https://www.youtube.com/watch?v=i6I3ZHU9Gwc
(Не)благополучные страны
я кушал мясо каждый день в столовке, котлетки по киевски, поджарка, по четвергам рыбка, мандарины под новый год, а ананас вообще нафига не нужен, даже сейчас один раз покупал детям чтобы посмотрели. Для русского человека очень актуально как там на ЗападеDimaria писал(а) ↑ 22 окт 2024 23:43: Очень понимаю, я так жил при СССР, мясо ел раз в месяц. Мандарины - раз в год. Ананас - один раз в жизни.
кросовки адидас, жевачка джинсы сапоги на шпильках чтобы ходить по гавну. Самая лучшая придумка СССР галоша - вот сила.
Для невеж в географии сообщаю что на Западе не выращивают ни мандарины ни ананасы. Так ты мясо жрал каждый день пока дети Африки умирали от голода? Фу быть такимAlex.F писал(а) ↑ 23 окт 2024 09:26: очень актуально как там на Западе
Адидас и жЕвачка Бруклин были фетишами только для совков. На Западе к этому относятся как к чипсам - есть и есть.
BadBlock писал(а) ↑ 23 окт 2024 01:03: что путинизм – всего лишь проекция коллективного бессознательного россианской биомассы.
BadBlock писал(а) ↑ 23 окт 2024 01:03: что русские холопы не умеют и не хотят работать, мне всякого рода дебилы яростно возражают: мол, все неправда, я ебошу, как папа Карло
вот прочитал и офигел, как так получается русские холопы и биомасса, но я так работал начальником цеха и добился????? Русские же не могут работать и как Кунгуров смог это сделать??? Или он щасланый шпин запада. Конечно мысли его понятны сделать эффективную систему ради самой эффективной системы, забывая основное , что основное это ЧЕЛОВЕК, что такое отношение к людям как к биомассе хорошего результата не добится. Борьба с алкоголизмом просто выдать бочку спирту??? Так ради чего вообще лечить алкоголизм??? Может как то капнуть поглубже и обратится к науке? Короче русский о русских это круто. Злоба агрессия порождает ещё больше злобы и агрессии. Они русская биомасса я умный русский. Мне не понравилось. Да много что он описывает есть в России. Но так по мне все эти проблемы описывает марксизм и онованые на этом психологические проблемы в обществе. Прежде всего человек, человек труда. Да и поздний СССР на творил много проблем, как Скиннер не скажет партноменклатура. Формализм убил всё начинания. Но как хочет Кунгуров мне лично не нравится. Придёт вот такой как он и будет последние штаны снимать, приблизительно как он бригаду искал....BadBlock писал(а) ↑ 23 окт 2024 01:03: . С большим трудом мне удалось добиться права провести реформы. Я сократил штат производственников с 9 до 6 человек, ввел сдельный принцип оплаты труда, уполовинил рабочий день до пяти (!) часов,
я имею ввиду всё время на запад смотреть сёл на табуретку, а как на западе садятся, фу ты не правильно сел. Фу ты ходишь в отстойнных кедах не в крамовках как на западе, - вот что я имеет в виду.Dimaria писал(а) ↑ 23 окт 2024 10:20: Для невеж в географии сообщаю что на Западе не выращивают ни мандарины ни ананасы.
да умеете вы подкалывать, не СССР галошами Африку снабжали, как они теперь бедные без галошDimaria писал(а) ↑ 23 окт 2024 10:20: Так ты мясо жрал каждый день пока дети Африки умирали от голода?
ну да зато самое главное просрали медецину бесплатную, сколько страховка в сша стоит и сколько людей в сша сейчас без медицинской помощи... Только не вызывайте скорую, у меня денег нет!!!! В РФ теперь хотят в некоторых регионах сделать скорую не круглосуточной за то жевачка в свободном доступе как ЧИПСЫ есть и естьDimaria писал(а) ↑ 23 окт 2024 10:20: Адидас и жЕвачка Бруклин были фетишами только для совков. На Западе к этому относятся как к чипсам - есть и есть.
это от строя не зависит. И хотелось бы узнать мнение врачей - готовы ли они повышать свое мастерство забесплатно? Пример дантистов показателен - как только в СССР/РФ появились платные услуги - зубной кабинет перестал быть Аушвицем. Мне до сих пор снятся кошмары черных пломб свердения без анестезии и искр из глаз. Возможно мой организм уникален но в СССР я два раза терял сознание от боли в зубном кабинетеAlex.F писал(а) ↑ 23 окт 2024 10:30: просрали медецину бесплатную
№ 27: ravage,
Нет никакой диалектики, просто ты стадность приравниваешь к коллективизму, но это не он.
Нет никакой диалектики, просто ты стадность приравниваешь к коллективизму, но это не он.
А ты вали в одну кучу холопство и отвратительную организацию труда — это же явно одно и то же.Alex.F писал(а) ↑ 23 окт 2024 10:23: вот прочитал и офигел, как так получается русские холопы и биомасса, но я так работал начальником цеха и добился?????
Я фигею, вроде простым языком текст написан.
а я хотел бы узнать у врачей, когда они студентами мечтали стать врачами и делать людям добро леча их, а приходят в поликлинику и понимают что они торгаши которым нужно побольше продать своих услуг и их зарплата не зависит от качества лечение а только от того на сколько ты умеешь обманывать и запудрить мозги клиенту... Хотели бы они снова пойти учится врачами?Dimaria писал(а) ↑ 23 окт 2024 11:32: И хотелось бы узнать мнение врачей - готовы ли они повышать свое мастерство забесплатно?
конечно простым, русский говорит что русские гавно и работать не умею и часть можно приморить... Так надо начинать с себя любимого. Одним из признаков разумности человека, антропологи говорят появился тогда когда нашли сросшиеся голень нашего предка. Это значит что его кормили заботились о нём и он не помер от перелома. Нас 8 миллиардо и у кого то появляются мысли что нас слишком много... И мешают жить умным людям...BadBlock писал(а) ↑ 23 окт 2024 13:04: Я фигею, вроде простым языком текст написан.
вспомнилось видео гоблина и его впечатления от поездки в сша, почему американцы улыбаются с красивыми зубами?? Оказалось потому что это признак богатства и многие американцы ходят с гнилыми зубами. А показать свой статус красивой улыбкой. Или вред эта гоблиновская русская сволочь?Dimaria писал(а) ↑ 23 окт 2024 11:32: это от строя не зависит
Это бред из серии за 300 процентов прибыли человек зарежет свою матьAlex.F писал(а) ↑ 23 окт 2024 16:06:Или вред
Признак богатства - это бассейн - очень дорогое удовольствие. Но богатсвом там никто не кичится - тока негры и русские, к ним относятся снисходительно как к убогим из средневековья
страшно неблагоприятной страны? )
https://youtu.be/ekWnw-xOEgc?t=43
Дети из Северной Кореи поют про Уничтожение США; про ядерную бомбу
https://www.youtube.com/watch?v=_2Wx8YdKAtk
https://youtu.be/EejPO9ZWZDY?t=65
https://youtu.be/ekWnw-xOEgc?t=43
Дети из Северной Кореи поют про Уничтожение США; про ядерную бомбу
https://www.youtube.com/watch?v=_2Wx8YdKAtk
https://youtu.be/EejPO9ZWZDY?t=65
Ну вот зачем так открыто перевирать?Alex.F писал(а) ↑ 23 окт 2024 16:02: конечно простым, русский говорит что русские гавно и работать не умею и часть можно приморить...
Не "приморить", а предоставить самим себе - устроить райскую (по их же меркам) жизнь, к которой они так стремятся. Дать свободу и выбор. Оградив при этом от нормальных людей.
Хочешь заниматься перевоспитанием алкашей и нариков? Ну займись, если тебе их так жалко. Возьми себе одного-двух на поруки. Или недосуг?
А думалку включить? Гоблин встречных улыбающихся лично опрашивал, что ли?Alex.F писал(а) ↑ 23 окт 2024 16:06: вспомнилось видео гоблина и его впечатления от поездки в сша, почему американцы улыбаются с красивыми зубами?? Оказалось потому что это признак богатства и многие американцы ходят с гнилыми зубами. А показать свой статус красивой улыбкой. Или вред эта гоблиновская русская сволочь?
Хренею с такого: "ну он же туристом съездил на пару недель, про тамошних людей знает теперь".
Зубы на западе у народа в целом лучше, потому что большинство ухаживает за ними с детства — чистка два раза в день и флоссинг никакого богатства не требуют.
Плюс водопроводная и бутылированная вода обычно фторируется (в отличие от Сарова, например).
Как раз такие вещи и есть показатели развития общества, а сто моделей миксеров на полке в магазине - херня на палочке.
А насчёт улыбаться — давайте будем честны с собой, русские это угрюмый, нелюдимый народ, сторонящийся своих же соотечественников.
К окружающим русские в массе относятся с подозрительностью в лучшем случае, а то и враждебно, и ничего хорошего друг от друга не ждут.
Расслабляются русские лишь в обществе узкого круга "своих" - знакомых, друзей, родственников.
Тяжкое наследие русской же деревни, которое ещё долго будет изживаться.
Вот и всё примитивное объяснение того, что русские друг другу не улыбаются, а вовсе не байки про какую-то там особенную "искренность".
Поэтому когда такой вот папуас попадает в цивилизованное общество, с ним случается культурный шок.
Как так, люди на улице друг другу улыбаются? Не может такого быть. Что-то тут не так.
Он же смотрит вокруг со своей колокольни, через свои папуасские очки.
И начинается сочинение бреда, типа "демонстрации богатства". Ууу, волчары позорные, ощерились - назло мне, хотят меня ущемить.
Продолжаем разговор.
(Поскольку этот ЖЖ закрыт не только для РФ, но и ряда других стран, публикации могут быть недоступны даже через VPN, так что перепащиваю сплошняком.)
Можно ли заставить русских вкалывать за еду?
19 марта, 2019 г.
Как я констатировал ранее, надежды на западного инвестора, который придет и обустроит Россию, совершенно беспочвенны. Но даже в этом случае национальный доход на долгие годы в будет в приоритетном порядке перераспределяться в фонды развития, а фонды потребления весьма длительное время будут оставаться крайне скудными. В послевоенной ФРГ, реализующей реформы Эрхарда, и имеющей колоссальную подпитку в рамках плана Маршалла, уровень жизни оставался крайне низким, в чем-то даже уступая показателям Восточной Германии. Бурно расти он начал только в 60-х годах, когда массированные инвестиции создали солидный экономический базис.
Да, путинизм к моменту своего краха оставит в РФ пепелище и совершенно нищее население. Можно ли у него будет еще что-то отобрать, и, главное, как? Ведь оно же не захочет терпеть еще лет 20 всяческие лишения и сметет всякую власть, которая начнет повышать налоги и поборы во имя строительства светлого завтра. Да, демократическую власть в условиях свободных выборов, когда ушлые популисты начнут предлагать счастье здесь и сейчас, ту власть, что станет призывать затянуть пояса, снесет безусловно. Поэтому демократии и неспособны осуществить реализацию масштабных проектов развития в формате мобилизационного рывка, в отличие от тоталитарных диктатур.
С точки зрения макроэкономики для совершения мобилизационного рывка в рамках стратегии догоняющего развития необходимо: 1) сконцентрировать ресурсы в фондах развития, урезав до минимума потребительские фонды; 2) увеличить эксплуатацию труда и перераспределить трудовые ресурсы в сферу производства, то есть попросту принудительно заставить людей много работать там, где надо, а не там, где им хочется. Это называется внеэкономическим принуждением к труду. Впрочем, нельзя говорить о том, что внеэкономические методы применяет только тоталитарная диктатура, они и сегодня в РФ не просто широко применяются, а даже носят доминирующий характер. Просто тоталитаризм принуждает гораздо эффективнее, и делает это в интересах всего общества, а не только в интересах правящей группировки, как это происходит сегодня в авторитарной РФ.
Диктатура задачу ограничения потребительских фондов решает самым элементарным образом. Вот, скажем, в условиях постпутинской России достаточно будет опустить раз в 10 курс национальной валюты. В условиях тотальной импортозависимости это обрушит потребление на такое дно, которое вы, ребята, даже и представить сегодня не в силах. Херачить у станка за пайку хлеба станет для большинства вполне себе желанной перспективой. В итоге создается сразу несколько условий для успешного роста:
1.Стоимость труда обрушивается до африканского уровня, что повышает привлекательность рынка труда для внешнего инвестора. Правда, качество труда русских холопов не сильно превосходит африканский уровень, но это дело поправимое, о чем я писал ранее.
2. Снижается относительная себестоимость отечественной продукции, что повышает ее экспортный потенциал.
3. Возникает колоссальный стимул для реального, а не фейкового импортозамещения. Конечно, нищее население не создает платежеспособного спроса, но это проблема только для рынка, где, если нет спроса, то ничего и не возникнет. Тоталитаризм же эту проблему решает с другого конца: сначала создает предложение, а потом увеличивает платежеспособность населения.
Собственно, советская индустриализация примерно в такой последовательности и происходила: у крестьян (80% населения) практически бесплатно отбирали зерно, оставляя крохи только на прокорм, продавали на внешнем рынке за валюту, на нее покупали станки, строили металлургические комбинаты, электростанции, станкостроительные и тракторные заводы. После осуществляется коллективизация, и происходит массированная механизация аграрного сектора. Нормы эксплуатации деревни еще увеличивается, но благодаря механизации опережающими темпами растет производительность труда, что существенно поднимает номинальный доход колхозников.
На втором этапе индустриализации строятся тысячи предприятий легкой промышленности, которые производят уже непосредственно потребительские товары. И только после этого сталинское правительство отказывается от экспорта продовольствия и поднимает закупочные цены на сельхозпродукцию выше мирового уровня. С точки зрения либеральных экономистов-фундаменталистов это безумие, но таким образом создается тот самый платежеспособный спрос, который и удовлетворяет легкая промышленность. Номинальные доход колхозников находит выражение в росте потребления. Да, сегодня нам кажется непонятной эйфория мужика, который за год накопил денег на яловые сапоги. Но стоит учитывать, что рост имел относительный характер. Поколения предков этого мужика носили лапти, а о сапогах даже мечтать не смели. И крыши они крыли соломой, а не листовым железом, и избы свои топили по-черному, потому что печь позволить себе не могли. Теперь же эти блага стали им доступными, что являлось большим прогрессом. А еще довольно внушительный объем благ крестьяне получали из общественных фондов – здравоохранение, образование, доступ к масскульту.
Кстати, не стоит думать, что бремя индустриализации несли лишь крестьяне, обреченные фактически на рабский труд. Рабочие тоже вынуждены были «скинуться на Магнитку». Номинально зарплаты росли, однако в принудительном порядке часть их изымалась путем подписки на облигации госзаймов, ставших существенным источником финансирования инвестиций в основной капитал. Часть доходов съедала инфляция. Так были построены предприятия группы А (производство средств производства), не способные насытить потребительский рынок. Когда впоследствии строились предприятия легкой промышленности, государство продолжало высасывать у рабочих их номинально растущие доходы как с помощью упомянутых выше финансовых инструментов, так и путем снижения расценок за работу (при Сталине доминировала сдельная оплата труда) при одновременном увеличении плановых показателей. То есть норма эксплуатации труда в промышленности тоже заметно выросла, что компенсировалось существенным ростом производительности труда благодаря интенсивной модернизации основных фондов.
4. Диспаритет валют практически полностью исключает возможность утечки капиталов, что было бичом еще царской России. Вывоз капитала из империи почти всегда заметно превышал ввоз, что вкупе с малоэмиссионным типом финансовой системы приводило к страшному финансовому голоду. Это в свою очередь ставило экономику в зависимость не только от импорта технологий, но и от импорта капиталов, что создавало замкнутый круг, препятствующий развитию промышленности. При этом возникал еще и хронический дефицит бюджета, который покрывался за счет займов, что приводило к политической зависимости самодержавной власти от кредиторов. Это, кстати, типичная черта авторитарных режимов, которой не имеют режимы тоталитарные. Для России же эта финансово мотивированная политическая зависимость оказалась фатальной: она вынуждена была влезть в Первую мировую войну на стороне своих кредиторов (60% долга контролировали парижские банкиры) против Германии - основного торгового партнера. Говорить о следовании национальным интересам в этом случае как-то даже неуместно.
Напомню, что разница при сходстве внешнего антуража диктатур в следующем: авторитарный режим видит главную задачу в сохранении власти правителя; тоталитарный режим заточен под выполнение масштабной задачи, будь то осуществление военного реванша (гитлеровская Германия), строительство индустриального общества (сталинский СССР, современный Китай, Южная Корея) или построение теократической утопии (современный Иран, ИГИЛ, талибский Афганистан).
Я привел лишь один механизм концентрации ресурсов из множества, но вы видите, какой немалый потенциал он имеет. Другой – монополия внешней торговли. Огосударствлять всю внешнюю торговлю, как это было сделано в Советской России еще в эпоху военного коммунизма, сегодня смысла нет совершенно. Достаточно сделать рубль неконвертируемым, а все внешние транзакции осуществлять через Госбанк. Скажем, хочет «Ростсельмаш» продать в Пакистан свои комбайны. Да ради бога! Пусть покупатель перечисляет деньги не на расчетный счет продавца в оффшорном банке, а на его валютный счет в Госбанке. В любой момент времени «Ростсельмаш» может получить эту сумму, но исключительно в рублях по обменному курсу государства за вычетом экспортной пошлины. Либо он имеет права не платить налогов, а закупить на всю сумму в долларах прецизионные станки в Японии. Он дает платежное поручение Госбанку и тот тут же перечисляет всю сумму поставщику, даже не беря плату за транзакцию.
Но если «Ростсельмаш» хочет купить за $20 млн виллу на Лазурном берегу для увеселительных «командировок» топ-менеджеров, то госбанк сухо сообщает, что подобная покупка не относится к категории экономически обоснованных и является покупкой предметов роскоши, что, согласно действующему законодательству не запрещено, однако облагается налогом в 200%. Поскольку необходимых средств ($20 млн + $40 млн налог) на валютном счете предприятия нет, предприятию предложено пополнить его путем интенсификации экспортных продаж.
Про возможность обналички валюты я предлагаю вообще забыть. Вы возмущены и готовы проклясть тоталитарный кунгуровский режим потому, что из-за этого «простой человек» теперь не сможет погреть пузо на турецком пляже? Во-первых, «простой человек» лет 15 не сможет этого сделать по причине того, что обменный курс будет раз в 10 ниже нынешнего и соответственно, зарубежный туризм станет практически недоступен подавляющему большинству. Во-вторых, если вы 10 лет копили на отпуск и решили разок шикануть в стиле «алл энклюзив», то ноу проблем – берите пластиковую карту и отрывайтесь в рамках своих финансовых возможностей. Зачем вам бежать в обменник за кэшем? Китайцы активно путешествуют по миру. Но в тоталитарном Китае в обменнике вы можете только сдать доллары и получить юани. Обратная операция не осуществляется.
Вторая причина, по которой будущая модель власти самым естественным образом трансформируется в тоталитарную диктатуру. Только тоталитарная диктатура способна эффективно удовлетворить главное требование масс, которое они выдвинут в ходе кризиса, уничтожившего путинизм (да, вероятнее всего, кризис возникнет, как следствие обрушения нынешнего фашистского режима в РФ, и проснувшиеся низы начнут выдвигать требования уже новой власти, но это ничего не меняет). Нет, ширнармассы никогда не выдвигают никаких разумных требований типа «Даешь скорейшую модернизацию промышленности группы А, являющуюся основой национальной индустрии!» И даже свободу и демократию они не особо стремятся получить. Они жаждут главным образом социальной СПРАВЕДЛИВОСТИ в самом широком смысле этого слова.
Справедливо, если все социальные слои в равной степени несут тяготы переходного периода (весьма длительного, стоит отметить). Практически невозможно заставить низы вкалывать за миску баланды у станка, если при этом верхи продолжат шиковать, как при старом режиме. Это совершенно деморализует и демотивирует. Согласитесь, что поднять уровень благосостояния масс в ходе реализации мобилизационного рывка совершенно невозможно, наоборот, они за счет снижения потребления и будут этот рывок финансировать. Зато отобрать честно наворованное у паразитов не только можно, но и совершенно необходимо. Тоталитарный режим это делает быстро и решительно, не заморачиваясь всякого рода юридической казуистикой. Когда все бедны – это плохо, но с точки зрения масс, справедливо.
Абсолютное равенство в потреблении, разумеется, недостижимо и не нужно, потому что это лишает человека стимула к наращиванию трудовых усилий – какой смысл работать больше, если потреблять ты будешь одинаковый объем благ с лентяем и тунеядцем? Но если разница в доходах 10% самых бедных и 10% самых богатых (коэффициент Джини RP10) будет иметь 4-6-кратную разницу, то это будет восприниматься обществом, как воплощение принципов социальной справедливости, что создаст новую парадигму легитимности правящего режима.
Всякая власть держится лишь до тех пор, пока имеет социальную базу, пока население считает ее легитимной, то есть признает ее право на господство. Это возможно всего в двух случаях: если массы воспринимают власть, как справедливую, или как эффективную. Справедливой власти население прощает неэффективность. Скажем, на Кубе коммунистический режим совершенно неэффективен, однако он не допускает вопиющего неравенства, обеспечивая всех граждан примерно одинаковым пакетом социальных благ. Путинская власть никогда не была справедливой, но воспринималась, как эффективная. Массы готовы мириться с тем, что кто-то баснословно богатеет, становясь миллиардером в течение нескольких лет, если доходы нижних слоев общества стабильно растут на 5-10% в год, что имело место быть в первые 15 лет путинизма.
Если же несправедливая власть перестает быть эффективной, то ей тут же начинают кидать предъявы насчет ее коррумпированности и требовать раскулачить жирных котов. Кремлядь действительно была удивлена, когда весной 2017 г. сотни тысяч человек вышли на антикоррупционные митинги. Ведь коррупция процветала все годы путинизма и даже не считала нужной себя как-то маскироваться, все всё отлично знали, но разве что на кухнях да в бложиках охали. А тут вдруг на площади высыпали – с чего бы это? Так проявил себя процесс разрушения легитимности правящего режима.
Да, инерция социальных процессов очень велика, но сам принцип тут проявился четко: так называемый креативный класс не любил, но терпел путинщину со всей ее гнилью, пока худо-бедно экономика дышала и даже росла, а креаклы, помимо правящей мафии, являлись бенефициарами этого роста. То есть власть хоть какую-то эффективность демонстрировала. Теперь же, когда их доходы пошатнулись, они власть люто возненавидели, но пока опасаются открыто переть на рожон, будучи уверенными, что режим еще способен эффективно давить протест. Как только последние иллюзии относительно этой карательной эффективности власти развеются, путинизм рассыплется, как карточный домик. Впрочем, скорее всего, режим рухнет не из-за протестов майданщиков, а впадет в кому по причине прогрессирующей дисфункции, собственная неэффективность его же и убьет. Спасать его никто не станет, потому что он всегда был несправедливым.
Легитимность путинизма, как я уже не раз отмечал, базируется на общественном консенсусе, суть которого сводится к тому, что правящий класс утилизирует рентный капитал, перераспределяя его в интересах масс. Ну, и себя не забывает, конечно, беря за услуги администратора процесса жирный процент. Однако маржинальность ренты стремительно падает, что фатально подрывает экономический базис общества. Общественный консенсус будет разрушен не потому, что массы прозреют или станут наращивать требования к власти, а просто потому, что рентная экономика является крайне непродуктивной, а ее ресурсы носят конечный характер.
Кризис, в условиях которого РФ существует уже пять лет, потому и называется системным, что в рамках существующей системы не может быть разрешен. Максимум, что возможно – оттягивать крах системы, но он все равно неминуем. Если кто-то не понимает этого умишком, то уж копчиком чует непременно. Любой системный кризис приводит к разрушению существующей системы и чаще всего является причиной рождения новой. Новая социальная система должна строиться на ином экономическом базисе (рентный себя полностью исчерпает), который придется выстраивать не то чтобы с нуля, но близко к тому. Именно это и потребует мобилизации трудовых усилий общества. Соответственно, принципиально иной будет система управления, заточенная на решение созидательной, а не утилизационной задачи. Иную основу получит и общественный консенсус.
Сегодня среднестатистический индивид рассуждает так: я готов напрягаться исключительно ради собственных интересов, работать ради абстрактного общего блага я категорически не буду, потому что бенефициарами этого «общего блага» являются исключительно представители правящей мафии. Новая парадигма развития потребует колоссальных усилий именно в интересах абстрактного общего блага. С материальными стимулами дело будет обстоять очень туго.
Потребуются стимулы моральные. Большевики этот стимул дали. Всякий работяга был абсолютно уверен, что именно он, как член общества, является бенефициаром будущего счастья, капиталисты и помещики не вернутся и не отберут у него ДнепроГЭС и московский метрополитен, школы и дворцы культуры. Имущий класс, ранее присваивающий часть его труда (прибавочную стоимость), был полностью уничтожен. На этом и базировался общественный консенсус: мы, члены общества, вкалываем на износ, но все, что мы создаем, является нашим, общим, никто не может это присвоить себе персонально.
Разумеется, сегодня не идет речи о физическом уничтожении имущих классов, да их, собственно, и нет. Нынешний правящий класс не имеет экономических признаков, это в чистом виде мафия. Вот я и подвел вас к сути проблемы. Кто будет контролировать систему управления постпутинской России, если страна сохранится, конечно (эта вероятность пока сохраняется)? Допустим, власть возьмет буржуазия, ныне существующая в совершенно зачаточном состоянии. Всякий правящий класс действует прежде всего в собственных интересах. Интерес у буржуазии один – прибыль. Это совершенно естественно ведет к материально сегрегации общества. Способны ли десятки миллионов выкладываться в мобилизационном рывке ради неких общественных интересов, если одновременно тысячи или пусть даже сотни элитариев будут ставить рекорды в личном обогащении? Это в принципе невозможно.
Может ли буржуазия стать настолько сознательной, чтобы временно пожертвовать частным интересом во имя общего блага хотя бы временно? Гипотетически может, но в этом случае она перестанет быть буржуазией, следовательно, это невозможно так же, как волк не может временно стать вегетарианцем. Из этого следует неизбежные выводы:
1.Новый правящий класс не должен быть связан с собственностью – это, и только это позволит соблюсти баланс интересов между низами и верхами. Под верхами будем понимать ту самую зачаточную буржуазию, потому что нынешняя номенклатурно-криминальная верхушка неизбежно будет в ходе острой фазы кризиса зачищена полностью.
2. Новый правящий класс исчерпает свою историческую миссию осуществлением мобилизационного рывка. Следовательно, в самой системе управления должен быть заложен механизм ее трансформации по мере перехода к эволюционным формам развития. Иначе повторится история с СССР, который в кратчайшие сроки проделал путь от сверхдержавы к помойке истории.
3. Стимулы для мобилизации будут носить исключительно внутренний характер. Никакого внешнего врага, никакой «осажденной крепости» и «цивилизационной борьбы» с Западом! Смещение акцентов в этом направлении колоссально затруднит выполнение главной задачи форсированного развития. Концентрировать ресурсы и прожигать половину из них на танчики и ракеты в высшей степени непродуктивно. Опять же, печальный пример совка перед глазами: ВПК наштамповал ядреных бонбочек, которыми трижды можно было уничтожить все живое на планете, но обеспечить население колбасой и джинсами экономика оказалась не в состоянии. В итоге СССР пал не под ударами НАТО, а в результате полного внутреннего банкротства.
4. Внеэкономическое принуждение к труду становится основным экономическим стимулом на долгие годы. Звучит это страшно, но на самом деле для большинства населения ничего принципиально не поменяется. Сегодня по грубым прикидкам 60% населения вынуждены работать исключительно для того, чтобы выжить, а не для наращивания уровня потребления. По мере деградации экономики потребляют низы все меньше (на 5-10% в год), а работать вынуждены все больше. Вот это и есть внеэкономическое принуждение к труду в чистом виде.
5. Новый правящий класс будет иметь, если можно так выразиться, временный характер и совершенно неестественную структуру. Поэтому политические инструменты осуществления господства будут неестественными. Проще говоря, правящий класс станет навязывать свою волю обществу, реагируя на всякие попытки сопротивление насилием. Если правящий класс обрастет собственностью, опираясь на которую можно господствовать более гуманно, то превратится либо в буржуазию, либо в мафию (см п.1), что не позволит ему выполнить свое единственное предназначение (см. п. 2).
Исходя из этих пяти пунктов (их, конечно, можно значительно дополнить и расширить), мы видим, что конструкция власти будет иметь ФОРМУ классической тоталитарной диктатуры в духе Сталина или Пак Чон Хи. Если Россия, как политическая общность сохранится, тоталитаризм в переходный период будет для нее совершенно естественным. Ну, а что касается СОДЕРЖАНИЯ, то есть целей диктатуры, то тут от моих заумных рассуждений ничего не зависит. Тоталитарная диктатура есть самодостаточный политический субъект, который лепит себя сам и навязывает обществу те ценности и правила игры, которые формулирует, исходя из задач, диктуемых логикой выживания.
Я лишь выразил надежду, что диктатура окажется рациональной и осознающей свою временность. Вообще любая тоталитарная диктатура носит временный характер, поскольку общество принципиально не способно существовать в режиме мобилизационного рывка постоянно. Но если правящий режим этого не понимает и не предпринимает усилий к трансформации — а любая диктатура может трансформироваться только в сторону демократии — он убивает и общество, и себя. Хотите увидеть, как это происходит – наблюдайте за Ираном. Обратный пример – Китай, который движется в сторону демократизации (чуть раньше демократические трансформации произошли в Южной Корее и Тайване, сейчас происходят в Сингапуре). Будет китайская демократизация носить ползучий или бурный характер, я не стану гадать, но тенденция, полагаю, уже определилась достаточно явно. Экономический базис для трансформации политической надстройки у Китая имеется.
Что происходит, если общество демократизируется, не построив соответствующего экономического базиса? Да, это возможно, но вместо демократии устанавливается охлократия. Нагляднейший пример – Украина, где власть крайне слаба и принципиально неспособна к ни к концентрации ресурсов, ни к реализации долгосрочных проектов развития.
https://kungurov.livejournal.com/231158.html
(Поскольку этот ЖЖ закрыт не только для РФ, но и ряда других стран, публикации могут быть недоступны даже через VPN, так что перепащиваю сплошняком.)
Можно ли заставить русских вкалывать за еду?
19 марта, 2019 г.
Как я констатировал ранее, надежды на западного инвестора, который придет и обустроит Россию, совершенно беспочвенны. Но даже в этом случае национальный доход на долгие годы в будет в приоритетном порядке перераспределяться в фонды развития, а фонды потребления весьма длительное время будут оставаться крайне скудными. В послевоенной ФРГ, реализующей реформы Эрхарда, и имеющей колоссальную подпитку в рамках плана Маршалла, уровень жизни оставался крайне низким, в чем-то даже уступая показателям Восточной Германии. Бурно расти он начал только в 60-х годах, когда массированные инвестиции создали солидный экономический базис.
Да, путинизм к моменту своего краха оставит в РФ пепелище и совершенно нищее население. Можно ли у него будет еще что-то отобрать, и, главное, как? Ведь оно же не захочет терпеть еще лет 20 всяческие лишения и сметет всякую власть, которая начнет повышать налоги и поборы во имя строительства светлого завтра. Да, демократическую власть в условиях свободных выборов, когда ушлые популисты начнут предлагать счастье здесь и сейчас, ту власть, что станет призывать затянуть пояса, снесет безусловно. Поэтому демократии и неспособны осуществить реализацию масштабных проектов развития в формате мобилизационного рывка, в отличие от тоталитарных диктатур.
С точки зрения макроэкономики для совершения мобилизационного рывка в рамках стратегии догоняющего развития необходимо: 1) сконцентрировать ресурсы в фондах развития, урезав до минимума потребительские фонды; 2) увеличить эксплуатацию труда и перераспределить трудовые ресурсы в сферу производства, то есть попросту принудительно заставить людей много работать там, где надо, а не там, где им хочется. Это называется внеэкономическим принуждением к труду. Впрочем, нельзя говорить о том, что внеэкономические методы применяет только тоталитарная диктатура, они и сегодня в РФ не просто широко применяются, а даже носят доминирующий характер. Просто тоталитаризм принуждает гораздо эффективнее, и делает это в интересах всего общества, а не только в интересах правящей группировки, как это происходит сегодня в авторитарной РФ.
Диктатура задачу ограничения потребительских фондов решает самым элементарным образом. Вот, скажем, в условиях постпутинской России достаточно будет опустить раз в 10 курс национальной валюты. В условиях тотальной импортозависимости это обрушит потребление на такое дно, которое вы, ребята, даже и представить сегодня не в силах. Херачить у станка за пайку хлеба станет для большинства вполне себе желанной перспективой. В итоге создается сразу несколько условий для успешного роста:
1.Стоимость труда обрушивается до африканского уровня, что повышает привлекательность рынка труда для внешнего инвестора. Правда, качество труда русских холопов не сильно превосходит африканский уровень, но это дело поправимое, о чем я писал ранее.
2. Снижается относительная себестоимость отечественной продукции, что повышает ее экспортный потенциал.
3. Возникает колоссальный стимул для реального, а не фейкового импортозамещения. Конечно, нищее население не создает платежеспособного спроса, но это проблема только для рынка, где, если нет спроса, то ничего и не возникнет. Тоталитаризм же эту проблему решает с другого конца: сначала создает предложение, а потом увеличивает платежеспособность населения.
Собственно, советская индустриализация примерно в такой последовательности и происходила: у крестьян (80% населения) практически бесплатно отбирали зерно, оставляя крохи только на прокорм, продавали на внешнем рынке за валюту, на нее покупали станки, строили металлургические комбинаты, электростанции, станкостроительные и тракторные заводы. После осуществляется коллективизация, и происходит массированная механизация аграрного сектора. Нормы эксплуатации деревни еще увеличивается, но благодаря механизации опережающими темпами растет производительность труда, что существенно поднимает номинальный доход колхозников.
На втором этапе индустриализации строятся тысячи предприятий легкой промышленности, которые производят уже непосредственно потребительские товары. И только после этого сталинское правительство отказывается от экспорта продовольствия и поднимает закупочные цены на сельхозпродукцию выше мирового уровня. С точки зрения либеральных экономистов-фундаменталистов это безумие, но таким образом создается тот самый платежеспособный спрос, который и удовлетворяет легкая промышленность. Номинальные доход колхозников находит выражение в росте потребления. Да, сегодня нам кажется непонятной эйфория мужика, который за год накопил денег на яловые сапоги. Но стоит учитывать, что рост имел относительный характер. Поколения предков этого мужика носили лапти, а о сапогах даже мечтать не смели. И крыши они крыли соломой, а не листовым железом, и избы свои топили по-черному, потому что печь позволить себе не могли. Теперь же эти блага стали им доступными, что являлось большим прогрессом. А еще довольно внушительный объем благ крестьяне получали из общественных фондов – здравоохранение, образование, доступ к масскульту.
Кстати, не стоит думать, что бремя индустриализации несли лишь крестьяне, обреченные фактически на рабский труд. Рабочие тоже вынуждены были «скинуться на Магнитку». Номинально зарплаты росли, однако в принудительном порядке часть их изымалась путем подписки на облигации госзаймов, ставших существенным источником финансирования инвестиций в основной капитал. Часть доходов съедала инфляция. Так были построены предприятия группы А (производство средств производства), не способные насытить потребительский рынок. Когда впоследствии строились предприятия легкой промышленности, государство продолжало высасывать у рабочих их номинально растущие доходы как с помощью упомянутых выше финансовых инструментов, так и путем снижения расценок за работу (при Сталине доминировала сдельная оплата труда) при одновременном увеличении плановых показателей. То есть норма эксплуатации труда в промышленности тоже заметно выросла, что компенсировалось существенным ростом производительности труда благодаря интенсивной модернизации основных фондов.
4. Диспаритет валют практически полностью исключает возможность утечки капиталов, что было бичом еще царской России. Вывоз капитала из империи почти всегда заметно превышал ввоз, что вкупе с малоэмиссионным типом финансовой системы приводило к страшному финансовому голоду. Это в свою очередь ставило экономику в зависимость не только от импорта технологий, но и от импорта капиталов, что создавало замкнутый круг, препятствующий развитию промышленности. При этом возникал еще и хронический дефицит бюджета, который покрывался за счет займов, что приводило к политической зависимости самодержавной власти от кредиторов. Это, кстати, типичная черта авторитарных режимов, которой не имеют режимы тоталитарные. Для России же эта финансово мотивированная политическая зависимость оказалась фатальной: она вынуждена была влезть в Первую мировую войну на стороне своих кредиторов (60% долга контролировали парижские банкиры) против Германии - основного торгового партнера. Говорить о следовании национальным интересам в этом случае как-то даже неуместно.
Напомню, что разница при сходстве внешнего антуража диктатур в следующем: авторитарный режим видит главную задачу в сохранении власти правителя; тоталитарный режим заточен под выполнение масштабной задачи, будь то осуществление военного реванша (гитлеровская Германия), строительство индустриального общества (сталинский СССР, современный Китай, Южная Корея) или построение теократической утопии (современный Иран, ИГИЛ, талибский Афганистан).
Я привел лишь один механизм концентрации ресурсов из множества, но вы видите, какой немалый потенциал он имеет. Другой – монополия внешней торговли. Огосударствлять всю внешнюю торговлю, как это было сделано в Советской России еще в эпоху военного коммунизма, сегодня смысла нет совершенно. Достаточно сделать рубль неконвертируемым, а все внешние транзакции осуществлять через Госбанк. Скажем, хочет «Ростсельмаш» продать в Пакистан свои комбайны. Да ради бога! Пусть покупатель перечисляет деньги не на расчетный счет продавца в оффшорном банке, а на его валютный счет в Госбанке. В любой момент времени «Ростсельмаш» может получить эту сумму, но исключительно в рублях по обменному курсу государства за вычетом экспортной пошлины. Либо он имеет права не платить налогов, а закупить на всю сумму в долларах прецизионные станки в Японии. Он дает платежное поручение Госбанку и тот тут же перечисляет всю сумму поставщику, даже не беря плату за транзакцию.
Но если «Ростсельмаш» хочет купить за $20 млн виллу на Лазурном берегу для увеселительных «командировок» топ-менеджеров, то госбанк сухо сообщает, что подобная покупка не относится к категории экономически обоснованных и является покупкой предметов роскоши, что, согласно действующему законодательству не запрещено, однако облагается налогом в 200%. Поскольку необходимых средств ($20 млн + $40 млн налог) на валютном счете предприятия нет, предприятию предложено пополнить его путем интенсификации экспортных продаж.
Про возможность обналички валюты я предлагаю вообще забыть. Вы возмущены и готовы проклясть тоталитарный кунгуровский режим потому, что из-за этого «простой человек» теперь не сможет погреть пузо на турецком пляже? Во-первых, «простой человек» лет 15 не сможет этого сделать по причине того, что обменный курс будет раз в 10 ниже нынешнего и соответственно, зарубежный туризм станет практически недоступен подавляющему большинству. Во-вторых, если вы 10 лет копили на отпуск и решили разок шикануть в стиле «алл энклюзив», то ноу проблем – берите пластиковую карту и отрывайтесь в рамках своих финансовых возможностей. Зачем вам бежать в обменник за кэшем? Китайцы активно путешествуют по миру. Но в тоталитарном Китае в обменнике вы можете только сдать доллары и получить юани. Обратная операция не осуществляется.
Вторая причина, по которой будущая модель власти самым естественным образом трансформируется в тоталитарную диктатуру. Только тоталитарная диктатура способна эффективно удовлетворить главное требование масс, которое они выдвинут в ходе кризиса, уничтожившего путинизм (да, вероятнее всего, кризис возникнет, как следствие обрушения нынешнего фашистского режима в РФ, и проснувшиеся низы начнут выдвигать требования уже новой власти, но это ничего не меняет). Нет, ширнармассы никогда не выдвигают никаких разумных требований типа «Даешь скорейшую модернизацию промышленности группы А, являющуюся основой национальной индустрии!» И даже свободу и демократию они не особо стремятся получить. Они жаждут главным образом социальной СПРАВЕДЛИВОСТИ в самом широком смысле этого слова.
Справедливо, если все социальные слои в равной степени несут тяготы переходного периода (весьма длительного, стоит отметить). Практически невозможно заставить низы вкалывать за миску баланды у станка, если при этом верхи продолжат шиковать, как при старом режиме. Это совершенно деморализует и демотивирует. Согласитесь, что поднять уровень благосостояния масс в ходе реализации мобилизационного рывка совершенно невозможно, наоборот, они за счет снижения потребления и будут этот рывок финансировать. Зато отобрать честно наворованное у паразитов не только можно, но и совершенно необходимо. Тоталитарный режим это делает быстро и решительно, не заморачиваясь всякого рода юридической казуистикой. Когда все бедны – это плохо, но с точки зрения масс, справедливо.
Абсолютное равенство в потреблении, разумеется, недостижимо и не нужно, потому что это лишает человека стимула к наращиванию трудовых усилий – какой смысл работать больше, если потреблять ты будешь одинаковый объем благ с лентяем и тунеядцем? Но если разница в доходах 10% самых бедных и 10% самых богатых (коэффициент Джини RP10) будет иметь 4-6-кратную разницу, то это будет восприниматься обществом, как воплощение принципов социальной справедливости, что создаст новую парадигму легитимности правящего режима.
Всякая власть держится лишь до тех пор, пока имеет социальную базу, пока население считает ее легитимной, то есть признает ее право на господство. Это возможно всего в двух случаях: если массы воспринимают власть, как справедливую, или как эффективную. Справедливой власти население прощает неэффективность. Скажем, на Кубе коммунистический режим совершенно неэффективен, однако он не допускает вопиющего неравенства, обеспечивая всех граждан примерно одинаковым пакетом социальных благ. Путинская власть никогда не была справедливой, но воспринималась, как эффективная. Массы готовы мириться с тем, что кто-то баснословно богатеет, становясь миллиардером в течение нескольких лет, если доходы нижних слоев общества стабильно растут на 5-10% в год, что имело место быть в первые 15 лет путинизма.
Если же несправедливая власть перестает быть эффективной, то ей тут же начинают кидать предъявы насчет ее коррумпированности и требовать раскулачить жирных котов. Кремлядь действительно была удивлена, когда весной 2017 г. сотни тысяч человек вышли на антикоррупционные митинги. Ведь коррупция процветала все годы путинизма и даже не считала нужной себя как-то маскироваться, все всё отлично знали, но разве что на кухнях да в бложиках охали. А тут вдруг на площади высыпали – с чего бы это? Так проявил себя процесс разрушения легитимности правящего режима.
Да, инерция социальных процессов очень велика, но сам принцип тут проявился четко: так называемый креативный класс не любил, но терпел путинщину со всей ее гнилью, пока худо-бедно экономика дышала и даже росла, а креаклы, помимо правящей мафии, являлись бенефициарами этого роста. То есть власть хоть какую-то эффективность демонстрировала. Теперь же, когда их доходы пошатнулись, они власть люто возненавидели, но пока опасаются открыто переть на рожон, будучи уверенными, что режим еще способен эффективно давить протест. Как только последние иллюзии относительно этой карательной эффективности власти развеются, путинизм рассыплется, как карточный домик. Впрочем, скорее всего, режим рухнет не из-за протестов майданщиков, а впадет в кому по причине прогрессирующей дисфункции, собственная неэффективность его же и убьет. Спасать его никто не станет, потому что он всегда был несправедливым.
Легитимность путинизма, как я уже не раз отмечал, базируется на общественном консенсусе, суть которого сводится к тому, что правящий класс утилизирует рентный капитал, перераспределяя его в интересах масс. Ну, и себя не забывает, конечно, беря за услуги администратора процесса жирный процент. Однако маржинальность ренты стремительно падает, что фатально подрывает экономический базис общества. Общественный консенсус будет разрушен не потому, что массы прозреют или станут наращивать требования к власти, а просто потому, что рентная экономика является крайне непродуктивной, а ее ресурсы носят конечный характер.
Кризис, в условиях которого РФ существует уже пять лет, потому и называется системным, что в рамках существующей системы не может быть разрешен. Максимум, что возможно – оттягивать крах системы, но он все равно неминуем. Если кто-то не понимает этого умишком, то уж копчиком чует непременно. Любой системный кризис приводит к разрушению существующей системы и чаще всего является причиной рождения новой. Новая социальная система должна строиться на ином экономическом базисе (рентный себя полностью исчерпает), который придется выстраивать не то чтобы с нуля, но близко к тому. Именно это и потребует мобилизации трудовых усилий общества. Соответственно, принципиально иной будет система управления, заточенная на решение созидательной, а не утилизационной задачи. Иную основу получит и общественный консенсус.
Сегодня среднестатистический индивид рассуждает так: я готов напрягаться исключительно ради собственных интересов, работать ради абстрактного общего блага я категорически не буду, потому что бенефициарами этого «общего блага» являются исключительно представители правящей мафии. Новая парадигма развития потребует колоссальных усилий именно в интересах абстрактного общего блага. С материальными стимулами дело будет обстоять очень туго.
Потребуются стимулы моральные. Большевики этот стимул дали. Всякий работяга был абсолютно уверен, что именно он, как член общества, является бенефициаром будущего счастья, капиталисты и помещики не вернутся и не отберут у него ДнепроГЭС и московский метрополитен, школы и дворцы культуры. Имущий класс, ранее присваивающий часть его труда (прибавочную стоимость), был полностью уничтожен. На этом и базировался общественный консенсус: мы, члены общества, вкалываем на износ, но все, что мы создаем, является нашим, общим, никто не может это присвоить себе персонально.
Разумеется, сегодня не идет речи о физическом уничтожении имущих классов, да их, собственно, и нет. Нынешний правящий класс не имеет экономических признаков, это в чистом виде мафия. Вот я и подвел вас к сути проблемы. Кто будет контролировать систему управления постпутинской России, если страна сохранится, конечно (эта вероятность пока сохраняется)? Допустим, власть возьмет буржуазия, ныне существующая в совершенно зачаточном состоянии. Всякий правящий класс действует прежде всего в собственных интересах. Интерес у буржуазии один – прибыль. Это совершенно естественно ведет к материально сегрегации общества. Способны ли десятки миллионов выкладываться в мобилизационном рывке ради неких общественных интересов, если одновременно тысячи или пусть даже сотни элитариев будут ставить рекорды в личном обогащении? Это в принципе невозможно.
Может ли буржуазия стать настолько сознательной, чтобы временно пожертвовать частным интересом во имя общего блага хотя бы временно? Гипотетически может, но в этом случае она перестанет быть буржуазией, следовательно, это невозможно так же, как волк не может временно стать вегетарианцем. Из этого следует неизбежные выводы:
1.Новый правящий класс не должен быть связан с собственностью – это, и только это позволит соблюсти баланс интересов между низами и верхами. Под верхами будем понимать ту самую зачаточную буржуазию, потому что нынешняя номенклатурно-криминальная верхушка неизбежно будет в ходе острой фазы кризиса зачищена полностью.
2. Новый правящий класс исчерпает свою историческую миссию осуществлением мобилизационного рывка. Следовательно, в самой системе управления должен быть заложен механизм ее трансформации по мере перехода к эволюционным формам развития. Иначе повторится история с СССР, который в кратчайшие сроки проделал путь от сверхдержавы к помойке истории.
3. Стимулы для мобилизации будут носить исключительно внутренний характер. Никакого внешнего врага, никакой «осажденной крепости» и «цивилизационной борьбы» с Западом! Смещение акцентов в этом направлении колоссально затруднит выполнение главной задачи форсированного развития. Концентрировать ресурсы и прожигать половину из них на танчики и ракеты в высшей степени непродуктивно. Опять же, печальный пример совка перед глазами: ВПК наштамповал ядреных бонбочек, которыми трижды можно было уничтожить все живое на планете, но обеспечить население колбасой и джинсами экономика оказалась не в состоянии. В итоге СССР пал не под ударами НАТО, а в результате полного внутреннего банкротства.
4. Внеэкономическое принуждение к труду становится основным экономическим стимулом на долгие годы. Звучит это страшно, но на самом деле для большинства населения ничего принципиально не поменяется. Сегодня по грубым прикидкам 60% населения вынуждены работать исключительно для того, чтобы выжить, а не для наращивания уровня потребления. По мере деградации экономики потребляют низы все меньше (на 5-10% в год), а работать вынуждены все больше. Вот это и есть внеэкономическое принуждение к труду в чистом виде.
5. Новый правящий класс будет иметь, если можно так выразиться, временный характер и совершенно неестественную структуру. Поэтому политические инструменты осуществления господства будут неестественными. Проще говоря, правящий класс станет навязывать свою волю обществу, реагируя на всякие попытки сопротивление насилием. Если правящий класс обрастет собственностью, опираясь на которую можно господствовать более гуманно, то превратится либо в буржуазию, либо в мафию (см п.1), что не позволит ему выполнить свое единственное предназначение (см. п. 2).
Исходя из этих пяти пунктов (их, конечно, можно значительно дополнить и расширить), мы видим, что конструкция власти будет иметь ФОРМУ классической тоталитарной диктатуры в духе Сталина или Пак Чон Хи. Если Россия, как политическая общность сохранится, тоталитаризм в переходный период будет для нее совершенно естественным. Ну, а что касается СОДЕРЖАНИЯ, то есть целей диктатуры, то тут от моих заумных рассуждений ничего не зависит. Тоталитарная диктатура есть самодостаточный политический субъект, который лепит себя сам и навязывает обществу те ценности и правила игры, которые формулирует, исходя из задач, диктуемых логикой выживания.
Я лишь выразил надежду, что диктатура окажется рациональной и осознающей свою временность. Вообще любая тоталитарная диктатура носит временный характер, поскольку общество принципиально не способно существовать в режиме мобилизационного рывка постоянно. Но если правящий режим этого не понимает и не предпринимает усилий к трансформации — а любая диктатура может трансформироваться только в сторону демократии — он убивает и общество, и себя. Хотите увидеть, как это происходит – наблюдайте за Ираном. Обратный пример – Китай, который движется в сторону демократизации (чуть раньше демократические трансформации произошли в Южной Корее и Тайване, сейчас происходят в Сингапуре). Будет китайская демократизация носить ползучий или бурный характер, я не стану гадать, но тенденция, полагаю, уже определилась достаточно явно. Экономический базис для трансформации политической надстройки у Китая имеется.
Что происходит, если общество демократизируется, не построив соответствующего экономического базиса? Да, это возможно, но вместо демократии устанавливается охлократия. Нагляднейший пример – Украина, где власть крайне слаба и принципиально неспособна к ни к концентрации ресурсов, ни к реализации долгосрочных проектов развития.
https://kungurov.livejournal.com/231158.html
Дай мне этот день, дай мне эту ночьravage писал(а) ↑ 24 окт 2024 02:00: про русских на западе
https://files.sarov.me/2024/0dol4y.mp4
Продолжаем. Про то, какое всё это имеет отношение к России.
Какое будущее есть у России?
4 апреля, 2019 г.
Недавно в интервью телеканалу «Сталинград» я посетовал на то, что русские боятся говорить о будущем, потому что ничего хорошего в этом будущем им не светит. И вскоре – фигак! – меня приглашают поучаствовать в онлайн-оффлайн народном съезде по формированию будущего российского общества «Образ будущего и пути его достижения», который проходил 30-31 марта в Омске. Привожу текст своего выступления с комментарием.
Известный афоризм гласит: история ничему не учит, а лишь наказывает за невыученные уроки. Проектируя будущее, люди чаще апеллируют к своим мечтам, чем к историческому опыту предшественников. И вновь оказываются наказанными…
У социальной системы есть базис, и есть общественно-политическая надстройка. Когда мы говорим о будущем, обычно описываем именно надстройку: какие прогрессивные люди будут у власти, какие они введут разумные законы и справедливые принципы взаимоотношений в обществе. Нам, конечно хочется видеть в этом будущем свободу, демократию и прочие приятности. Между тем все это находится в полной зависимости от экономического базиса. Свобода и демократия – понятия экономические.
Хотите заглянуть в будущее – присмотритесь к сегодняшнему состоянию экономики и тенденциям в ее развитии. Исторические параллели в данном случае так и напрашиваются. Нынешнее состояние экономического базиса России можно охарактеризовать словами «прогрессирующая деградация».
Историческое «завтра» в России наступит после краха путинизма, который оставит после себя выжженную пустыню. Может быть, не такую безнадежную, как режим Мадуро в Венесуэле, но близко к тому. Реален ли быстрый переход от путинского авторитаризма к развитой, эффективной демократии? Нет, это принципиально невозможно. Демократия, как мы ее сегодня понимаем (парламентаризм, правовое государство, развитое гражданское общество и местное самоуправление) невозможно построить в бедной стране. Разве голодным люмпенам нужна демократия? Им нужен кусок хлеба, поэтому они совершенно демократически поддержат самых оголтелых фашистов, которые пообещает наполнить им миску. Для демократии нужен тот самый экономический базис. Настоящая демократия возможна только в обществе самодостаточных собственников. Так повелось еще со времени античных афинских полисов.
Вы можете возразить: Украина, Грузия, Молдавия, Киргизия, в конце концов. Там реализован механизм сменяемости власти, укоренилась многопартийность, проходят свободные выборы на альтернативной основе, процветает плюрализм в СМИ, нет политических репрессий. Все это так, но демократии там тоже нет. Строго говоря состояние политических систем этих стран именуется не демократическим, а транзитным. Оно характеризуется крайней нестабильностью. Укоренятся ли там демократические институты – это пока вопрос.
По существу в данном случае речь нужно вести не о демократии, а об охлократии, власти толпы, которая выбирает себе в вожди популистов, дающих самые сладкие обещания. Голодная толпа голосует даже не сердцем, а желудком. Посмотрите на сегодняшнюю Украину, и вы получите наглядную иллюстрацию сказанному. Проблема охлократии в том, что она в принципе не способна решать задачи развития.
Если же говорить об отсталых, архаичных обществах, а Украина и РФ этой характеристике в полной мере соответствуют, то задачи развития решаются мобилизационным рывком, в рамках привычной для нас стратегии догоняющего развития. Новорожденная демократия не способна обеспечить мобилизационный рывок, хотя бы потому, что не гарантирует преемственности курса при смене кабинета (в условиях политического кризиса меняться он может с калейдоскопической быстротой), а в современных условиях концентрация усилий общества для преодоления экономической отсталости потребуется в течении примерно 20-30 лет. Каким образом можно с помощью демократического инструментария убедить массы затянуть пояса на треть или даже половину своей жизни? А затянуть их придется очень туго, поскольку мобилизационный рывок всегда осуществляется за счет перераспределения общественного дохода из фондов потребления в фонды развития. Но массы всегда голосуют за тех, кто обещает им счастье здесь и сейчас, а не за тех, кто обещает достойную жизнь их внукам. Поэтому отсталые общества не способны решать задачи развития в условиях демократической политической модели при сохранении государственного суверенитета.
Давайте найдем исторические примеры, подтверждающие эту умозрительную концепцию. Италия после Первой мировой войны. Укрепление демократических тенденций совпадает с глубоким экономическим кризисом, который и порождает фашизм. Приходят к власти фашисты – Италия испытывает экономический взлет, причем она довольно динамично развивается даже в 30-е годы, когда мир погружается в пучину страшного экономического кризиса. Этой тенденции избегают только тоталитарные диктатуры – нацистская Германия, Япония, СССР. Советская Россия в этот момент совершает самый стремительный рывок за всю свою многовековую историю. В условиях относительно либерального НЭПа форсированное развитие оказалось невозможным, Если в период 1921-1926 г. наблюдался бурный рост экономики, который носил строго восстановительный характер, то в последующие годы народное хозяйство находилось в явном кризисе, особенно остро проявившемся в сельском хозяйстве, базирующемся на средневековых технологиях. Подлинную экономическую и культурную революцию смог осуществить лишь жестокий до крайности сталинский режим.
В недавней истории мы наблюдаем ту же самую картину. Сингапур из дикой и нищей деревни становится одним из богатейших государств мира под руководством жестокого правителя Ли Куан Ю в условиях однопартийной диктатуры. Даже в сегодняшнем Сингапуре демократией не пахнет. Но в ближайшие годы мы будем наблюдать транзит от диктатуры к демократии. Этот процесс идет сейчас на Тайване, который сделал экономический рывок под руководством фашистской хунты. Наиболее яркий пример – Южная Корея, которая совершила самый впечатляющий взлет в период 1962-1997 гг. под управлением кровавого диктатора генерала Пак Чон Хи и его последователей. Как только бы создан экономический базис для перехода к демократии, корейское общество быстро демократизировалось и сегодня его развитию нисколько не мешают ни свободные выборы, ни политический плюрализм, ни крепкие институты гражданского общество. А в годы первых корейских пятилеток спецслужбы убивали активистов, призывающих к забастовкам, попытка организации профсоюза приравнивалась к госизмене.
Китай идет по тому же пути. Сегодня там у власти однопартийная тоталитарная диктатура. Но по мере роста китайской экономики и благосостояния народа все сильнее проявляются тенденции к демократизации общественной и политической жизни. Полагаю, что Китай в течении 20 лет (Сингапур значительно быстрее) совершат дрейф в сторону либерализации политической системы, там появится сильное гражданское общество и свободный бесцензурный Интернет.
Приведенные примеры показывают неизбежность следующей исторической вилки для России: либо она пойдет по пути демократизации, отказавшись от развития (это путь Украины, Грузии, Молдавии, Мадагаскара), либо по пути развития ее направит жестокая, но эффективная диктатура. Однако на 2-3 десятилетия придется пожертвовать демократией.
Есть ли альтернатива этой дихотомии? Да. Есть, но для такой большой страны, как Россия, она нереальна. Привожу конкретные исторические примеры. В послевоенное время экономика Западной Германии стремительно росла, и параллельно укреплялись демократические традиции (во времена Веймарской республики такого не наблюдалось, немцев тогда швыряло из кризиса в кризис). Польша в конце 80-х годов предприняла решительные экономические реформы и лидировала по темпам экономического роста. Параллельно в стране формировались демократические традиции.
В данном случае следует учесть внешний фактор. Германии, как государства в начале реформ Эрхарда еще не существовало, они начались в оккупационной зоне (Бизонии) и осуществлялись в рамках плана Маршала, то есть имел место колоссальный приток ресурсов извне. Схожую картину мы наблюдаем в Польше в конце 80-х: во время осуществления реформ Бальцеровича страна находилась фактически под внешним управлением, финансировали либеральные реформы внешние инвесторы. Это стало возможным благодаря тому, что Польша первая из стран соцлагеря открылась Западу.
Так что да, если Россия будет оккупирована и оккупанты окажутся заинтересованы в развитии подконтрольной им территории, то можно повторить западногерманское чудо. Но вероятность этого я оцениваю, как нулевую. Потому резюмирую нашу ближайшую историческую развилку: демократия без развития или развитие без демократии.
Утешить могу только в одном: если развитие окажется успешным, демократизация общества возможна, и даже неизбежна, поскольку эффективный эволюционный генезис социальной системы в формате тоталитарной диктатуры так же невозможен, как мобилизационный рывок в условиях охлократии. Тоталитарная модель управления лишь создает условия для эволюционного развития общества, после чего должна уступить место демократическим институтам, причем основанным не на принципах представительской, и тем более, копной (прямой) демократии. Будущее за демократией всеобщей, когда общество не станет нуждаться в посредниках для осуществления обратной связи с управляющим субъектом, то есть с властью.
P. S. Хоть лозунг съезда и был обозначен, как Образ будущего и пути его достижения, об этом самом будущем говорилось мало и почти исключительно в контексте того, что в эту светлую будущность следует взять из «прекрасного» прошлого. Да, как я и говорил, грядущее жутко пугает всех, кто пытается в него заглянуть. Естественная психологическая защита – найти некий надежный фундамент в прошлом, идеализировать его, и на этой основе пытаться рисовать желаемую картину завтряшнего дня. Выглядят эти попытки весьма жалко, но я не стану стебаться над неадекватами, призывающими строить православный рейх или восстанавливать Советский Союз.
Собственно, в мировой истории новое в половине случаев делалось именно под лозунгами возвращения к утраченному старому идеалу. Невозможность его достижения сразу становилась очевидной и заставляла общество искать совершенно новые пути развития (старые лозунги при этом иногда сохраняли). Даже слово «революция» лишь в XIX веке стало обозначать резкий переход к новому состоянию, до этого оно веками имело иной смысл: возвращение старого доброго порядка.
Однако методологический изъян налицо: участники омского съезда не выходили за рамки деклараций о том, что они ЖЕЛАЮТ видеть в будущем, в то время как любой разумный проект должен описывать путь к желаемому от ВОЗМОЖНОГО (к идеальному от реального). Я же попытался обозначить именно коридор возможностей, который открывается после краха путинизма (разумеется, в том случае, если путинизм не похоронит под собой окончательно Россию, как исторический субъект, что более чем вероятно).
Этот коридор возможностей я обозначил, формулой «Демократия без развития или развитие без демократии». Точнее, это даже не коридор, а развилка, потому что никакого среднего пути тут нет и быть не может (исключения мной описаны выше). Хотите увидеть демократию без развития, поезжайте на Мадагаскар, Украину или Грузию. В общем-то в этих государствах вполне комфортно жить, если вы богаты. Однако разбогатеть там вы вряд ли сможете, стагнирующая социальная система минимизирует возможности к этому. Широкие возможности самореализации есть в Китае или Сингапуре, где происходит бурное развитие. Да вот беда – демократией там даже не пахнет.
И только те страны, что ранее реализовали прорывные проекты развития и вышли на путь успешной социальной эволюции (Европа, Северная Америка, Австралия, Япония) могут совмещать пусть и не рекордные, но уверенные темпы роста экономики и благосостояния масс с гуманной, комфортной политической системой (парламентская демократия, идеологический плюрализм, свободные СМИ, местное самоуправление, сильный третий сектор). Именно это сочетание и дает то, что мы именуем высоким качеством жизни.
Но за это высокое качество жизни надо платить. Какова историческая цена за право быть передовым обществом, я выразил предельно четко – лет 20 надо оттрубить в трудовом тоталитарном концлагере и при этом все эти годы системно (проектно) трансформировать «гулаг» в демократию, не допуская закоснения и вырождения системы управления (эта деградация убила советский проект). Задача нелегкая, но как показывает исторический опыт, выполнимая. Вот только мало кто хочет пока осознавать эту реальность, предпочитая строить розовые замки в облаках.
https://kungurov.livejournal.com/231901.html
Какое будущее есть у России?
4 апреля, 2019 г.
Недавно в интервью телеканалу «Сталинград» я посетовал на то, что русские боятся говорить о будущем, потому что ничего хорошего в этом будущем им не светит. И вскоре – фигак! – меня приглашают поучаствовать в онлайн-оффлайн народном съезде по формированию будущего российского общества «Образ будущего и пути его достижения», который проходил 30-31 марта в Омске. Привожу текст своего выступления с комментарием.
Известный афоризм гласит: история ничему не учит, а лишь наказывает за невыученные уроки. Проектируя будущее, люди чаще апеллируют к своим мечтам, чем к историческому опыту предшественников. И вновь оказываются наказанными…
У социальной системы есть базис, и есть общественно-политическая надстройка. Когда мы говорим о будущем, обычно описываем именно надстройку: какие прогрессивные люди будут у власти, какие они введут разумные законы и справедливые принципы взаимоотношений в обществе. Нам, конечно хочется видеть в этом будущем свободу, демократию и прочие приятности. Между тем все это находится в полной зависимости от экономического базиса. Свобода и демократия – понятия экономические.
Хотите заглянуть в будущее – присмотритесь к сегодняшнему состоянию экономики и тенденциям в ее развитии. Исторические параллели в данном случае так и напрашиваются. Нынешнее состояние экономического базиса России можно охарактеризовать словами «прогрессирующая деградация».
Историческое «завтра» в России наступит после краха путинизма, который оставит после себя выжженную пустыню. Может быть, не такую безнадежную, как режим Мадуро в Венесуэле, но близко к тому. Реален ли быстрый переход от путинского авторитаризма к развитой, эффективной демократии? Нет, это принципиально невозможно. Демократия, как мы ее сегодня понимаем (парламентаризм, правовое государство, развитое гражданское общество и местное самоуправление) невозможно построить в бедной стране. Разве голодным люмпенам нужна демократия? Им нужен кусок хлеба, поэтому они совершенно демократически поддержат самых оголтелых фашистов, которые пообещает наполнить им миску. Для демократии нужен тот самый экономический базис. Настоящая демократия возможна только в обществе самодостаточных собственников. Так повелось еще со времени античных афинских полисов.
Вы можете возразить: Украина, Грузия, Молдавия, Киргизия, в конце концов. Там реализован механизм сменяемости власти, укоренилась многопартийность, проходят свободные выборы на альтернативной основе, процветает плюрализм в СМИ, нет политических репрессий. Все это так, но демократии там тоже нет. Строго говоря состояние политических систем этих стран именуется не демократическим, а транзитным. Оно характеризуется крайней нестабильностью. Укоренятся ли там демократические институты – это пока вопрос.
По существу в данном случае речь нужно вести не о демократии, а об охлократии, власти толпы, которая выбирает себе в вожди популистов, дающих самые сладкие обещания. Голодная толпа голосует даже не сердцем, а желудком. Посмотрите на сегодняшнюю Украину, и вы получите наглядную иллюстрацию сказанному. Проблема охлократии в том, что она в принципе не способна решать задачи развития.
Если же говорить об отсталых, архаичных обществах, а Украина и РФ этой характеристике в полной мере соответствуют, то задачи развития решаются мобилизационным рывком, в рамках привычной для нас стратегии догоняющего развития. Новорожденная демократия не способна обеспечить мобилизационный рывок, хотя бы потому, что не гарантирует преемственности курса при смене кабинета (в условиях политического кризиса меняться он может с калейдоскопической быстротой), а в современных условиях концентрация усилий общества для преодоления экономической отсталости потребуется в течении примерно 20-30 лет. Каким образом можно с помощью демократического инструментария убедить массы затянуть пояса на треть или даже половину своей жизни? А затянуть их придется очень туго, поскольку мобилизационный рывок всегда осуществляется за счет перераспределения общественного дохода из фондов потребления в фонды развития. Но массы всегда голосуют за тех, кто обещает им счастье здесь и сейчас, а не за тех, кто обещает достойную жизнь их внукам. Поэтому отсталые общества не способны решать задачи развития в условиях демократической политической модели при сохранении государственного суверенитета.
Давайте найдем исторические примеры, подтверждающие эту умозрительную концепцию. Италия после Первой мировой войны. Укрепление демократических тенденций совпадает с глубоким экономическим кризисом, который и порождает фашизм. Приходят к власти фашисты – Италия испытывает экономический взлет, причем она довольно динамично развивается даже в 30-е годы, когда мир погружается в пучину страшного экономического кризиса. Этой тенденции избегают только тоталитарные диктатуры – нацистская Германия, Япония, СССР. Советская Россия в этот момент совершает самый стремительный рывок за всю свою многовековую историю. В условиях относительно либерального НЭПа форсированное развитие оказалось невозможным, Если в период 1921-1926 г. наблюдался бурный рост экономики, который носил строго восстановительный характер, то в последующие годы народное хозяйство находилось в явном кризисе, особенно остро проявившемся в сельском хозяйстве, базирующемся на средневековых технологиях. Подлинную экономическую и культурную революцию смог осуществить лишь жестокий до крайности сталинский режим.
В недавней истории мы наблюдаем ту же самую картину. Сингапур из дикой и нищей деревни становится одним из богатейших государств мира под руководством жестокого правителя Ли Куан Ю в условиях однопартийной диктатуры. Даже в сегодняшнем Сингапуре демократией не пахнет. Но в ближайшие годы мы будем наблюдать транзит от диктатуры к демократии. Этот процесс идет сейчас на Тайване, который сделал экономический рывок под руководством фашистской хунты. Наиболее яркий пример – Южная Корея, которая совершила самый впечатляющий взлет в период 1962-1997 гг. под управлением кровавого диктатора генерала Пак Чон Хи и его последователей. Как только бы создан экономический базис для перехода к демократии, корейское общество быстро демократизировалось и сегодня его развитию нисколько не мешают ни свободные выборы, ни политический плюрализм, ни крепкие институты гражданского общество. А в годы первых корейских пятилеток спецслужбы убивали активистов, призывающих к забастовкам, попытка организации профсоюза приравнивалась к госизмене.
Китай идет по тому же пути. Сегодня там у власти однопартийная тоталитарная диктатура. Но по мере роста китайской экономики и благосостояния народа все сильнее проявляются тенденции к демократизации общественной и политической жизни. Полагаю, что Китай в течении 20 лет (Сингапур значительно быстрее) совершат дрейф в сторону либерализации политической системы, там появится сильное гражданское общество и свободный бесцензурный Интернет.
Приведенные примеры показывают неизбежность следующей исторической вилки для России: либо она пойдет по пути демократизации, отказавшись от развития (это путь Украины, Грузии, Молдавии, Мадагаскара), либо по пути развития ее направит жестокая, но эффективная диктатура. Однако на 2-3 десятилетия придется пожертвовать демократией.
Есть ли альтернатива этой дихотомии? Да. Есть, но для такой большой страны, как Россия, она нереальна. Привожу конкретные исторические примеры. В послевоенное время экономика Западной Германии стремительно росла, и параллельно укреплялись демократические традиции (во времена Веймарской республики такого не наблюдалось, немцев тогда швыряло из кризиса в кризис). Польша в конце 80-х годов предприняла решительные экономические реформы и лидировала по темпам экономического роста. Параллельно в стране формировались демократические традиции.
В данном случае следует учесть внешний фактор. Германии, как государства в начале реформ Эрхарда еще не существовало, они начались в оккупационной зоне (Бизонии) и осуществлялись в рамках плана Маршала, то есть имел место колоссальный приток ресурсов извне. Схожую картину мы наблюдаем в Польше в конце 80-х: во время осуществления реформ Бальцеровича страна находилась фактически под внешним управлением, финансировали либеральные реформы внешние инвесторы. Это стало возможным благодаря тому, что Польша первая из стран соцлагеря открылась Западу.
Так что да, если Россия будет оккупирована и оккупанты окажутся заинтересованы в развитии подконтрольной им территории, то можно повторить западногерманское чудо. Но вероятность этого я оцениваю, как нулевую. Потому резюмирую нашу ближайшую историческую развилку: демократия без развития или развитие без демократии.
Утешить могу только в одном: если развитие окажется успешным, демократизация общества возможна, и даже неизбежна, поскольку эффективный эволюционный генезис социальной системы в формате тоталитарной диктатуры так же невозможен, как мобилизационный рывок в условиях охлократии. Тоталитарная модель управления лишь создает условия для эволюционного развития общества, после чего должна уступить место демократическим институтам, причем основанным не на принципах представительской, и тем более, копной (прямой) демократии. Будущее за демократией всеобщей, когда общество не станет нуждаться в посредниках для осуществления обратной связи с управляющим субъектом, то есть с властью.
P. S. Хоть лозунг съезда и был обозначен, как Образ будущего и пути его достижения, об этом самом будущем говорилось мало и почти исключительно в контексте того, что в эту светлую будущность следует взять из «прекрасного» прошлого. Да, как я и говорил, грядущее жутко пугает всех, кто пытается в него заглянуть. Естественная психологическая защита – найти некий надежный фундамент в прошлом, идеализировать его, и на этой основе пытаться рисовать желаемую картину завтряшнего дня. Выглядят эти попытки весьма жалко, но я не стану стебаться над неадекватами, призывающими строить православный рейх или восстанавливать Советский Союз.
Собственно, в мировой истории новое в половине случаев делалось именно под лозунгами возвращения к утраченному старому идеалу. Невозможность его достижения сразу становилась очевидной и заставляла общество искать совершенно новые пути развития (старые лозунги при этом иногда сохраняли). Даже слово «революция» лишь в XIX веке стало обозначать резкий переход к новому состоянию, до этого оно веками имело иной смысл: возвращение старого доброго порядка.
Однако методологический изъян налицо: участники омского съезда не выходили за рамки деклараций о том, что они ЖЕЛАЮТ видеть в будущем, в то время как любой разумный проект должен описывать путь к желаемому от ВОЗМОЖНОГО (к идеальному от реального). Я же попытался обозначить именно коридор возможностей, который открывается после краха путинизма (разумеется, в том случае, если путинизм не похоронит под собой окончательно Россию, как исторический субъект, что более чем вероятно).
Этот коридор возможностей я обозначил, формулой «Демократия без развития или развитие без демократии». Точнее, это даже не коридор, а развилка, потому что никакого среднего пути тут нет и быть не может (исключения мной описаны выше). Хотите увидеть демократию без развития, поезжайте на Мадагаскар, Украину или Грузию. В общем-то в этих государствах вполне комфортно жить, если вы богаты. Однако разбогатеть там вы вряд ли сможете, стагнирующая социальная система минимизирует возможности к этому. Широкие возможности самореализации есть в Китае или Сингапуре, где происходит бурное развитие. Да вот беда – демократией там даже не пахнет.
И только те страны, что ранее реализовали прорывные проекты развития и вышли на путь успешной социальной эволюции (Европа, Северная Америка, Австралия, Япония) могут совмещать пусть и не рекордные, но уверенные темпы роста экономики и благосостояния масс с гуманной, комфортной политической системой (парламентская демократия, идеологический плюрализм, свободные СМИ, местное самоуправление, сильный третий сектор). Именно это сочетание и дает то, что мы именуем высоким качеством жизни.
Но за это высокое качество жизни надо платить. Какова историческая цена за право быть передовым обществом, я выразил предельно четко – лет 20 надо оттрубить в трудовом тоталитарном концлагере и при этом все эти годы системно (проектно) трансформировать «гулаг» в демократию, не допуская закоснения и вырождения системы управления (эта деградация убила советский проект). Задача нелегкая, но как показывает исторический опыт, выполнимая. Вот только мало кто хочет пока осознавать эту реальность, предпочитая строить розовые замки в облаках.
https://kungurov.livejournal.com/231901.html
А что вызвало вырождение системы управления?BadBlock писал(а) ↑ 25 окт 2024 04:01: вырождения системы управления (эта деградация убила советский проект)
Хотелось бы продолжить эту логичную цепочку
Не помню, высказывался ли афтар на эту тему, сходу не найду.Dimaria писал(а) ↑ 25 окт 2024 11:11: А что вызвало вырождение системы управления?
Хотелось бы продолжить эту логичную цепочку
замечу такие папуасских очки есть у каждого русского. Всё возможно по этому про гоблина я писал в таком ввиде. Если поеду в сша я то могу тоже привести кучу баек со своей колокольни. Вы правы всё равно каждый из нас жизнь вокруг оценивает со своего жизненного опыта. Как говорит черниговская специалист по мозгам, переписать то что записано в мозгу уже невозможно, это можно только дополнить новыми знаниями и надеятся что новое пересилит старые записи.BadBlock писал(а) ↑ 24 окт 2024 00:54: Он же смотрит вокруг со своей колокольни, через свои папуасские очки.
это болезнь в том числе полученая благодаря обществу. Наркоманы и алкаши не сами же себе зелье варят в первый раз, чтобы подсесть на это... А болезни человечней лечить. Иначе это фашизм такой-же как от фюрера который калек морил газам.BadBlock писал(а) ↑ 24 окт 2024 00:54: Хочешь заниматься перевоспитанием алкашей и нариков?
По-моему димария вы различаете понятия вы и русский.Dimaria писал(а) ↑ 23 окт 2024 17:34: и русские, к ним относятся снисходительно как к убогим из средневековья
снова мне не нравится, как будто про коров говорят, надо заставить коров больше давать молока. Человек иное существо, ради высоких идей и светлого будущего человек способен на многое. Разве не идеи светлого будущего давали людям силы в жудких условиях строить ГЭС, заводы проводить индустриализацию... Да Хрущёв подменил высокие идеии , мещанскими: квартирой и колбасой.BadBlock писал(а) ↑ 24 окт 2024 02:25: то есть попросту принудительно заставить людей много работать там, где надо, а не там, где им
Я готов за деньги. За идею работать не готов. Идея светлого будущего не прокормит семью и коктейль на пляж не принесет.Alex.F писал(а) ↑ 25 окт 2024 14:14: ради высоких идей и светлого будущего человек способен на многое
не, я из себя это удалял, был такой же дикийAlex.F писал(а) ↑ 25 окт 2024 14:07: димария вы различаете понятия вы и русский.
ты не вернешься так что сиди домаAlex.F писал(а) ↑ 25 окт 2024 14:03: сли поеду в сша я то могу тоже привести
Кому не нужен и почему не нужен?Alex.F писал(а) ↑ 23 окт 2024 09:26: а ананас вообще нафига не нужен
Есть смысл процитировать заметку по ссылке.BadBlock писал(а) ↑ 24 окт 2024 02:25: Как я констатировал ранее, надежды на западного инвестора, который придет и обустроит Россию, совершенно беспочвенны.
==========
Спасет ли Рассиюшку неосталинизм?
3 марта, 2019 г.
В предыдущем посте было констатировано, что у Рассиюшки, которой наступает окончательный кирдык, есть два пути преодоления системного кризиса – демократический (условно – польский) и тоталитарный (условно – неосоветский). 1 марта свою программу спасения Раши путем построения тоталитарной диктатуры в духе национал-социализма презентовал Степан Сулакшин, так что этот вариант будущего отныне можно считать персонализированным точно так же, как демократический путь развития давно и прочно, я бы сказал, монопольно, ассоциируется с именем Алексея Навального.
Формально Сулакшина и Навального ставить на одну доску нельзя, поскольку первый – чистой воды маргинал, не сколотивший даже секту имени себя, и лишь декларирующий создание некоего объединения своих сторонников (эпохальное событие назначено на 17 марта); второй же – признанный (в том числе и за рубежом) лидер масштабного социального движения. Но мы будем рассматривать гипотетические модели будущего, а не гадать, кто из этих персонажей победит на выборах, если они состоятся в ближайшее воскресенье. Поэтому персонализация двух концепций носит условный характер и нужна лишь для образной подачи довольно абстрактной информации.
Стоит отметить, что ни Навальный, ни, тем более, Сулакшин даже близко не пытались выстроить именно модель преобразований, ограничиваясь пропагандой некоего светлого образа грядущего рая. У одного – Прекрасная Россия Будущего, у другого – цивилизационно-идентичный русский неосоциализм. Первый апеллирует к космополитичной молодежи и гламурному будущему, второй – к совковому старичью, ностальгирующему по прекрасному прошлому. Но вот путь построения желаемой социальной конструкции оба вождя подают весьма скомкано и общо.
Навальный пытается убедить, что рецепт достижения счастья предельно прост: скинем Путина, проведем свободные выборы, даруем обществу честный суд, введем всяческие свободы, гарантируем право собственности – и все само собой наладится. Действительно, пример успешной реализации такой модели есть – это, например, Польша – самая нищая страна соцлагеря, первой начавшей либеральные реформы (шоковая терапия) и ставшая, наверное, самой успешной из бывших вассалов Советского Союза. Вот только тут упущено самое главное: фактически новую Польшу выстроил европейский инвестор. Ну, раз она первая открылась Западу, так туда европейский капитал, алчущий новых рынков, и пришел. Поэтому польские промышленные предприятия (те, что «вписались в рынок», конечно) были включены в общеевропейские производственные цепочки. По этой же причине поляки вне зависимости от своего желания вынуждены были строить правовое государство, крепить демократические институты и прочие честные суды, потому что без всего этого никакие спасители-инвесторы в страну бы не пришли.
Следует четко понимать, что либеральные реформы по польскому образцу означают частичный отказ от государственного суверенитета и переход к режиму внешнего управления, пусть даже временному и секторальному. Сам план реформ, названных впоследствии планом Бальцеровича, разрабатывала экспертная комиссия, членами которой помимо туземных экономистов официально являлись Джордж Сорос и Джеффри Сакс. Я не открою большого секрета, если скажу, что эти господа и заказывали музыку. Они сформулировали условия прихода в Польшу западного капитала, а поляки их приняли и адаптировали к местным условиям. Стартовали реформы только после того, как их одобрил Международный валютный фонд. Собственно, учитывая гигантский внешний госдолг Польши (еще социалистической), превышающий $42 млрд., говорить о суверенитете страны было уже нельзя. Хочешь быть суверенным – объявляй дефолт и выползай из задницы своими силами. Либо смиренно слушай советы белых людей, котором ты должен больше, чем имеешь.
Польские реформы стали просто классикой экономического либерализма: полный отказ от протекционизма и привилегий госкомпаниям, почти тотальная, но при этом растянутая по времени приватизация, отделение Центробанка от государства, запрет эмиссии(!) и практики финансирования дефицита госбюджета. Был принят специальный закон об иностранных инвесторах, гарантирующий вложения и позволяющий свободно экспортировать прибыль. Разумеется, злотый стал свободно конвертируемым, а курсообразование привязанным к запасам иностранной валюты в раках режима внешнего валютного управления (сurrency board).
Социальные последствия были предсказуемы: падение и без того низкого уровня жизни, сильное имущественное расслоение, безработица, рост преступности, спад рождаемости утечка населения за рубеж и прочие прелести, хорошо известные русским по «лихим 90-м». Однако, поскольку реформы в Польше проводили фактически внешние управляющие, а не местные бандиты, как в Раше, результатом стали быстрая (в течении трех лет) стабилизация, устойчивый рост экономики, пропорциональное увеличение доходов населения, становление правового государства, укрепление демократических институтов, интеграция страны в систему международного разделения труда и политическая интеграция в Европейский союз и НАТО. Средняя зарплата в сегодняшней Польше, которая, разумеется, остается в ЕС страной второго сорта, превышает $1250. Даже среднестатистический польский пенсионер получающий $550, живет гораздо богаче среднего работающего россианца, чей реальный доход не дотягивает до $400.
Так что успех либеральных реформ в Польше налицо, что бы там не квакали всякие поцреоты-либералофобы. Но, подчеркиваю, ключевой фактор успеха либеральных реформ – усилия внешнего управляющего (инвестора). По уровню развития промышленности Чехия превосходила Польшу (по уровню жизни в соцлагере чехи были на первом месте). Но именно эта развитость и, как следствие, высокая квалификация работников и высокий уровень оплаты труда, стали причинами слабого интереса со стороны внешних инвесторов. Зачем Европе мощный чешский авиапром? Да нафиг он им не нужен, так же как и автомобильные заводы. Их, конечно, скупили за бесценок германские концерны, но «опустили» их фактически до уровня отверточной сборки и производства отдельных узлов для своей техники.
В частности, компания ŠKODA AUTO (некогда часть концерна ŠKODA, упраздненного в 2018 г.) на 100% принадлежит германской корпорации Volkswagen AG, и именно немцы сделали конкурентоспособные на европейском рынке модели Felicia, Octavia, Fabia и Superb. Чешским авиастроителям повезло гораздо меньше. Они и сами способны делать отличные самолеты, в частности учебно-боевой L-159 (развитие знаменитого L-39 Albatros) по смешной цене в $10 млн, но вот рынка сбыта у них нет от слова совсем. Поэтому и серийное производство отсутствует. Компания Aero Vodochody выживает за счет отверточной сборки американских вертолетов и производства отдельных узлов для бразильского авиаконцерна Evbraer. Число сотрудников авиапроизводителя упало до 1700 человек.
Индекс успешности страны, если в качестве такового взять уровень средней зарплаты, показывает, что Чехия весьма заметно проигрывает Польше со своими $1000 в месяц на одного работника. В менее индустриализированной, но более курортной Словакии, бывшей некогда частью Чешко-Словацкой федерации, усредненный доход одного работника, как ни странно, даже чуть выше – примерно $1080. В Венгрии среднемесячная оплата труда куда ниже - $615. В совсем уж нищей по меркам Евросоюза Болгарии - $550 – втрое ниже, чем в среднем по ЕС. Везде в Восточной Европе либеральные реформы осуществлялись по польскому шаблону, и везде их можно признать успешными, но результаты далеко не идентичны. Закономерность железная: чем меньше страна интересовала внешнего инвестора – тем меньших успехов она достигла. В Прибалтике та же картина: самая благополучная территория постсовка – Эстония (средняя зарплата порядка $1100, если верить официальной статистике) наиболее плотно освоена варягами в прямом смысле слова (значительную часть национальной экономики контролируют шведы). Малоинтересной для иностранных инвесторов оказалась провинциальная Литва, где работник в среднем получает $640.
Конечно, в качестве иллюстрации успеха масштабных либеральных реформ гораздо лучше подойдет послевоенное немецкое экономическое чудо (реформы Эрхарда), но я привел просто более близкий хронологически пример. Но если говорить о взлете Германии, то тут тоже никакой сенсации нет: Эрхард, конечно, красавчег, но ключевой фактор успеха – это план Маршалла, то бишь американские инвестиции в разрушенную войной Западную Европу. Опять же, мы видим железную закономерность: либеральные реформы как по маслу идут там, где слабее государственный суверенитет. На момент начала немецких реформ никакой Германии вообще не существовало, была лишь Бизония, то есть объединенная зона оккупации Британии и США. В Японии – та же картина, ее начали отстраивать оккупанты.
Хотите пример провала либеральных реформ? Можно привести десятки случаев в Африке, Азии и Латинской Америке, но зачем далеко ходить, если перед глазами наша Раша, где реформы проводили патриотически настроенные бандиты, а интерес западных инвесторов редко выходил за пределы рынка биржевых спекуляций (это логично, ведь деньги в любой момент можно вывести, а физический капитал – нет). Среди ватного быдла, конечно, популярен миф о том, что приватизацию осуществил Чубайс по советам ЦРУ, агенты которого занимали целый этаж в офисе Госкомимущества, но это не более, чем миф. Все конкретные решения лоббировала доморощенная мафия, в том числе проект знаменитых залоговых аукционов, в ходе которых ворье присвоило себе крупные нефтяные компании и метллургические комбинаты, заплатив за них жалкие гроши деньгами, фактически взятыми взаймы в бюджете. Назовите мне хоть одно крупное госпредприятие в РФ (или хотя бы некрупное), которое в 90-е прибрели и модернизировали иностранные инвесторы. Вот вам и ответ на вопрос, почему либеральные реформы в России провалились так же, как в любой другой бандитской африканской голожопии.
Поэтому эротические мечты Навального и его хомчков о том, что стоит только провозгласить швабоду, демократию и объявить, что с понедельника все суды будут судить по-закону, совершенно бесплодны в экономическом плане. Политическую надстройку можно перекрашивать перед каждыми очередными выборами (это называется модным словом «ребрендинг»), но я констатирую крайне неприятную для лехиных фанатов вещь: демократия, гражданское общество и прочие приятные ништяки вроде правового государства, честных судов, законопослушных чиновников и свободных СМИ могут существовать лишь на весьма конкретном экономическом базисе. Этот базис – экономика, основанная на производстве добавленной стоимости труда. На базе рентной (сырьевой) экономики может процветать лишь бандитский авторитарный режим, чему иллюстрацией служит три десятка ныне существующих рентных диктатур. Причем в худшем случае они вырождаются в нечто похожее на венесуэльскую боливарианскую камарилью, доведшей самую богатую нефтью страну мира (23% мировых запасов) до банального голода. РФ бодро марширует как раз по этому худшему пути.
Поэтому, если Навальный действительно хочет построить Прекрасную Россию Будущего (с), ему придется озаботиться созданием того самого экономического базиса, который сегодня отсутствует от слова «совсем». Наследие совка в целом уже просрали, а то, что осталось, будет проедено в течение ближайших даже не десятилетий, а всего лишь лет. Итак, за чей же счет в Раше будет построена современная экономика? Один вариант мы рассмотрели: должен прийти цивилизованный белый человек и все здесь наладить (при деятельном участии и полном послушании туземцев, конечно), как это было в Германии, Японии и Польше.
Второй вариант – поднимать экономику за счет собственных резервов и по собственному разумению. Это то, что называется мобилизационным рывком. Для мобилизационного рывка требуется СВЕРХКОНЦЕНТРАЦИЯ УСИЛИЙ И РЕСУРСОВ. И тут я опять вынужден констатировать крайне неприятный факт: сверхконцентрацию ресурсов и усилий общества по реализации масштабной задачи может осуществить только тоталитарный режим. Вот хоть обыщитесь, нет примеров, когда бы мобилизационный рывок происходил в условиях демократической модели управления. Примеры эффективного тоталитарного госстроительства я привел в предыдущем посте.
Нет, я, конечно, двумя руками за то, чтобы на пару десятилетий отказаться от государственного суверенитета, отдать власть зарубежным инвесторам и менеджерам (да хоть оккупационной администрации) и пусть они в Раше реализуют план Маршалла 2.0. Я не шучу, говорю совершенно серьезно и искренне: это наиболее гуманный и эффективный план построения в Ебанатории цивилизованного общества и дееспособной экономики. Я даже готов стать жидобандеровцем, принять украинское гражданство, выучить мову и посвятить остаток жизни украинскому нациестроительству, если План Маршалла для Украины из частной инициативы Леви или Гартон-Эша вырастет в действующий международный проект.
Однако, как реалист, я крайне скептически отношусь к проекту Плана Маршалла для Киева. Мир в этом просто не заинтересован, и Украина ничем не способна его заинтересовать. А уж План Маршалла для России – это вообще из разряда ненаучной фантастики. Это, скорее, область религиозного культа. Не думаю, что Алексей Навальный такой уж клинический идиот, что верит в успех либеральных реформ в России, которые оплатит Запад. Скорее всего, он просто нормальный здравомыслящий политик, следующий знаменитой ленинской формуле «главное – взять власть, а там видно будет».
Небольшой оффтоп. Вообще-то Ленин выражался более витиевато. Например, в своем знаменитом послании ЦК партии от 24 октября 1917 г. Владимир Ильич, отсиживающийся на конспиративной квартире, писал: «Взятие власти есть дело восстания; его политическая цель выяснится после взятия». А еще он очень любил цитировать Наполеона: «Нужно сперва ввязаться в бой, а там видно будет». В своей последней работе «Лучше меньше, да лучше», датированной мартом 1923 г. он пишет: «Вот и мы ввязались сначала в октябре 1917 года в серьёзный бой, а там уже увидали такие детали развития, как Брестский мир или НЭП и т.п.».
Собственно, почему многие видные русские эсдэки (по правде говоря, большинство) отвергали большевизм, и даже деятельно боролись с ним. Они совершенно разумно полагали, что стратегия, основанная на авантюризме, а Ленин был чистой воды авантюристом, не может быть системно успешной, а для многомиллионной и разрушенной страны станет просто убийственной. Да, именно так происходит в 99% случаев. Но у Бонапарта, Гитлера и Ленина авантюры удавались. До поры, до времени, конечно, но спорить с этим бессмысленно. Авторитет этих лидеров имел совершенно одинаковую основу – слепую веру приверженцев в гений вождя. Оффтоп закрыт.
Способен ли будет Навальный переобуваться на лету, как Ленин, покажет время. То, что он вообще доживет до краха путинизма, далеко не факт. Но гипотетически (мы ведь сейчас рассматриваем условную политическую модель, ассоциированную с Навальным) после прихода к власти моего тезку ждет большая проблема: западный инвестор спасать Рассиюшку не придет, даже если она отдаст Крым и ядерное оружие. Не потому, что Запад боится и желает смерти «русской цивилизации», как в это веруют духовносрепные дегенераты, а просто потому, что она интересует инвестора ничуть не больше, чем Украина, готовая на пупе сплясать перед белыми людьми, или та же Африка. Сможет «демократ» Навальный переобуться и стать тоталитарным диктатором – он удержит власть. Не сможет – его ждет судьба Керенского. Борьба за власть – штука жестокая, но рациональная, побеждает наиболее дееспособный политик.
Да, я предвижу возражения из зала. Многие готовы поспорить со мной: дескать, Китай – страна на порядок более крупная, чем Россия, но иностранный инвестор пришел и сделал из нее за 25 лет вторую экономику мира. Ребята, у меня для вас печальная новость: вы совершенно не в теме, это – полная туфта. Даже в самые инвестиционно удачные годы иностранному капиталу принадлежало не более 15% вложений в основной капитал (биржевые спекуляции мы рассматривать не будем, они к экономике имеют весьма отдаленное отношение). То есть на 85-90% китайское экономическое чудо оплачено самими китайцами.
В Китае – жесткий тоталитарный режим (некоторые называют его коммунистическим, но коммунизм там присутствует исключительно в роли декорации), который решает задачу сверхконцентрации ресурсов и усилий общества, реализуя четко сформулированную цель – построение мощного государства с мощной экономикой. Демократией там даже не пахнет. Если оперировать экономическими понятиями, то в Китае государство концентрирует в своих руках национальный доход и перераспределяет его в пользу фондов развития, жертвуя потребительскими фондами. Китайское экономическое чудо базируется не на мощи иностранных инвестиций, а на каторжном труде двух поколений рабов, вкалывавших по 14 часов за миску риса. Сегодня уровень жизни в Китае значительно вырос, а средняя зарплата в $850 уже вполне на уровне второсортных стран ЕС. Это – итог концентрированных усилий общества последних 30 лет.
Распахнутые перед иностранными инвесторами двери решали довольно ограниченную задачу – получение доступа к потребительским и сырьевым рынкам Европы и Америки, поскольку китайская модель экономики была и в значительной степени остается экспортоориентированной. Частный инвестор хочет получит прибыль? Конечно, хочет, поскольку это его единственная цель. Ну так пусть у него и болит голова о том, как получить доступ к рынкам сбыта. Задача же китайского правительства – создать условия для наращивания производства, обеспечив инвесторам, и не только зарубежным, комфортные условия для ведения бизнеса (коррупция там системно подавляется), дешевую, благодаря угольной генерации электроэнергию, развитую транспортную инфраструктуру и дешевую рабсилу. Да, теперь приоритет от дешевой рабсилы сдвигается в сторону квалифицированной, но сути это не меняет.
Суть же в том, что китайское экономическое чудо базируется на мобилизации внутренних усилий, иностранные инвестиции и технологические заимствования играют не большую роль, чем в ходе сталинской индустриализации они имели для СССР. Повторюсь, что мобилизацию усилий общества и концентрацию ресурсов для решения масштабной программы преобразований может осуществить исключительно тоталитарный режим. Опять же, именно Китай осуществил рывок в развитии и вхождение вТОП-5 мировых держав, не пожертвовав ни каплей своего суверенитета, как Япония или страны Западной Европы, где реформы осуществлялись по либеральным рецептам.
Навальнисты, да и сам их гуру, любят иногда вздрочнуть на успешный Сингапур и Ли Куан Ю. Ну, что ж, и тут все в рамках рассмотренной тенденции: реформы Ли Куан Ю проходили в условиях жесткой диктатуры тоталитарного толка. Отец южнокорейского экономического чуда – фашистский диктатор генерал-майор Пак Чжон Хи. Точно так же южнокорейцы десятилетия херачили за миску рису и спали у станков. Так что вера в чудо – вещь приятная, но бесполезная. Нет и быть не может никакого пути вытаскивания Рассиюшки из жопы, кроме внешнего управления и жестокой, но эффективной тоталитарной диктатуры. Да, тоталитарные режимы способны трансформироваться в демократии, как это произошло в Южной Корее, Сингапуре, Тайване, но только после того, как диктатура выполнит свою задачу – создание экономического базиса для открытого демократического общества.
В отношении «демократа» Навального (условного «Навального», условно пришедшего к власти) у меня один вопрос: сможет ли он стать эффективным тоталитарным диктатором в духе Сталина или Ли Куан Ю, или стремительно мутирует в диктатора авторитарного, как это произошло с Ельциным? Всерьез рассматривать вариант спасительного Плана Маршалла для Раши я готов только тогда, когда для этого появятся хоть какие-то основания, пока это лишь сопливые мечты розовых либеральных эльфов.
Поэтому каким бы смешным не казался проект построения национал-социалистического рейха по лекалам Сулакшина, это вполне рабочий сценарий: отказываемся от бесплодного ожидания инвестиционного западного принца на белом коне, опускаем конфетно-букетный этап демократической революционной романтики между властью и населением и сразу приступаем к процессу грубой тоталитарной ебли. По крайней мере, время экономится. Но и тут все не так однозначно. Давайте рассмотрим, какие ошибки германских нацистов и русских большевиков не стоит повторять, чтобы тоталитарный режим не привел страну к очередной катастрофе. Степан Сулакшин в своем рвении усердного компилятора этих системных ошибок в упор не замечает.
https://kungurov.livejournal.com/229744.html
Русланд, Русланд убер аллес!
5 марта, 2019
Каким бы смешным не казался проект построения национал-социалистического рейха по лекалам Сулакшина, это вполне рабочий сценарий: отказываемся от бесплодного ожидания инвестиционного западного принца на белом коне, опускаем конфетно-букетный этап демократической революционной романтики между властью и населением, сразу приступая к процессу грубой тоталитарной ебли. По крайней мере, время экономится. Но и тут все не так однозначно. Давайте рассмотрим, какие ошибки германских нацистов и русских большевиков не стоит повторять, чтобы тоталитарный режим не привел страну к очередной катастрофе. Степан Сулакшин в своем рвении усердного компилятора этих системных ошибок в упор не замечает.
Не стану начинать издалека, сразу назову главный изъян сулакшизма, который обессмысливает все остальное, что в нем есть. Для Степана Степановича тоталитарно-идеократическая модель государственности есть конечная цель, достижению которой он собирается посвятить так называемый «переходный период» от мрака бандитского путинского авторитаризма к сияющему солнцу цивилизационно-идентичному русскому неосоциализму, то есть к национал-социализму, если говорить короче.
Причем он совершенно серьезно считает свою модель идеальной и вечной. Как Гитлер верил в то, что национал-социалистическая Германия есть тысячелетний рейх, так и Сулакшин прямо в преамбуле первого издания своего Учения провозглашает, что открыл «принцип успешного развития «навсегда» (здесь и далее цитаты выделены жирным шрифтом). Ниже он констатирует, что его План охватывает не только период борьбы с путинизмом и переходный период, но и «дальнейший период стационарного государственного строительства и управления страной «навсегда». Ну, и далее в тексте Учения еще несколько апелляций к вечному потенциалу национал-социализма и его спасительной миссии для человека и человечества. Ага, чего мелочиться-то, уж если спасать, так весь мир…
Спаситель, конечно, апеллирует к некоей могучей научной базе, лежашей в основе его Учения, но это не более, чем демагогия. Наука должна опираться на практику, а не квазирелигиозную метафизику. Практика же показывает, что социальный прогресс никогда не носит линейного характера. Развитие, что в живой природе, что в технологиях, что в сфере общественных отношений имеет скачкообразный характер. Революционный рывок (в случае успеха, конечно) выводит систему в русло эволюционного развития. Но эволюционный потенциал рано или поздно исчерпывается, накапливаются баги и системные противоречия. Даже если их своевременно устранять с помощью регулярных апдейтов (реформ), это не гарантирует социальную систему от скатывания к стагнации. Консервация ранее эффективной модели неминуемо ведет к регрессу. В любом случае требуется новая революция, переход общества на новый хард (экономический базис) и софт (социально-политическую конструкцию), если проводить аналогии с компьютером. В идеале революция должна стать проектной, а не кризисной, но это уже детали.
Соответственно, в любом из трех основных агрегатных состояний социума (революция – эволюция – стагнация) эффективной будут совершенно различные модели организации общества и систем управления. Революция – это всегда переходный период с вечной штурмовщиной и форс-мажором, когда успеха добиваются творческие авантюристы и циничные кризис-менеджеры в духе Наполеона, Ленина или Гитлера. Поскольку любая революция – шаг в неведомое, тут важнее наличие развитой интуиции, чувство духа времени, чем пыльный академический опыт.
Если система вошла в русло успешной эволюции, запросы меняются. Обществу не нужны мятежные гении, оно нуждается в отлаженных правилах (законах), позволяющих ему реализовать эволюционный потенциал в режиме саморегуляции. В этот период рулит не идея, не творческий порыв, а отточенный регламент. В случае стагнации востребованными становятся реформаторы-системщики, способные в ручном режиме модернизировать систему, которая еще вчера была передовой, но сегодня морально устарела и физически поизносилась. Социальная модернизация – технологически сложная операция, ее можно сравнить с ремонтом паровоза на ходу.
В случае, если реформаторы облажались, общество приходит в упадок и либо погибает, либо совершает новый революционный рывок. Далее цикл повторяется. Отмечу, что как я сказал выше, революция не обязательно происходит в формате кризисной деструкции (Россия, 1917 г.), она может носить и проектный характер, как, например, в Китае (преобразования Дэн Сяопина, стартовавшие в 1979 г.) или той же Германии образца 1933 г. (январская национал-социалистическая революция). Поэтому по внешним признакам революция от реформ может и не отличаться. Однако цель реформ – усовершенствование (модернизация) существующего общественного уклада, а в ходе революции всегда происходит демонтаж старого и строительство нового уклада. Поэтому великие китайские реформы последних 40 лет есть по существу подлинная революция. Впрочем, в будущем историки, возможно, будут периодизировать события иначе: скажем, революционный период они ограничат временем 1979-2008 гг., и с этого момента станут отсчитывать эволюционный этап развития Китая.
Исходя из вышесказанного тоталитарная модель управления никогда не может рассматриваться в качестве цели преобразований. Тоталитаризм – всего лишь инструмент решения определенной задачи, а именно совершение революционного (мобилизационного) рывка в ходе которого создается экономический базис общества нового типа. По мере реализации указанной задачи тоталитарная модель управления общества должна трансформироваться в демократическую (саморегулируемую), актуальную для эволюционного этапа развития. Сама трансформация может быть постепенной (Сингапур, Тайвань, Южная Корея) или иметь форму политической революции догоняющего типа (что-то вроде процесса демонтажа военной диктатуры в Чили), но сути это не меняет.
Отказ от этой трансформации модели управления продляет срок существования тоталитраизма, но убивает общество. Наглядный тому пример – крах советского проекта. Идиоты, конечно, могут быть свято убеждены, что СССР «предал Горбачев» или «развалил Ельцин в Беловежской сауне», спорить с ними смысла не имеет. Системная катастрофа, убившая Союз, произошла еще в годы правления обожаемого поцреотами Сталина. В начале 50-х годов, когда страна надежно встала на рельсы эволюционного развития, тоталитарная модель управления должна была трансформироваться в демократическую, автаркия уступить место открытости, международная конфронтация – сотрудничеству. Вместо этого имела место лишь поверхностная хрущевская оттепель. Модель управления же осталась прежней, сформировавшейся и закосневшей в период мобилизационного рывка 30-40-х годов.
Да, категорически утверждаю, что сталинизм, как тоталитарная модель управления, был фантастически эффективен в ходе индустриализации и войны, потребовавшей небывалой концентрации усилий общества. Но столь же категорически настаиваю, что после войны сталинизм себя изжил и подлежал демонтажу, как явление, смертельно неадекватное для общества, уже обладающего мощной экономической базой передового для того времени IV-го технологического уклада. А вот реализовать модель V-го технологического уклада путем концентрирования физических ресурсов в руках государства (это блестяще сработало, например, в ходе создания атомной промышленности) было уже невозможно. Для осуществления научно-технического прорыва в области микроэлектроники, телекоммуникаций и космических технологий требуется концентрация не государственной мощи, а интеллектуального, творческого потенциала всего общества. Тоталитаризм органически не способен на это, решениями съездов правящей партии мобилизационная задача такого характера не решается.
К сожалению, говорить о возможной демократической трансформации советского проекта можно лишь гипотетически. В дело вступает аксиоматический закон социодинамики, гласящий, что эволюция больших социальных систем носит необратимый характер. Политическая система страны сформировалась в 20-е годы, причем всякие зачаточные демократические механизмы были тотально уничтожены на системном уровне. Да, это давало системе управления большие тактические преимущества, но стратегически делало ее нежизнеспособной, а системный кризис неизбежным. В ходе кризиса 80-х годов (Перестройка) открылось окно революционных преобразований общества, но революция закончилась провалом (провальные революции, если смотреть правде в глаза, случаются гораздо чаще успешных), не выполнила своей задачи и общество вместо перехода на более сложную ступень развития обвалилось в средневековую архаику.
Значит ли это, что преобразование России с помощью тоталитарного инструментария сегодня невозможно? Возможно. Более того, оно наиболее вероятно именно через тоталитаризм. Но лишь в одном случае – если тоталитаризм станет именно ИНСТРУМЕНТОМ реализации цели, а не целью; в случае, если на проектном уровне в тоталитарную модель управления будет вшит механизм ее самоликвидации. В рассматриваемом же сулакшинском проекте вместо научно обоснованного плана ПЕРЕХОДНОГО периода мы видим план строительства национал-социалистического рейха «навсегда», что абсолютно обесценивает его. Если гипотетически допустить возможность прихода Сулакшина к власти (всерьез об этом говорить, конечно, нельзя даже в шутку), то по его лекалам в случае успеха на территории России может возникнуть нечто вроде стабильного «тысячелетнего» северокорейского концлагеря, но не более того. Он ведь предлагает именно модель тоталитарной автаркии как экономической, так и культурной, в то врем как успешные тоталитарные диктауры как раз ставили своей целью привлечь иностранного инвестора и вписаться в мировой рынок.
Ущербность сулакшинского Учения подчеркивается его гипертрофированной идеоцентричностью. Спаситель не просто пытается создать квазирелигиозный идеологический культ, он это открыто декларирует и даже гордится, сравнивая сторонников (членов своей партии) с первохристианами, несущими спасение миру и человечеству. Сам Степан Степанович, получается, примеривает на себя балахон Христа. Ну, это мы оставим психиатрам, а вот разговор о роли идеологии в обществе будет вполне уместным.
Идеология – все тот же инструмент. Инструмент, выполняющий исключительно утилитарную задачу – мобилизацию усилий общества для реализации задач развития. В данном контексте идеология потно смыкается с пропагандой, но смешивать эти понятия не стоит, пропаганда – всего лишь прикладная идеология. Исходя из этого, констатируем, что государственная идеология должна быть утилитарной. Если в качестве модели развития на переходном этапе мы выбираем тоталитаризм, закладывая в его конструкцию механизм последующей трансформации, то и идеология должна быть тоталитарной, но рационалистской, подлежащей утилизации по мере исчерпания своего мобилизационного потенциала и подразумевающей переход на более актуальные идеологические концепты для стадии эволюционного генезиса.
В этом смысле Китай нам дает прекрасную иллюстрацию того, что развитое индустриальное капиталистическое общество вполне можно строить под привычными для масс коммунистическими лозунгами и руководством монопольно правящей компартии. Идеологическая рухлядь в виде заветов великого кормчего Мао никакой практической ценности не имеет, но пропаганда этот анахронизм использует более чем эффективно.
Сулакшинская же квазирелигиозная идеология, догматично абсолютизирующая некий предельно размытый цивилизационно-идентичный русский субстракт (х.з., что это за муть, но явно аналог пресловутого Volksgeist, на который надрачивали нацисты) не годится вообще ни для чего, даже для пропаганды. Спаситель пытается навязать своей пастве догмат, что русская российская культурно-цивилизационная идентичность — важнейший фактор успешности страны. В реальности пресловутая русская идентичность – затхлое болото дикости, варварства и мракобесия. Успешной страна была ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО тогда, когда русофобская власть эту идентичность ломала об колено. Пример революционных преобразований системного русофоба Петра и его последователей, которые ни ментально ни даже биологически никакого отношения к русским не имели, доказывает это со всей очевидностью.
Собственно, само появление русского государства официальная историография связывает с приходом варягов, которые начали «володети и княжити» социально дезоранизованными восточно-славянскими популяциями отнюдь не по лекалам их племенной идентичности. В противном случае непонятно, на кой хрен понадобилось призывать чужеземцев. Второй исторически прогрессивный акт – принятие в качестве государственного монотеистического культа (христианства), заимствованного извне – все с того же сакрально ненавидимого поцреотней Запада. Какое отношение христианство, ставшее государственной религией в Римской империи, имело к русской идентичности? Да ни малейшего! Идентичным в то время (и еще долго в последующие века) было поклонение деревянным истуканам, вера в домовых, принесение жертв духам леса и огня, шептание заговоров и прочая языческая архаика.
Еще один масштабный «русофобский» акт – советский проект, в кратчайшие сроки перемоловший прежнюю русскую варварскую патриархально-крестьянскую идентичность и создавший новую идентичность, адекватную индустриальной эпохе и урбанистическому укладу – советского человека, мечтающего о полетах к звездам а не о попадении в рай после смерти. Совкодрочеры, пытающие доказать, что советский проект – есть реализация архаической народной мечты о царствии божием, а колхоз – отточенная до идеала модель русской сельскохозяйственной общины, решительно идут нахер. Советский проект идеологически строился и даже псевдонаучно обосновывался на марксистском базисе. Какое отношение немецкоговорящий еврей Маркс имел к русской ментальности и «цивилизационной идентичности»? Нет, он был как раз матерейшим русофобом, как и его русские последователи, мечтающие выпестовать новую всемирную классовую пролетарскую идентичность.
Что касается колхозов, так их создатели пытались брать за основу еврейские кибуцы, что как-то даже глупо оспаривать. То, что кибуцы в итоге не получились, говорит не о преимуществе русской артели, а лишь о неадекватности самих коллективизаторов. Колхозная система тоже не стрельнула, а протухла уже при Сталине. При позднем совке крупные и наиболее успешные хозяйства имели организационную форму совхозов, в чем при всем желании невозможно усмотреть ничего «русского цивилизационно-идентичного» и общинного. Налицо типично капиталистическое крупное аграрное хозяйство, построенное на принципах нишевой рыночной специализации и наемного труда. Ну, разве что в плане формы собственности это были государственно-монополистические предприятия, но это признак вторичный и не имеющий в русском прошлом никаких корней.
Кстати, сегодня мало кто знает, что большевиками всерьез обсуждался перевод русского языка на латиницу, что должно было способствовать скорейшей культурной интеграции в братскую семью мирового пролетариата, «не имеющего родины». Но по утилитарно-объективным причинам от этого отказались, поскольку создание нового языка и перевод на него всего массива накопленного культурного багажа сильно усложнял задачу скорейшего создания технической интеллигенции, необходимой для проведения индустриализации. Латиницу поначалу использовали для создания азбуки лишь для безписьменных народов (то есть почти для всех нацменьшинств, кроме армян и грузин). В 30-е годы, когда стало окончательно ясно, что с мировой революцией дело не задалось, их начали переводить на кириллицу, чтоб ваять нацию на базе русифицированного культурного стандарта. Сегодня вывалившиеся из совка народы дружно избавляются от атавизмов русской идентичности, переводя свою письменность на латиницу (молдаване, азербайджанцы, казахи, узбеки, туркмены), не постигла это поветрие разве что не окончательно дерусифицировавшихся украинцев, да таджиков. Киргизы ныне используют два алфавита – кириллический и арабский.
И наоборот, как только страна погружается в очередной застой, сразу начинаются консервативные славянофильские потуги и создание квазипатриотических идеологических суррогатов для масс вроде знаменитой уваровской триады «православие – самодержавие – народность» или советской концепции «братской семьи народов во главе со старшим братом». Я не утверждаю, что русскую идентичность надо уничтожать и вытаптывать, ее надо ПРЕОДОЛЕВАТЬ. Преодоление идентичности – это прогресс, развитие. Попытки национальную идентичность обожествить и канонизировать – путь в уебищный мир дикости и архаики.
В общем-то сказанного уже достаточно для того, чтобы понять, что ни малейшего практического интереса сулакшинский концепт в XXI веке не имеет, ковыряться в подробностях и обсуждать преимущества предложенной Спасителем мажоритарной избирательной системы перед ныне существующей смешанной я не вижу ни малейшего смысла, тем более, что при тоталитарных национал-социалистической или советской диктатурах свободные выборы носят такой же декоративный характер, как и при авторитарном путинском фашизме.
За что Степану Степановичу следует сказать спасибо, так это за то, что он поднимает в публичном пространстве актуальные вопросы. Сегодня о будущем постпутинской Раши никто даже не заикается. Ибо страшно смотреть в глаза реальности. Да, ответы он дает абсолютно негодные, и дух времени не чувствует абсолютно. Но сами вопросы-то остаются. Сможет общество дать на них адекватные ответы – выживет. Не сможет – исчезнет. Сожалеть об этом не стоит. Никто ведь после 1945 г. не жалел о крахе «тысячелетнего» гитлеровского рейха, в том числе и его бывшие строители, пережившие краткий миг торжества арийского сверхчеловека.
В следующий раз на примере Южной Кореи я покажу пример успешной мобилизации внутренних резервов и усилий общества под руководством кровавого тоталитарного фашистского режима, который создал мощный экономический базис, после чего успешно трансформировался в демократию. Доморощенным спасителям отечества совершенно незачем изобретать какой-то «русский цивилизационно-идентичный» велосипед, просто бери и копируй азиатский опыт, минимально адаптируя к реалиям постсовка и местному климату. И, главное, руководствуйся духом времени.
https://kungurov.livejournal.com/230051.html
5 марта, 2019
Каким бы смешным не казался проект построения национал-социалистического рейха по лекалам Сулакшина, это вполне рабочий сценарий: отказываемся от бесплодного ожидания инвестиционного западного принца на белом коне, опускаем конфетно-букетный этап демократической революционной романтики между властью и населением, сразу приступая к процессу грубой тоталитарной ебли. По крайней мере, время экономится. Но и тут все не так однозначно. Давайте рассмотрим, какие ошибки германских нацистов и русских большевиков не стоит повторять, чтобы тоталитарный режим не привел страну к очередной катастрофе. Степан Сулакшин в своем рвении усердного компилятора этих системных ошибок в упор не замечает.
Не стану начинать издалека, сразу назову главный изъян сулакшизма, который обессмысливает все остальное, что в нем есть. Для Степана Степановича тоталитарно-идеократическая модель государственности есть конечная цель, достижению которой он собирается посвятить так называемый «переходный период» от мрака бандитского путинского авторитаризма к сияющему солнцу цивилизационно-идентичному русскому неосоциализму, то есть к национал-социализму, если говорить короче.
Причем он совершенно серьезно считает свою модель идеальной и вечной. Как Гитлер верил в то, что национал-социалистическая Германия есть тысячелетний рейх, так и Сулакшин прямо в преамбуле первого издания своего Учения провозглашает, что открыл «принцип успешного развития «навсегда» (здесь и далее цитаты выделены жирным шрифтом). Ниже он констатирует, что его План охватывает не только период борьбы с путинизмом и переходный период, но и «дальнейший период стационарного государственного строительства и управления страной «навсегда». Ну, и далее в тексте Учения еще несколько апелляций к вечному потенциалу национал-социализма и его спасительной миссии для человека и человечества. Ага, чего мелочиться-то, уж если спасать, так весь мир…
Спаситель, конечно, апеллирует к некоей могучей научной базе, лежашей в основе его Учения, но это не более, чем демагогия. Наука должна опираться на практику, а не квазирелигиозную метафизику. Практика же показывает, что социальный прогресс никогда не носит линейного характера. Развитие, что в живой природе, что в технологиях, что в сфере общественных отношений имеет скачкообразный характер. Революционный рывок (в случае успеха, конечно) выводит систему в русло эволюционного развития. Но эволюционный потенциал рано или поздно исчерпывается, накапливаются баги и системные противоречия. Даже если их своевременно устранять с помощью регулярных апдейтов (реформ), это не гарантирует социальную систему от скатывания к стагнации. Консервация ранее эффективной модели неминуемо ведет к регрессу. В любом случае требуется новая революция, переход общества на новый хард (экономический базис) и софт (социально-политическую конструкцию), если проводить аналогии с компьютером. В идеале революция должна стать проектной, а не кризисной, но это уже детали.
Соответственно, в любом из трех основных агрегатных состояний социума (революция – эволюция – стагнация) эффективной будут совершенно различные модели организации общества и систем управления. Революция – это всегда переходный период с вечной штурмовщиной и форс-мажором, когда успеха добиваются творческие авантюристы и циничные кризис-менеджеры в духе Наполеона, Ленина или Гитлера. Поскольку любая революция – шаг в неведомое, тут важнее наличие развитой интуиции, чувство духа времени, чем пыльный академический опыт.
Если система вошла в русло успешной эволюции, запросы меняются. Обществу не нужны мятежные гении, оно нуждается в отлаженных правилах (законах), позволяющих ему реализовать эволюционный потенциал в режиме саморегуляции. В этот период рулит не идея, не творческий порыв, а отточенный регламент. В случае стагнации востребованными становятся реформаторы-системщики, способные в ручном режиме модернизировать систему, которая еще вчера была передовой, но сегодня морально устарела и физически поизносилась. Социальная модернизация – технологически сложная операция, ее можно сравнить с ремонтом паровоза на ходу.
В случае, если реформаторы облажались, общество приходит в упадок и либо погибает, либо совершает новый революционный рывок. Далее цикл повторяется. Отмечу, что как я сказал выше, революция не обязательно происходит в формате кризисной деструкции (Россия, 1917 г.), она может носить и проектный характер, как, например, в Китае (преобразования Дэн Сяопина, стартовавшие в 1979 г.) или той же Германии образца 1933 г. (январская национал-социалистическая революция). Поэтому по внешним признакам революция от реформ может и не отличаться. Однако цель реформ – усовершенствование (модернизация) существующего общественного уклада, а в ходе революции всегда происходит демонтаж старого и строительство нового уклада. Поэтому великие китайские реформы последних 40 лет есть по существу подлинная революция. Впрочем, в будущем историки, возможно, будут периодизировать события иначе: скажем, революционный период они ограничат временем 1979-2008 гг., и с этого момента станут отсчитывать эволюционный этап развития Китая.
Исходя из вышесказанного тоталитарная модель управления никогда не может рассматриваться в качестве цели преобразований. Тоталитаризм – всего лишь инструмент решения определенной задачи, а именно совершение революционного (мобилизационного) рывка в ходе которого создается экономический базис общества нового типа. По мере реализации указанной задачи тоталитарная модель управления общества должна трансформироваться в демократическую (саморегулируемую), актуальную для эволюционного этапа развития. Сама трансформация может быть постепенной (Сингапур, Тайвань, Южная Корея) или иметь форму политической революции догоняющего типа (что-то вроде процесса демонтажа военной диктатуры в Чили), но сути это не меняет.
Отказ от этой трансформации модели управления продляет срок существования тоталитраизма, но убивает общество. Наглядный тому пример – крах советского проекта. Идиоты, конечно, могут быть свято убеждены, что СССР «предал Горбачев» или «развалил Ельцин в Беловежской сауне», спорить с ними смысла не имеет. Системная катастрофа, убившая Союз, произошла еще в годы правления обожаемого поцреотами Сталина. В начале 50-х годов, когда страна надежно встала на рельсы эволюционного развития, тоталитарная модель управления должна была трансформироваться в демократическую, автаркия уступить место открытости, международная конфронтация – сотрудничеству. Вместо этого имела место лишь поверхностная хрущевская оттепель. Модель управления же осталась прежней, сформировавшейся и закосневшей в период мобилизационного рывка 30-40-х годов.
Да, категорически утверждаю, что сталинизм, как тоталитарная модель управления, был фантастически эффективен в ходе индустриализации и войны, потребовавшей небывалой концентрации усилий общества. Но столь же категорически настаиваю, что после войны сталинизм себя изжил и подлежал демонтажу, как явление, смертельно неадекватное для общества, уже обладающего мощной экономической базой передового для того времени IV-го технологического уклада. А вот реализовать модель V-го технологического уклада путем концентрирования физических ресурсов в руках государства (это блестяще сработало, например, в ходе создания атомной промышленности) было уже невозможно. Для осуществления научно-технического прорыва в области микроэлектроники, телекоммуникаций и космических технологий требуется концентрация не государственной мощи, а интеллектуального, творческого потенциала всего общества. Тоталитаризм органически не способен на это, решениями съездов правящей партии мобилизационная задача такого характера не решается.
К сожалению, говорить о возможной демократической трансформации советского проекта можно лишь гипотетически. В дело вступает аксиоматический закон социодинамики, гласящий, что эволюция больших социальных систем носит необратимый характер. Политическая система страны сформировалась в 20-е годы, причем всякие зачаточные демократические механизмы были тотально уничтожены на системном уровне. Да, это давало системе управления большие тактические преимущества, но стратегически делало ее нежизнеспособной, а системный кризис неизбежным. В ходе кризиса 80-х годов (Перестройка) открылось окно революционных преобразований общества, но революция закончилась провалом (провальные революции, если смотреть правде в глаза, случаются гораздо чаще успешных), не выполнила своей задачи и общество вместо перехода на более сложную ступень развития обвалилось в средневековую архаику.
Значит ли это, что преобразование России с помощью тоталитарного инструментария сегодня невозможно? Возможно. Более того, оно наиболее вероятно именно через тоталитаризм. Но лишь в одном случае – если тоталитаризм станет именно ИНСТРУМЕНТОМ реализации цели, а не целью; в случае, если на проектном уровне в тоталитарную модель управления будет вшит механизм ее самоликвидации. В рассматриваемом же сулакшинском проекте вместо научно обоснованного плана ПЕРЕХОДНОГО периода мы видим план строительства национал-социалистического рейха «навсегда», что абсолютно обесценивает его. Если гипотетически допустить возможность прихода Сулакшина к власти (всерьез об этом говорить, конечно, нельзя даже в шутку), то по его лекалам в случае успеха на территории России может возникнуть нечто вроде стабильного «тысячелетнего» северокорейского концлагеря, но не более того. Он ведь предлагает именно модель тоталитарной автаркии как экономической, так и культурной, в то врем как успешные тоталитарные диктауры как раз ставили своей целью привлечь иностранного инвестора и вписаться в мировой рынок.
Ущербность сулакшинского Учения подчеркивается его гипертрофированной идеоцентричностью. Спаситель не просто пытается создать квазирелигиозный идеологический культ, он это открыто декларирует и даже гордится, сравнивая сторонников (членов своей партии) с первохристианами, несущими спасение миру и человечеству. Сам Степан Степанович, получается, примеривает на себя балахон Христа. Ну, это мы оставим психиатрам, а вот разговор о роли идеологии в обществе будет вполне уместным.
Идеология – все тот же инструмент. Инструмент, выполняющий исключительно утилитарную задачу – мобилизацию усилий общества для реализации задач развития. В данном контексте идеология потно смыкается с пропагандой, но смешивать эти понятия не стоит, пропаганда – всего лишь прикладная идеология. Исходя из этого, констатируем, что государственная идеология должна быть утилитарной. Если в качестве модели развития на переходном этапе мы выбираем тоталитаризм, закладывая в его конструкцию механизм последующей трансформации, то и идеология должна быть тоталитарной, но рационалистской, подлежащей утилизации по мере исчерпания своего мобилизационного потенциала и подразумевающей переход на более актуальные идеологические концепты для стадии эволюционного генезиса.
В этом смысле Китай нам дает прекрасную иллюстрацию того, что развитое индустриальное капиталистическое общество вполне можно строить под привычными для масс коммунистическими лозунгами и руководством монопольно правящей компартии. Идеологическая рухлядь в виде заветов великого кормчего Мао никакой практической ценности не имеет, но пропаганда этот анахронизм использует более чем эффективно.
Сулакшинская же квазирелигиозная идеология, догматично абсолютизирующая некий предельно размытый цивилизационно-идентичный русский субстракт (х.з., что это за муть, но явно аналог пресловутого Volksgeist, на который надрачивали нацисты) не годится вообще ни для чего, даже для пропаганды. Спаситель пытается навязать своей пастве догмат, что русская российская культурно-цивилизационная идентичность — важнейший фактор успешности страны. В реальности пресловутая русская идентичность – затхлое болото дикости, варварства и мракобесия. Успешной страна была ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО тогда, когда русофобская власть эту идентичность ломала об колено. Пример революционных преобразований системного русофоба Петра и его последователей, которые ни ментально ни даже биологически никакого отношения к русским не имели, доказывает это со всей очевидностью.
Собственно, само появление русского государства официальная историография связывает с приходом варягов, которые начали «володети и княжити» социально дезоранизованными восточно-славянскими популяциями отнюдь не по лекалам их племенной идентичности. В противном случае непонятно, на кой хрен понадобилось призывать чужеземцев. Второй исторически прогрессивный акт – принятие в качестве государственного монотеистического культа (христианства), заимствованного извне – все с того же сакрально ненавидимого поцреотней Запада. Какое отношение христианство, ставшее государственной религией в Римской империи, имело к русской идентичности? Да ни малейшего! Идентичным в то время (и еще долго в последующие века) было поклонение деревянным истуканам, вера в домовых, принесение жертв духам леса и огня, шептание заговоров и прочая языческая архаика.
Еще один масштабный «русофобский» акт – советский проект, в кратчайшие сроки перемоловший прежнюю русскую варварскую патриархально-крестьянскую идентичность и создавший новую идентичность, адекватную индустриальной эпохе и урбанистическому укладу – советского человека, мечтающего о полетах к звездам а не о попадении в рай после смерти. Совкодрочеры, пытающие доказать, что советский проект – есть реализация архаической народной мечты о царствии божием, а колхоз – отточенная до идеала модель русской сельскохозяйственной общины, решительно идут нахер. Советский проект идеологически строился и даже псевдонаучно обосновывался на марксистском базисе. Какое отношение немецкоговорящий еврей Маркс имел к русской ментальности и «цивилизационной идентичности»? Нет, он был как раз матерейшим русофобом, как и его русские последователи, мечтающие выпестовать новую всемирную классовую пролетарскую идентичность.
Что касается колхозов, так их создатели пытались брать за основу еврейские кибуцы, что как-то даже глупо оспаривать. То, что кибуцы в итоге не получились, говорит не о преимуществе русской артели, а лишь о неадекватности самих коллективизаторов. Колхозная система тоже не стрельнула, а протухла уже при Сталине. При позднем совке крупные и наиболее успешные хозяйства имели организационную форму совхозов, в чем при всем желании невозможно усмотреть ничего «русского цивилизационно-идентичного» и общинного. Налицо типично капиталистическое крупное аграрное хозяйство, построенное на принципах нишевой рыночной специализации и наемного труда. Ну, разве что в плане формы собственности это были государственно-монополистические предприятия, но это признак вторичный и не имеющий в русском прошлом никаких корней.
Кстати, сегодня мало кто знает, что большевиками всерьез обсуждался перевод русского языка на латиницу, что должно было способствовать скорейшей культурной интеграции в братскую семью мирового пролетариата, «не имеющего родины». Но по утилитарно-объективным причинам от этого отказались, поскольку создание нового языка и перевод на него всего массива накопленного культурного багажа сильно усложнял задачу скорейшего создания технической интеллигенции, необходимой для проведения индустриализации. Латиницу поначалу использовали для создания азбуки лишь для безписьменных народов (то есть почти для всех нацменьшинств, кроме армян и грузин). В 30-е годы, когда стало окончательно ясно, что с мировой революцией дело не задалось, их начали переводить на кириллицу, чтоб ваять нацию на базе русифицированного культурного стандарта. Сегодня вывалившиеся из совка народы дружно избавляются от атавизмов русской идентичности, переводя свою письменность на латиницу (молдаване, азербайджанцы, казахи, узбеки, туркмены), не постигла это поветрие разве что не окончательно дерусифицировавшихся украинцев, да таджиков. Киргизы ныне используют два алфавита – кириллический и арабский.
И наоборот, как только страна погружается в очередной застой, сразу начинаются консервативные славянофильские потуги и создание квазипатриотических идеологических суррогатов для масс вроде знаменитой уваровской триады «православие – самодержавие – народность» или советской концепции «братской семьи народов во главе со старшим братом». Я не утверждаю, что русскую идентичность надо уничтожать и вытаптывать, ее надо ПРЕОДОЛЕВАТЬ. Преодоление идентичности – это прогресс, развитие. Попытки национальную идентичность обожествить и канонизировать – путь в уебищный мир дикости и архаики.
В общем-то сказанного уже достаточно для того, чтобы понять, что ни малейшего практического интереса сулакшинский концепт в XXI веке не имеет, ковыряться в подробностях и обсуждать преимущества предложенной Спасителем мажоритарной избирательной системы перед ныне существующей смешанной я не вижу ни малейшего смысла, тем более, что при тоталитарных национал-социалистической или советской диктатурах свободные выборы носят такой же декоративный характер, как и при авторитарном путинском фашизме.
За что Степану Степановичу следует сказать спасибо, так это за то, что он поднимает в публичном пространстве актуальные вопросы. Сегодня о будущем постпутинской Раши никто даже не заикается. Ибо страшно смотреть в глаза реальности. Да, ответы он дает абсолютно негодные, и дух времени не чувствует абсолютно. Но сами вопросы-то остаются. Сможет общество дать на них адекватные ответы – выживет. Не сможет – исчезнет. Сожалеть об этом не стоит. Никто ведь после 1945 г. не жалел о крахе «тысячелетнего» гитлеровского рейха, в том числе и его бывшие строители, пережившие краткий миг торжества арийского сверхчеловека.
В следующий раз на примере Южной Кореи я покажу пример успешной мобилизации внутренних резервов и усилий общества под руководством кровавого тоталитарного фашистского режима, который создал мощный экономический базис, после чего успешно трансформировался в демократию. Доморощенным спасителям отечества совершенно незачем изобретать какой-то «русский цивилизационно-идентичный» велосипед, просто бери и копируй азиатский опыт, минимально адаптируя к реалиям постсовка и местному климату. И, главное, руководствуйся духом времени.
https://kungurov.livejournal.com/230051.html
Кто сейчас на конференции
Сейчас этот форум просматривают: Vince и 2 гостя
