...
Почему же тогда американцы и сами украинцы столь открыто анонсируют появление новых систем? Украина демонстрирует фотографии цехов с Flamingo, а Штаты публикуют информацию о передаче ERAM. Еще две недели назад это можно было объяснить усилением переговорной позиции — намекнуть Кремлю о своих возможностях и дальнейших планах. Но сейчас, когда переговорный процесс иссяк, зачем открывать карты?
Американцы поступают так очень часто, информируя заранее о ракетных ударах. Так было в Сирии, так происходило осенью 2022 года на Украине. Они сообщают о целях и времени удара, позволяют вывести людей из объекта. Цель поражена, её обитатели чудом избежали смерти — и как бы даже обязаны за это.
Сейчас они похожим образом, столь же мягко и как бы непоследовательно, 
раздвигают "ракетное окно" на западную часть России. Не прекращая контактов по линии военных ведомств, не прекращая бесед между президентами. Где-то поджимают ситуацию, где-то отпускают.
Сначала наносят удары украинцы - "отмороженные", что с них взять. Украинцам запретят, потом разрешат. Потом европейцы своими системами разрешат. Потом европейцы перестанут их поставлять, потом опять начнут. В парламентах разведут дебаты: можно ли наносить удары по российской инфраструктуре. Все будут следить за этими дебатами: что сказал глава Пентагона, что ответили в комиссии Сената, а Трамп что? а британцы? а Мерц с Макроном? Да эти клоуны внятного сказать не могут!
Но постепенно, за несколько месяцев, и российское руководство, и западное общество 
привыкнут к мысли, что Россию можно бомбить.
Помните реакцию два года назад на прилет дрона в Кремль? 3 мая один долетел в центр Москвы, 4 мая — в НПЗ Краснодарского края. Это был шок! Сейчас по Усть-Луге прилетает через день, Новошахтинский НПЗ ещё не потух, как уже в Сызрань летит. Уже не шокирует — все привыкли. "Ну летят какие-то игрушечные самолетики, обломки падают, жизнь ведь продолжается". 
По такому же принципу все привыкнут и к полноценным ракетным ударам.
Ракеты нужны для поражения ключевых целей российской экономики: крупных НПЗ, нефтяных терминалов, компрессорных станций газотранспортной системы (их 245 в России), газовых терминалов. Эти объекты критически важны, но уязвимы. Удары по ним могут иметь долгосрочные экономические последствия, превышающие военные тактические эффекты.
Какие возможные цели есть в радиусе, допустим, 1000 км от Украины:
Рязанский НПЗ — 450 км, 17,1 млн т/год
Московский НПЗ — 480 км, 12 млн т/год
Волгоградский НПЗ — 400 км, 14,8 млн т/год
Ярославский НПЗ — 700 км, 15 млн т/год
Киришинефтеоргсинтез — 900 км, 21 млн т/год
Морские нефтеналивные терминалы:
Новороссийск КТК — 400 км, 67 млн т/год
Новороссийск НМТП — 400 км, 30,4 млн т/год
Приморск — 900 км, 50,6 млн т/год нефти + 15,2 млн т/год дизеля
Усть-Луга — 850 км, 30 млн т/год нефтепродуктов
Нефтехимия:
Нижнекамскнефтехим — 800 км, крупнейший в Европе
Казаньоргсинтез — 850 км
Газовая инфраструктура
- в первую очередь СПГ-терминал Усть-Луги — 850 км от Украины.
Также компрессорные станции на газопроводах "Грязовец-Выборг", Уренгой-Ужгород, "Ямбург-Западная граница".
Итак, в радиусе 1000 км от Украины находятся НПЗ общей мощностью ~95 млн тонн/год и морские терминалы мощностью ~160 млн тонн/год. Хотя, считаю, что в число наиболее привлекательных для Киева объектов нужно добавить крупнейший НПЗ страны в Омске, который снабжает восточную часть страны.
===================
Процесс выбивания российских энергетических мощностей уже разворачивается, но очень медленно, с временными переговорами и тактическими отступлениями. Почему такая осторожность? Потому что Россия всё-таки ядерная держава с огромным арсеналом. Если взять и сразу нагло всё разбомбить, как в Йемене или Иране, то можно на эмоциях получить ядерный ответ. А так, постепенно и аккуратно, можно все довести до нужного результата без критических рисков.
Спросите, а как вообще воевать с ядерной державой даже теоретически? Конечно можно! Сколько в прошлом веке войн провели ядерные державы между собой и с неядерными противниками, и ничего — обошлись без ядерных ударов. Корейская война, Вьетнам, советское вторжение в Афганистан, остров Даманский, Фолклендская война — везде ядерные державы проявляли сдержанность. 
Если действовать аккуратно, то можно! - решили американцы. У этого подхода есть солидная теоретическая база, заложенная ещё в 1950–60-х годах американскими стратегами эпохи холодной войны. Герман Кан, один из основоположников ядерной стратегии, в книге On Escalation (1965) разработал знаменитую "лестницу эскалации" из 44 ступеней — от дипломатических демаршей до термоядерного армагеддона. Кан писал: «Эскалация — это не одномоментный скачок, а процесс, где важно уметь останавливаться на нужной ступени, сохраняя инициативу».
Его концепция "эскалационного доминирования" (escalation dominance) заключалась в том, чтобы поддерживать контроль на каждом уровне конфликта, чтобы противник всегда видел дальнейший шаг вверх как проигрышный. По сути, это было стремление к такому положению, когда у одной стороны есть преимущество на каждой ступени эскалационной лестницы, и она способна навязать свои условия, не доводя дело до катастрофы.
Нобелевский лауреат Томас Шеллинг в Arms and Influence (1966) развил теорию "дипломатии насилия" — как использовать военные возможности для торга и принуждения. Его ключевая формула звучала так: «Сила причинять вред — это сила торга. Использовать её — значит заниматься дипломатией, порочной дипломатией, но дипломатией».
Шеллинг также предложил концепцию "threats that leave something to chance" («угроз, оставляющих что-то на волю случая»). В оригинале он писал: «The essence of a threat is its credibility, and sometimes credibility is achieved by making the threat partly beyond one’s control — by leaving something to chance». Смысл в том, что угроза становится убедительнее, если остаётся риск непреднамеренной эскалации, и противник вынужден считаться с возможностью, что события выйдут из-под контроля.
Современные публикации подтверждают применение этих идей. Аналитики Школы международных исследований Джонса Хопкинса описывают американскую политику в украинском конфликте как "calibrated strategy of pragmatic, incremental learning by doing" — калиброванную стратегию прагматичного, поэтапного «обучения на практике», позволяющую расширять военную помощь, не провоцируя эскалационного ответа. Это фактически прямое применение теорий Кана и Шеллинга на практике.
https://t.me/russ_orientalist/21348