Олимпийский волонтёр

23 апреля 2014 г.  |   Мартин

Про саровского олимпийского полицейского я уже писал. Пришло время побеседовать с тем, кто работал не за деньги, а за идею.

С олимпийским волонтером Аликом Кемаловым я знаком давно, благо он давно себя зарекомендовал как специалист в области проведения массовых мероприятий. Закалка, полученная в качестве работы вожатым в «Березке», дает возможность эффективно работать на мероприятиях любого масштаба.

— Давай прям в лоб: кому ты дал взятку, чтобы попасть в волонтёры на Сочи?

— Правильная постановка вопроса. Кому? Да никому! Просто как только узнал о том, что Олимпийские игры будут проводиться у нас в стране, испытал дикое необузданное желание попасть на церемонии открытия и закрытия. Мне такое всегда было интересно, это же шоу. Красивое, яркое, зрелищное. Обозначив для себя цель, начал искать варианты её достижения. Понял, что легче всего попасть через волонтёрство, подал заявку через Интернет, прошел отбор, собеседование, тесты онлайн, обучение в Казани.

IMG_5191 WP_20140301_006 WP_20140224_002

— Получается, что тебя никто не «пропихивал», не рекомендовал. Ты сам составил свое резюме, и организаторы решили, что подходишь?

— Совершенно верно. Очевидно, навыки, работа, которой я занимаюсь, опыт, который у меня уже есть, поспособствовали тому, что выбор пал на меня. Про отказы другим кандидатам я слышал.

— Что за обучение в Казани? Как долго оно продолжалось?

— Было два этапа. Первый трёхдневный блок — общая вводная информация об играх, олимпийском движении, о Сочи, олимпийских объектах.

После этого — ещё однодневный блок. Проходили обучение уже непосредственно по работе — что такое смена, в чём на неё нужно ходить. Разбирали другие организационные вопросы.

— Так и расскажи, что такое смена.

— График рабочих смен размещался в личном кабинете каждого волонтера на сайте. Изначально закладывалось, что смена в среднем должна была длиться восемь часов. Естественно, когда мы приехали, всё это дело двигалось, менялось, поэтому порой работали и до четырнадцати часов. Это было связано с тем, что церемония открытия — репетиционный процесс, который проходит с утра и до самой ночи. При этом были и затяжные выходные, до пяти дней подряд.

— То есть на место проведения вы приехали заранее?

— Да, ещё 24 января. При этом мы не самые первые, кто туда приехал. Был и декабрьский заезд, а рабочий коллектив оргкомитета чуть ли не с января 2013 года там сидел.

— В чём состояли твои обязанности как волонтера?

— У нас была первая «приятность»: когда приехали, нам сказали, что нашу функцию упразднили из-за смены концепции шоу. Изначально предполагавшаяся работа со зрителями на трибунах больше не требовалась. Зрительские наборы очень сильно сократились: вместо всего запланированного остались только медальки, их люди сами надевали и включали подсветку. Ну, и программки им раздавали. Собственно, всё.

Поэтому руководство начало придумывать стихийно, куда бы нас, группу в двести человек, «воткнуть». Отправили в помощь к протокольной группе. Мы отвечали за все протокольные вещи: парад атлетов, передача и поднятие флагов, торжественные речи.

Конкретно я был занят в работе с парадом атлетов во время самих церемоний. Работал непосредственно со спортсменами. Делали так, чтобы они понимали, где им нужно находиться сейчас, куда идти. Во время репетиций мы сами были «атлетами». Ходили по стадиону, чтобы организаторы могли просчитать время, которое потребуется для парада, количество людей, необходимое для организации.

Ну, и стихийно работу «подбрасывали», чтобы мы не балбесничали без дела. Поэтому нас иногда называли «Команда «Чип и Дейл» — посылали туда, где требовалась экстренная помощь. Случалось помогать и костюмерам, потому что костюмы где-то запаздывали, где-то пришли китайские, где-то надо было заново осуществлять сборку. Помогали транспортному отделу, когда нужно было встречать и расселять волонтеров.

— Я смотрю, ты сидишь в толстовке с олимпийской символикой. То есть, вас экипировали. Расскажи, что входило в экипировку.

— Набор вещей большой, причём наборы различались у волонтёров, работавших в прибрежном и горном кластерах. Я трудился в прибрежном кластере. В мой набор входили: куртка, дождевик, большая сумка, портфель, кроссовки, штаны, три поло, одна кофта, перчатки, шапка, кепка, сумка на пояс. В самом начале нам сразу сказали, что эту одежду сдавать не надо будет, можно оставить всё себе.

— С эксцессами какими-то сталкивался? Были у тебя моменты «паника-паника, всё пропало!»?

— Паника была не у нас, она была у организаторов. Мы-то совсем низшее звено «пищевой цепи». Много чего было. Самое яркое, конечно, — то, что кольцо не открылось на церемонии открытия. Это видели все, а за кулисами ничего не происходило. Просто все стояли и на лицах была этакая светлая грусть касательно того, что… облажались!

— А почему не открылось-то?

— Технические сложности, потому что все каретки, установленные на потолке, были объединены в очень сложную систему. Крыша не прямая, а дугообразная. Кареткам приходится поднимать разный вес, до тонны. Это еще слава богу, что не открылось только одно кольцо. Во время репетиции, например, не выезжал паровоз, или появлялся только «рабочий», а «колхозница» — нет. Видимо, красилась в ангаре. Вместо трёх коней выезжали два. Вот эти все тонкости как бы и составляли постоянно напряженную рабочую атмосферу.

А самый яркий эксцесс лично для меня произошел во время открытия Паралимпиады. За 10−15 минут до появления спортсменов в подтрибунном помещении, откуда они должны выходить на стадион, прорвало канализацию. Несмотря на панику, в пять минут всё убрали, а спортсмены пошли через другой вход и в итоге ничего не заметили.

Или вот другой случай. Во время закрытия Олимпиады главной фишкой должно было стать то, что «огонь потух, но впереди нас ждет весна, когда все расцветает». В рамках этой концепции у всех зрителей в руках должны были быть веточки мимозы.

На сцене дети с мимозами, все трибуны в мимозах — очень красиво. Нам дали задание — разложить на креслах сорок тысяч веточек мимоз. И мы пошли, все разложили. Представляешь себе объемы? Прошла церемония закрытия, а мы не можем понять, почему мимоз не было на трибунах. Вообще ни одной. Ну не может такого быть! А потом выясняется: за два часа до закрытия приехали представители Роспотребнадзора и сказали, что все нужно убрать, т. к. в зале могут быть аллергики. Другая группа волонтёров все мимозы методично собирала.

— С чем у тебя связано самое яркое позитивное впечатление?

— Опять же, с Паралимпийскими играми. Целых два момента, тесно связанных друг с другом. Получилось так, что нам дали поощрение, и в конце закрытия Паралимпика мы, волонтёры, выходили на сцену в одном из сегментов шоу. Были внутри сердца, которое выражало благодарность всем волонтёрам, что работали на Олимпиаде. Наверное, это самое яркое воспоминание, потому что когда мы выходили на сцену, слева и справа сидели атлеты-паралимпийцы.

Мы начали своё движение. Свет был приглушенный, не шибко понятно, что вообще происходит, и тут на весь стадион звучат слова: «А сейчас давайте поприветствуем ребят волонтёров»! И вот ты поворачиваешь голову и понимаешь, что паралимпийцы, люди с инвалидностью, встают со своих мест и хлопают тебе, в твоём лице выражая благодарность людям, которые работали во время всех спортивных событий, соревнований.

Это, наверное, самое яркое. В тот момент произошло осознание того, что в нашей стране много отзывчивых людей, готовых прийти на помощь и делать свою работу качественно и хорошо. Так что спортсмены со всего мира, люди, которые умеют преодолевать трудности и ценят это умение в других, выражают тебе благодарность… Это здорово!

WP_20140215_004 IMG_4105 WP_20140130_006

— Я так понимаю, что со всей страны съехались волонтёры.

— Наша, скажем так, тусовка — это ребята из Калининграда, Архангельска, Благовещенска, Анапы, Брянска. Была девочка из Словении (она там сейчас учится, сама из Питера) и двое из Казани.

— Вы все прошли отбор. Значит, все имели достаточный опыт участия в массовых мероприятиях. Интересно было с коллегами?

— Честно скажу, что впервые столкнулся с таким большим процентом интересных людей. Грубо говоря, ты реально мог с любым «зацепиться языком». У каждого своя история.
В принципе не было людей таких: «А чем ты занимаешься? — Хожу на работу. — А вечером что делаешь? — Прихожу домой». У всех какие-то путешествия, приключения. Концентрация интересных людей была очень высокая!

— Можешь ли ты сказать, что твоя жизнь поделена на две части? Была «до Олимпиады», теперь — «после». Или всё-таки были более яркие события?

— Нет, более ярких не было! Забавляет, когда в Интернете люди пишут комментарии: «Церемония открытия получилась не очень — меня не впечатлило». Было бы очень интересно узнать, что же такого яркого в их жизни было, если для них церемония, так, «середнячок». В моей жизни это самое яркое событие. Надеюсь, будут и ярче. Что касается влияния этого события на мою жизнь, не скажу, что очень глобально, но в голове многое поменялось. Стал многое воспринимать по-другому, понимать.

— Обычно после возвращения с интересного мероприятия люди взахлёб рассказывают всем подряд об испытанных впечатлениях. Вот ты вернулся 22 марта — ещё не остыл рассказывать?

— Ввиду особенностей характера я не люблю навязываться и говорить: «А давайте я сейчас расскажу, как там всё было». Если люди интересуются — да, я охотно рассказываю, вспоминаю какие-то приколы, «мульки». Но в целом — зачем? Все и так всё видели, кому интересно — подойдут и спросят. Спрашивают многие. Ну, и надо учесть, что сейчас информация очень легко передается — есть куча средств связи. Поэтому в процессе работы на Олимпиаде я со всеми друзьями, близкими постоянно контачили в Скайпе, во Вконтакте. Так что многое уже знали к моему возвращению.

— Тогда расскажи про «мульки» специально для меня!

— Мы очень смеялись над тем, как работают хореографы с массовкой. У всех танцоров во время репетиций были небольшие ФМ-приемники с наушником, в которые хореограф говорил, что нужно делать.

Все хореографы находились в специальной комнате с видеонаблюдением, они целиком видели сцену и могли четко сверху сказать «№ 115 и № 109, вы делаете плохо, а вот № 106 молодец». При этом все комментарии идут в общем ритме. Например, на открытии олимпиады был элемент — выходили войска в форме времен Петра I. И вот хореограф в микрофон командует: «Левая — правая, левая — правая» и, не меняя ритма, «Задняя линия — задняя линия, катастрофа — катастрофа…».

Очень смешно было с девчонками-«несушками», как мы называли их. Это которые таблички стран носили. Они очень красивые, длинноногие, фигуристые. При этом, к сожалению, полностью подтверждают все стереотипы о красивых девушках. Когда на репетиции вырабатывали оптимальную скорость движения, был момент. Руководитель в микрофон: «Девушка с Китаем — медленней, девушка — Китай — медленней, девушка — Китай, медленнее!!!» И наконец: «Девушка с красным флагом золотыми звездами — медленней!» Только после этого она поняла, что это говорят про нее.

— Сам не попадал в смешные ситуации?

— После возвращения я продолжаю адаптироваться к обычной жизни. И не всегда удачно. Сейчас же на городском КПП поставили новые металлические рамки и турникеты. А на Олимпиаде, приезжая на смену, мы тоже проходили через КПП с точно такими же рамками. Но там момент какой? Ты ставил свою сумку на проверку на рентгеновском аппарате, проходил через металлическую рамку, вставал, расставлял руки, ждал когда тебя обыщут, посмотрят все твои карманы, и спокойно проходил дальше.
И вот на въезде в город я на КПП вижу металлическую рамку, начинаю искать глазами окно рентгеновского аппарата, чтобы сумку поставить. Понимаю, что его нет, прохожу через турникет и встаю расставив руки, жду, когда обыщут.

— На Олимпиаде было много звезд. Удалось с кем-то пообщаться?

— Да, с Иваном Ургантом. Я очень хотел с ним поговорить, когда ехал туда, надеялся на встречу. И это случилось. Я спросил, можно ли с ним сфотографироваться. Он ответил, что нет. Вот так и поговорили.

— Иван зазвездился?

— Не в этом дело. Я его встретил на улице с женой. Он был в очках, и никто его не узнавал. Понятно, что если бы он со мной сфотографировался, то его бы уже другие не отпустили. Так что вполне понимаю отказ.

— Ну, и традиционный вопрос: может быть, есть что-то, о чём я тебя не спросил, а ты хотел бы рассказать?

— Да. Дело в том, что у тех, кто работал за деньги: оргкомитета, персонала — и у простых волонтёров — ребят, которые работали за идею, — комплекты этой формы были абсолютно одинаковые.

А сейчас в СМИ зачастую тех, кто работал за деньги, тоже называют волонтёрами. Это лично для меня не совсем приятно, потому что это всё-таки разные вещи. Жаль, что не во всех СМИ это понимают.

Фотогалерея «Олимпийский волонтёр»

Поделиться: