примерно равный, так сказать, коэффициент крутизны. Величественные соборы плюс/минус равного масштаба, особняки негоциантов оформлены в разной стилистике, но одинаково пафосно, фортификация по уровню неприступности примерно соответствует аналогам. Конечно, историческая (ныне – туристическая) часть города в Амстердаме или Антверпене будет значительно больше, нежели в Бремене и Брюгге, но большого разрыва в уровне развития между столицами и региональными центрами мы не увидим.
Что же мы наблюдаем в России середины XIX столетия, когда романовская империя уже достигла своего апогея и начала увядать? Величественный и стильный Санкт-Петербург (кстати, он имеет самую большую площадь исторической части в Европе несмотря на свою молодость) и… пустоту. Даже старая столица Москва – не более чем большая деревня с кривыми улицами и деревянными тротуарами, о былом значении которой говорит лишь ветшающий Кремль, а унылое настоящее скрашивают вызывающе роскошные дворянские усадьбы и кичевые купеческие терема. Что же до остальной части империи (захваченные в относительно развитом виде Прибалтику и Польшу в расчет не берем), то там царит запустение и застой. Улицы чаще всего немощеные, 99% всех строений деревянные. Архитектурной доминантой является обычно приземистый монастырь да казенное учреждение с пожарной каланчой. Торговая площадь – грязный плац, заставленный рядами сараев.
На необъятных русских просторах всего два русских города европейского типа и европейского же уровня – имперский Петербург и бурно развивающаяся торговая Одесса (третий по величине город после столиц и второй по грузообороту порт). Все остальное – окостеневшая Азия. Вот это и есть выражение концепции точечного развития, когда ресурсы выжимаются досуха со всей империи и концентрируются в одной точке, где все, как у белых людей – дворцы знати, мегалитические соборы, театры, музеи, университеты, верфи. Нельзя сделать в провинции 10 маленьких университетов вместо одного большого в столице – не хватит ресурсов, причем не столько финансовых, сколько интеллектуальных. Архаичная империя может потянуть только один академический центр. Только в одном месте может быть создана культурная среда для выращивания управленческих кадров. Только в одной точке можно выстроить помпезную имперскую витрину, больше низкопродуктивная экономика ресурсов дать не может. Это порождает очередное движущее противоречие – между центром и периферией.
Лишь единожды была предпринята попытка проектно преодолеть указанное противоречие: в советское время, когда в процессе индустриального перехода в СССР создавались промышленные и научные центры вдали от столиц. Наряду с Москвой и Ленинградом научно-технологические кластеры были созданы в Киеве, Минске, Свердловске, Казани, Новосибирске, появились наукограды – советское ноу-хау. Казалось, это должно разрешить многовековую проблему. Но изъян заключался в том, что диверсификация развития осуществлялась в рамках старой доброй мобилизационной (тягловой) модели, из которой большевики выжали максимум возможного. И в тот момент, когда в середине ХХ века наступил момент перехода от экстенсивной модели развития к интенсивной, произошел сбой – партноменклатура не захотела отказываться от мобилизационного государства, поскольку это предполагало ликвидацию их монополии на власть. Это делало децентрализацию и выстраивание распределенной системы управления невозможным.
Это не значит, что Москва сосала все соки из регионов и не развивала окраины. Парадокс в том, что капитальные вложения в менее развитые республики были более масштабными и делались за счет перераспределения фондов развития из более развитых к тому времени. Так в 1990 г. лишь две республики – РСФСР и Белоруссия были донорами, то есть потребляли меньше, чем производилось на их территории. В рамках единого хозяйства это деление, конечно, носило условный характер - какая разница, где находился моторный завод, на котором производились двигатели для самолетов, собираемых в Ташкенте – в Рыбинске или Запорожье? Но с распадом СССР оказалось, что сделанные в советское время в окраины инвестиции обнулились, ибо авиапром умер во всех республиках, кроме РФ и Украины (теперь он и там уже загнулся), а в России, которая являлась главным «инвестором», тут же появились депрессивные регионы, которым в рамках централизованного планирования отводилась роль обслуживания сложных производственных цепочек в структуре внутрисоюзной кооперации.
Второй важный фактор, ставший определяющим: при диверсификации развития система управления в СССР осталась строго централизованной, унитарной, что консервировало противоречия между центром и окраинами, которые не имели своего голоса и могли только надеяться на то, что в Москве об их нуждах не забудут.
Наконец, фундаментальной проблемой советского проекта стало противоречие между стабильностью и развитием. Индустриальный прорыв привел к формированию экономического комплекса с высоким уровнем системной сложности. Усложнились и общественные отношения. А вот управляющий контур мобилизационного государства становился все более неадекватным и устаревшим. Тягловое государство полностью исчерпало свой потенциал. Решение заключалось в усложнении управляющего контура. Для СССР это означало децентрализацию (распределение власти от центра к регионам), либерализацию экономики, деидеологизацию государства, переход от однопартийной диктатуры к демократии (всеобщей или хотя бы представительской), роспуск соцлагеря, отказ от идеологической конфронтации во внешней политике и гонки вооружений, интеграцию в глобальную экономику (разумеется, не в качестве сырьевого придатка, как это произошло в 90-е.
Разумеется, партноменклатура на это не пошла, поскольку подобная трансформация режима означала полную самоликвидацию правящего класса. Консервация управляющего контура, который и так был проблемным из-за плохо работающего механизма ротации кадров привела к его глубокой и быстрой деградации. В результате однопартийная система управления стала главным тормозом прогресса, что в итоге привело к краху всей социальной системы, не способной перейти к новой парадигме бытия – от развития экстенсивного, основанного на расширении и количественном накоплении к интенсивному, направленному на углубление развития, базирующемуся на накоплении и раскрытии человеческого капитала.
Разжевывать не буду, писал об этом уже очень много. В данном случае моя цель – показать системный характер данного движущего противоречия и невозможность без его преодоления выйти из колеи мобилизационного государства, повторяющего один и тот же трагический цикл: "отставание – кризис – мобилизация" (догоняющий рывок). Лучше всего, на мой взгляд, проблему иллюстрирует следующий исторический пример. В середине XIX столетия Российская империя переживала очередной тяжелый кризис развития. Проще говоря, правящий класс осознал отсталость России, проспавшей промышленную революцию, и констатировал необходимость что-то с этим делать.
Поводом к просветлению мозгов стало унизительное поражение в Восточной (Крымской) войне (писал о ней здесь), наглядно продемонстрировавшей, что качество бьет количество. Ответом стали так называемые александровские реформы. Мечтал о них еще Александр I (и тогда бы они носили своевременный характер), но взялся осуществлять лишь его внучатый племянник Александр II, когда отставание в развитии России от передовых держав стало носить угрожающий характер. Реформы дали довольно быстрый и исключительно положительный эффект: в империи стали бурно развиваться капиталистические отношения, промышленность начала переход от мануфактурного к индустриальному производству, развернулось бешеное железнодорожное строительство, оживилась торговля. Сложилась пусть и не идеальная, но дееспособная судебная система, возникло вполне эффективное местное самоуправление. Армия перешла от рекрутской к призывной системе, флот перешел с парусов на паровую тягу. Глубокие преобразования произошли в сфере социальных отношений: вместе с отменой крепостного права кардинально выросла социальная мобильность населения, сократились сословные барьеры, расширился доступ широких слоев населения к образованию.
Казалось бы, если налицо эффект, то реформы следует углублять и догонять Запад, перенимая их опыт. Но не тут-то было! Очень быстро элиты поняли, что дальнейшие реформы неизбежно приведут к уничтожению сословной системы как таковой, то есть не будет дворян и тяглового сословия, все станут гражданами. И монархия уступит место республике, поскольку архаичная самодержавная модель управления уже не отвечает потребностям индустриализма. То есть правящий класс встал перед необходимостью проектного, эволюционного ухода с исторической сцены.
Но как не захотели уходить в небытие большевики, выполнившие свою историческую миссию (мобилизационный рывок для совершения индустриального перехода), точно так же стала цепляться за жизнь и феодальная аристократия. В результате еще при жизни Александра II реформы откатили назад контрреформами, а следующее царствование очередного Александра стало махрово реакционным. Увы, но ход истории невозможно обратить вспять. Существующий порядок вещей удалось законсервировать и продлить жизнь правящего сословия на 40 лет. Коммунистическая элита пересидела свое время лет на 30.
Итогом в обоих случаях стала деградация системы управления, утрата темпов роста, невозможность эволюционным (проектным) путем преодолеть противоречие между стабильностью и развитием и для элиты достойно сойти с исторической сцены, выполнив свою миссию. В итоге в первом случае отложенный кризис разрешился в ходе кровавой революции, а старая верхушка была уничтожена физически или изгнана из страны (инкорпорированы новой властью оказались буквально доли процента «бывших»). Во втором случае ценой цепляния за жизнь отжившей свое партноменклатуры стал развал сверхдержавы, не завершившийся, кстати, до сих пор.
Да, членов ЦК КПСС и боссов спецслужб не вешали на столбах и не люстрировали. Более того, очень многие представители бывшей верхушки (особенно молодые) прекрасно устроились в новых реалиях и, создав в альянсе с криминалитетом новый господствующий класс, баснословно обогатились. Однако основные движущие противоречия так и не были преодолены:
ПРОТИВОРЕЧИЕ МЕЖДУ ВНУТРЕННИМ РАЗВИТИЕМ И ВНЕШНЕЙ ЭКСПАНСИЕЙ привело к новой милитаризации и войне. Как гонка вооружений и холодная война фатально подорвали жизнеспособность СССР, так и эта «можемповторительная» агрессия утащит в могилу РФ.
ПРОТИВРЕЧИЕ МЕЖДУ ЦЕНТРОМ И ПЕРИФЕРИЕЙ катастрофически обострилось благодаря отказу от производящей экономики в пользу архаичной рентной модели. Поскольку продажа на внешних рынках сырья и низкопередельных энергоемких полуфабрикатов не создает мощного мультипликтаивного эффекта и не требует высокого уровня системной сложности национальной экономики, последняя быстро деградировала и утратила свою продуктивность. В итоге сегодня мы наблюдаем откат к точечному развитию (Москва жирует за счет высасывания жизненных соков из провинции). Причем это развитие носит еще и структурно уродливый характер. Развитие сегодня понимается не как накопление системной сложности и развитие производительных сил, пусть даже сконцентрированного в одной точке, а исключительно как наращивание фондов потребления.
ПРОТИВОРЕЧИЕ МЕЖДУ СТАБИЛЬНОСТЬЮ И РАЗВИТИЕМ разрешается путем полного отказа от развития. Все силы правящего режима сконцентрированы на поддержании стабильности (стабильность = сохранение за правящей клептократией места у кормушки, и уже ничего более). Вновь ценой этого маниакального стремления поддерживать жизнь в омертвевшем теле господствующего класса станет гибель страны. Уровень нынешней элиты не оставляет ни малейших надежд на то, что она хотя бы попытается предотвратить неминуемую катастрофу реформами, даже такими неуклюжими, как горбачевские. Только смерть!
Что появится на руинах РФ, когда осядет пыль после крушения путинского рейха, слепленного из говна и палок, можно только гадать. Одно могу сказать уверенно: если новая Россия не разрешит описанную выше триаду тесно связанных между собой движущих противоречий, нормальное поступательное, эволюционное преемственное развитие страны будет невозможным.
Преемственное развитие – если новое строится на фундаменте старого и является его развитием и переосмыслением. Альтернатива – генезис рывковый, революционный, отрицающий предшествующий опыт, когда для реализации нового проекта требуется снести до основания старую конструкцию (сам процесс разрушения и расчистки площадки требует большого расхода ресурсов).
Территориальный распад РФ, кстати, не обязательно разрешает описанную триаду. Противоречие между центром и периферией не исчезает, ибо в отдельном куске разбившейся страны начинает формироваться свой центр, сосущий соки из окраин.
Никуда не девается зачастую и противоречие между внутренним развитием и внешней экспансией. Распад СССР поставил крест на экспорте социализма в страны третьего мира в процессе холодной войны, но образовавшиеся на его руинах государства отнюдь не стали миролюбивыми (по крайней мере не все). РФ, Таджикистан, Грузия, Молдова, Украина прошли через внутренние войны. В Кыргызстане и Узбекистане периодически происходит межнациональная резня. Армения и Азербайджан 30 лет воюют между собой за Карабахское нагорье. Периодически происходит военная эскалация на границе между Таджикистаном и Кыргызстаном. Наконец, между РФ и Украиной происходит полномасштабная ***** [СВО], в которую вовлечена еще и Беларусь в статусе сателлита Кремля.
Противоречие между стабильностью и развитием является ключевым при формировании правящего режима. Мягкая советская диктатура обратилась в жесткую персоналистскую тиранию в РФ, Беларуси, Таджикистане, Азербайджане, Туркмении (там маразм воистину северокорейского масштаба). Казахстан и Узбекистан можно сегодня отнести к мягким диктатурам модернистского толка, Кыргызстан, Армения, Грузия, Молдова и Украина, пройдя через цветные революции и даже целые серии революций, находятся в транзитном состоянии.
Вот примерно это я имел в виду, взявшись опровергнуть тезис Анатолия Несмияна о том, что ключевое (базовое) противоречие России – противоречие между богатой ресурсами территорией и незначительным количеством проживающего на ней населения. Возможно, он захочет защитить свою позицию или оспорить мои доводы. Если нет, заочную дискуссию можно считать завершенной, поскольку за три недели новые участники в нее не ввязались. Если честно, я не очень рассчитывал на то, что к обсуждению системных проблем развития России кто-то присоединится. Затронутые вопросы находятся далеко за горизонтом интересов политически активной протестной аудитории и ее кликбейтно-ютубных властителей дум.
Читатели, как водится, могут самовыразиться в комментариях, поведав миру о том, какой же автор тупой мудак. Мир с нетерпением ждет ваших откровений
.
https://t.me/alekseykungurov/759
Алексей Кунгуров
February 12, 2023
Начало здесь. Уникальность российского пути в том, что для преодоления своей отсталости страна не отказывается от тягловой концепции, а наоборот, совершает сверхусилие мобилизационного рывка для того, чтобы оставить ее неизменной. Государство возникло и после каждого развала вновь отстраивалось, как мобилизационное (тягловое).
Способность к тотальной мобилизации стала конкурентным преимуществом России, позволявшим вести внешнеполитический диалог с позиции силы, оставаясь внутренне слабым, неразвитым государством. Одно из движущих противоречий, возникающих в данном случае – дисбаланс между внутренним развитием и избыточным уровнем военной мощи. Избыточным он был для обороны, но для ведения захватнических войн никакой ресурс не будет достаточным. Внешняя же экспансия становится необходимой для обретения новых территорий, с которых будут выкачиваться ресурсы, необходимые для того, чтобы имперский каток шел дальше.
Напомню ключевую причину, породившую тягло – крайне низкая ресурсная обеспеченность русской территории в условиях традиционного (аграрного) уклада. Собственно, в нем жизнеспособное государство при таких стартовых позициях возникнуть и развиваться просто не могло. Изначально русские княжества в Северном Поволжье складываются, как торговые, а после утраты торговой ренты, питаемой Волжско-Балтийским торговым путем, политически консолидируются в рамках Московского царства. Дефицит жизненных ресурсов самым естественным образом формирует стратегию точечного развития.
Что она означает, легко понять на таком примере. Если вы бывали в Европе, то знаете, что старые города там имеют примерно равный, так сказать, коэффициент крутизны. Величественные соборы плюс/минус равного масштаба, особняки негоциантов оформлены в разной стилистике, но одинаково пафосно, фортификация по уровню неприступности примерно соответствует аналогам. Конечно, историческая (ныне – туристическая) часть города в Амстердаме или Антверпене будет значительно больше, нежели в Бремене и Брюгге, но большого разрыва в уровне развития между столицами и региональными центрами мы не увидим.
Что же мы наблюдаем в России середины XIX столетия, когда романовская империя уже достигла своего апогея и начала увядать? Величественный и стильный Санкт-Петербург (кстати, он имеет самую большую площадь исторической части в Европе несмотря на свою молодость) и… пустоту. Даже старая столица Москва – не более чем большая деревня с кривыми улицами и деревянными тротуарами, о былом значении которой говорит лишь ветшающий Кремль, а унылое настоящее скрашивают вызывающе роскошные дворянские усадьбы и кичевые купеческие терема. Что же до остальной части империи (захваченные в относительно развитом виде Прибалтику и Польшу в расчет не берем), то там царит запустение и застой. Улицы чаще всего немощеные, 99% всех строений деревянные. Архитектурной доминантой является обычно приземистый монастырь да казенное учреждение с пожарной каланчой. Торговая площадь – грязный плац, заставленный рядами сараев.
На необъятных русских просторах всего два русских города европейского типа и европейского же уровня – имперский Петербург и бурно развивающаяся торговая Одесса (третий по величине город после столиц и второй по грузообороту порт). Все остальное – окостеневшая Азия. Вот это и есть выражение концепции точечного развития, когда ресурсы выжимаются досуха со всей империи и концентрируются в одной точке, где все, как у белых людей – дворцы знати, мегалитические соборы, театры, музеи, университеты, верфи. Нельзя сделать в провинции 10 маленьких университетов вместо одного большого в столице – не хватит ресурсов, причем не столько финансовых, сколько интеллектуальных. Архаичная империя может потянуть только один академический центр. Только в одном месте может быть создана культурная среда для выращивания управленческих кадров. Только в одной точке можно выстроить помпезную имперскую витрину, больше низкопродуктивная экономика ресурсов дать не может. Это порождает очередное движущее противоречие – между центром и периферией.
Лишь единожды была предпринята попытка проектно преодолеть указанное противоречие: в советское время, когда в процессе индустриального перехода в СССР создавались промышленные и научные центры вдали от столиц. Наряду с Москвой и Ленинградом научно-технологические кластеры были созданы в Киеве, Минске, Свердловске, Казани, Новосибирске, появились наукограды – советское ноу-хау. Казалось, это должно разрешить многовековую проблему. Но изъян заключался в том, что диверсификация развития осуществлялась в рамках старой доброй мобилизационной (тягловой) модели, из которой большевики выжали максимум возможного. И в тот момент, когда в середине ХХ века наступил момент перехода от экстенсивной модели развития к интенсивной, произошел сбой – партноменклатура не захотела отказываться от мобилизационного государства, поскольку это предполагало ликвидацию их монополии на власть. Это делало децентрализацию и выстраивание распределенной системы управления невозможным.
Это не значит, что Москва сосала все соки из регионов и не развивала окраины. Парадокс в том, что капитальные вложения в менее развитые республики были более масштабными и делались за счет перераспределения фондов развития из более развитых к тому времени. Так в 1990 г. лишь две республики – РСФСР и Белоруссия были донорами, то есть потребляли меньше, чем производилось на их территории. В рамках единого хозяйства это деление, конечно, носило условный характер - какая разница, где находился моторный завод, на котором производились двигатели для самолетов, собираемых в Ташкенте – в Рыбинске или Запорожье? Но с распадом СССР оказалось, что сделанные в советское время в окраины инвестиции обнулились, ибо авиапром умер во всех республиках, кроме РФ и Украины (теперь он и там уже загнулся), а в России, которая являлась главным «инвестором», тут же появились депрессивные регионы, которым в рамках централизованного планирования отводилась роль обслуживания сложных производственных цепочек в структуре внутрисоюзной кооперации.
Второй важный фактор, ставший определяющим: при диверсификации развития система управления в СССР осталась строго централизованной, унитарной, что консервировало противоречия между центром и окраинами, которые не имели своего голоса и могли только надеяться на то, что в Москве об их нуждах не забудут.
Наконец, фундаментальной проблемой советского проекта стало противоречие между стабильностью и развитием. Индустриальный прорыв привел к формированию экономического комплекса с высоким уровнем системной сложности. Усложнились и общественные отношения. А вот управляющий контур мобилизационного государства становился все более неадекватным и устаревшим. Тягловое государство полностью исчерпало свой потенциал. Решение заключалось в усложнении управляющего контура. Для СССР это означало децентрализацию (распределение власти от центра к регионам), либерализацию экономики, деидеологизацию государства, переход от однопартийной диктатуры к демократии (всеобщей или хотя бы представительской), роспуск соцлагеря, отказ от идеологической конфронтации во внешней политике и гонки вооружений, интеграцию в глобальную экономику (разумеется, не в качестве сырьевого придатка, как это произошло в 90-е.
Разумеется, партноменклатура на это не пошла, поскольку подобная трансформация режима означала полную самоликвидацию правящего класса. Консервация управляющего контура, который и так был проблемным из-за плохо работающего механизма ротации кадров привела к его глубокой и быстрой деградации. В результате однопартийная система управления стала главным тормозом прогресса, что в итоге привело к краху всей социальной системы, не способной перейти к новой парадигме бытия – от развития экстенсивного, основанного на расширении и количественном накоплении к интенсивному, направленному на углубление развития, базирующемуся на накоплении и раскрытии человеческого капитала.
Разжевывать не буду, писал об этом уже очень много. В данном случае моя цель – показать системный характер данного движущего противоречия и невозможность без его преодоления выйти из колеи мобилизационного государства, повторяющего один и тот же трагический цикл: "отставание – кризис – мобилизация" (догоняющий рывок). Лучше всего, на мой взгляд, проблему иллюстрирует следующий исторический пример. В середине XIX столетия Российская империя переживала очередной тяжелый кризис развития. Проще говоря, правящий класс осознал отсталость России, проспавшей промышленную революцию, и констатировал необходимость что-то с этим делать.
Поводом к просветлению мозгов стало унизительное поражение в Восточной (Крымской) войне (писал о ней здесь), наглядно продемонстрировавшей, что качество бьет количество. Ответом стали так называемые александровские реформы. Мечтал о них еще Александр I (и тогда бы они носили своевременный характер), но взялся осуществлять лишь его внучатый племянник Александр II, когда отставание в развитии России от передовых держав стало носить угрожающий характер. Реформы дали довольно быстрый и исключительно положительный эффект: в империи стали бурно развиваться капиталистические отношения, промышленность начала переход от мануфактурного к индустриальному производству, развернулось бешеное железнодорожное строительство, оживилась торговля. Сложилась пусть и не идеальная, но дееспособная судебная система, возникло вполне эффективное местное самоуправление. Армия перешла от рекрутской к призывной системе, флот перешел с парусов на паровую тягу. Глубокие преобразования произошли в сфере социальных отношений: вместе с отменой крепостного права кардинально выросла социальная мобильность населения, сократились сословные барьеры, расширился доступ широких слоев населения к образованию.
Казалось бы, если налицо эффект, то реформы следует углублять и догонять Запад, перенимая их опыт. Но не тут-то было! Очень быстро элиты поняли, что дальнейшие реформы неизбежно приведут к уничтожению сословной системы как таковой, то есть не будет дворян и тяглового сословия, все станут гражданами. И монархия уступит место республике, поскольку архаичная самодержавная модель управления уже не отвечает потребностям индустриализма. То есть правящий класс встал перед необходимостью проектного, эволюционного ухода с исторической сцены.
Но как не захотели уходить в небытие большевики, выполнившие свою историческую миссию (мобилизационный рывок для совершения индустриального перехода), точно так же стала цепляться за жизнь и феодальная аристократия. В результате еще при жизни Александра II реформы откатили назад контрреформами, а следующее царствование очередного Александра стало махрово реакционным. Увы, но ход истории невозможно обратить вспять. Существующий порядок вещей удалось законсервировать и продлить жизнь правящего сословия на 40 лет. Коммунистическая элита пересидела свое время лет на 30.
Итогом в обоих случаях стала деградация системы управления, утрата темпов роста, невозможность эволюционным (проектным) путем преодолеть противоречие между стабильностью и развитием и для элиты достойно сойти с исторической сцены, выполнив свою миссию. В итоге в первом случае отложенный кризис разрешился в ходе кровавой революции, а старая верхушка была уничтожена физически или изгнана из страны (инкорпорированы новой властью оказались буквально доли процента «бывших»). Во втором случае ценой цепляния за жизнь отжившей свое партноменклатуры стал развал сверхдержавы, не завершившийся, кстати, до сих пор.
Да, членов ЦК КПСС и боссов спецслужб не вешали на столбах и не люстрировали. Более того, очень многие представители бывшей верхушки (особенно молодые) прекрасно устроились в новых реалиях и, создав в альянсе с криминалитетом новый господствующий класс, баснословно обогатились. Однако основные движущие противоречия так и не были преодолены:
ПРОТИВОРЕЧИЕ МЕЖДУ ВНУТРЕННИМ РАЗВИТИЕМ И ВНЕШНЕЙ ЭКСПАНСИЕЙ привело к новой милитаризации и войне. Как гонка вооружений и холодная война фатально подорвали жизнеспособность СССР, так и эта «можемповторительная» агрессия утащит в могилу РФ.
ПРОТИВРЕЧИЕ МЕЖДУ ЦЕНТРОМ И ПЕРИФЕРИЕЙ катастрофически обострилось благодаря отказу от производящей экономики в пользу архаичной рентной модели. Поскольку продажа на внешних рынках сырья и низкопередельных энергоемких полуфабрикатов не создает мощного мультипликтаивного эффекта и не требует высокого уровня системной сложности национальной экономики, последняя быстро деградировала и утратила свою продуктивность. В итоге сегодня мы наблюдаем откат к точечному развитию (Москва жирует за счет высасывания жизненных соков из провинции). Причем это развитие носит еще и структурно уродливый характер. Развитие сегодня понимается не как накопление системной сложности и развитие производительных сил, пусть даже сконцентрированного в одной точке, а исключительно как наращивание фондов потребления.
ПРОТИВОРЕЧИЕ МЕЖДУ СТАБИЛЬНОСТЬЮ И РАЗВИТИЕМ разрешается путем полного отказа от развития. Все силы правящего режима сконцентрированы на поддержании стабильности (стабильность = сохранение за правящей клептократией места у кормушки, и уже ничего более). Вновь ценой этого маниакального стремления поддерживать жизнь в омертвевшем теле господствующего класса станет гибель страны. Уровень нынешней элиты не оставляет ни малейших надежд на то, что она хотя бы попытается предотвратить неминуемую катастрофу реформами, даже такими неуклюжими, как горбачевские. Только смерть!
Что появится на руинах РФ, когда осядет пыль после крушения путинского рейха, слепленного из говна и палок, можно только гадать. Одно могу сказать уверенно: если новая Россия не разрешит описанную выше триаду тесно связанных между собой движущих противоречий, нормальное поступательное, эволюционное преемственное развитие страны будет невозможным.
Преемственное развитие – если новое строится на фундаменте старого и является его развитием и переосмыслением. Альтернатива – генезис рывковый, революционный, отрицающий предшествующий опыт, когда для реализации нового проекта требуется снести до основания старую конструкцию (сам процесс разрушения и расчистки площадки требует большого расхода ресурсов).
Территориальный распад РФ, кстати, не обязательно разрешает описанную триаду. Противоречие между центром и периферией не исчезает, ибо в отдельном куске разбившейся страны начинает формироваться свой центр, сосущий соки из окраин.
Никуда не девается зачастую и противоречие между внутренним развитием и внешней экспансией. Распад СССР поставил крест на экспорте социализма в страны третьего мира в процессе холодной войны, но образовавшиеся на его руинах государства отнюдь не стали миролюбивыми (по крайней мере не все). РФ, Таджикистан, Грузия, Молдова, Украина прошли через внутренние войны. В Кыргызстане и Узбекистане периодически происходит межнациональная резня. Армения и Азербайджан 30 лет воюют между собой за Карабахское нагорье. Периодически происходит военная эскалация на границе между Таджикистаном и Кыргызстаном. Наконец, между РФ и Украиной происходит полномасштабная ***** [СВО], в которую вовлечена еще и Беларусь в статусе сателлита Кремля.
Противоречие между стабильностью и развитием является ключевым при формировании правящего режима. Мягкая советская диктатура обратилась в жесткую персоналистскую тиранию в РФ, Беларуси, Таджикистане, Азербайджане, Туркмении (там маразм воистину северокорейского масштаба). Казахстан и Узбекистан можно сегодня отнести к мягким диктатурам модернистского толка, Кыргызстан, Армения, Грузия, Молдова и Украина, пройдя через цветные революции и даже целые серии революций, находятся в транзитном состоянии.
Вот примерно это я имел в виду, взявшись опровергнуть тезис Анатолия Несмияна о том, что ключевое (базовое) противоречие России – противоречие между богатой ресурсами территорией и незначительным количеством проживающего на ней населения. Возможно, он захочет защитить свою позицию или оспорить мои доводы. Если нет, заочную дискуссию можно считать завершенной, поскольку за три недели новые участники в нее не ввязались. Если честно, я не очень рассчитывал на то, что к обсуждению системных проблем развития России кто-то присоединится. Затронутые вопросы находятся далеко за горизонтом интересов политически активной протестной аудитории и ее кликбейтно-ютубных властителей дум.
Читатели, как водится, могут самовыразиться в комментариях, поведав миру о том, какой же автор тупой мудак. Мир с нетерпением ждет ваших откровений
. https://t.me/alekseykungurov/759
Любопытная задумка. 
РОССИЯ БЕЗ ПУТИНА? ДА ХОТЬ СЕЙЧАС!
Алексей Кунгуров
https://telegra.ph/ROSSIYA-BEZ-PUTINA-D ... CHAS-02-28
РОССИЯ БЕЗ ПУТИНА? ДА ХОТЬ СЕЙЧАС!
Алексей Кунгуров
https://telegra.ph/ROSSIYA-BEZ-PUTINA-D ... CHAS-02-28
Кто сейчас на конференции
Сейчас этот форум просматривают: Homer_Simpson и 0 гостей
