Торжество линейки и карандаша

Суетливый школьник в белой рубашке роняет мой велик, пробегая мимо, — ловлю в последний момент. Девчонки в праздничной форме аккуратно обходят, щебеча на своём, сентябрьском.

«Мы рады приветствовать вас на торжественной линейке», — звенят колонки. Разноцветные гелиевые шарики качаются на ветру. Красивые, скучающие, будущие выпускники — на полупустой площадке перед парадным крыльцом.

«Это первое сентября — странное. Раньше выступал оркестр, а теперь всё как-то скомкано, хаотично, на скорую руку», — делится со мной мама 11-классницы, стоящая рядом.

Перед началом я поймала девочку с косичками, как птичку. Она готовилась выступать:

— Я никакого праздника не чувствую, лучше бы просто уроки начались, — грустно улыбается она. Ей неловко от того, что происходит.
Хорошо и правильно говорит со сцены директор Департамента образования Наталья Володько, желая, «чтобы каждый день был продуктивным; чтобы каждый вечер, ложась спать, вы задавали себе вопрос: «что я сделал для того, чтобы приблизиться к своей цели». Наверное, у кого-то из этих свежих и стройных действительно есть цель.

Я не помню своё первое сентября, может быть, потому что оно было абсолютно «нормальным»? Не полупустым, не суетным, не «коронавирусным». Не организовывали отдельные входы в школу, не мешали расписание в кучу, не пугали неизвестным и ненадёжным будущим. Я не помню, во что была одета, и кто был рядом со мной. А это — исполненное нарочитой радости и гудящей тревожности — должно запомниться.

Вот трогательных малышей выпустили петь. Дети из средней школы в ярких костюмах кружатся парами и улыбаются. Первоклашки выносят колокольчики, и раздаётся первый звонок. Я вспоминаю его, наконец вспоминаю, как после линейки, затаив дух, мы входили в класс, готовый к учебному году. Как всё, бывшее родным, становилось новым и снова родным. Как хорошо было сесть за парту, провести рукой по её лакированной гладкости, как поскрипывал стул, который так же скрипел и в прошлом году. Достаёшь свежекупленный дневник, начинается классный час.

Тогда, тогда (а не на школьной линейке) начинался праздник. Праздник узнавания одноклассников, присмиревших и подобревших за лето; узнавания учителя русского языка, у которого от обилия букетов расцветает румянец, и глаза светятся; узнавания зелёной доски и мела, который так ненавистно стирать мокрой шершавой тряпкой. И после которого руки противно сухие.
Это настоящее. Как тогда, когда в прошлые выходные, отдыхая с литераторами на озере под Болдино, я заснула в спальнике около костра, под треск поленьев, тихий перебор гитары и утренний туман, опустившийся с холмов. Это момент, который впечатывается в душу и становится её частью.

Как у Роберта Рождественского: «У каждого мгновенья свой резон, свои колокола, своя отметина».

А потом вот так:
Из крохотных мгновений соткан дождь.
Течет с небес вода обыкновенная.
И ты, порой, почти полжизни ждешь,
когда оно придет, твое мгновение.
Придет оно, большое, как глоток,
глоток воды во время зноя летнего.
А в общем,
надо просто помнить долг
от первого мгновенья до последнего.
Не думай о секундах свысока.
Наступит время, сам поймешь, наверное, —
свистят они,
как пули у виска,
мгновения,
мгновения,
мгновения.

Линейка заканчивается, родители радостно расходятся по домам и работам, остатки детей втягиваются в школу.
Вечером, проходя мимо фонтана за зданием администрации, я всё ещё слышала меловое шуршание школьной доски и влажный запах вымытого коридора моего 2008-го, выпускного года. И уже новые, неизвестные мне мелодии — дети подпевают современной попсе и смеются, опьянённые встречей друг с другом. Из-за кустов белеют рубашки, золотятся от солнца завитые кудри, и отважно чернеют деловые юбки разных форм. Карандаш, колокольчик, мини, макси.

Счастливый школьник выскочил из-за дерева стрельнуть у прохожего сигаретку. «Незабудка — твой любимый цветок, воздушный поцелуй станет самым горьким…», — всё ещё доносилась со скамеечки песня.