Беседы с наркологом, часть 2

Судьбы людей, крепко «познакомившихся» с наркотиками и алкоголем, похожи. Заведующая наркологическим отделением ПНД Нина Горбунова рассказала несколько случаев из своей практики. Все имена являются вымышленными.

Отец и сын

90-е годы. Мальчик Коля (сейчас он уже Николай) попробовал «лёгкие» наркотики лет в 14. Всё было исподтишка, так что тогда никто не обратил внимания.

К нам он попал почти в 16 лет. Привели родители, подписали согласие на лечение. К тому времени он уже перешёл на наркотики другого масштаба. Как он не хотел лечиться! Настолько выраженное влечение к наркотикам: ничего в мире не существует, ничего не надо, только дайте дозу. Фильмы, книги казались ему чем-то обыденным, скучным. Интереса не было ни к чему.

Поначалу мы не знали, как лечить, тогда мало было известно о методах. Ставили капельницы, создавали сон, чтобы не было мучения от синдрома отмены. Когда он не спал, находился в состоянии возбуждения, разбегался и пытался удариться головой об дверь. Стояла санитарка, ловила его.

Когда привели его в более или менее стабильное физическое состояние, и он стал кушать и спать, родители забрали его. Однако некоторое влечение осталось, он допускал в мыслях: «А почему бы и не попробовать», «немножко хочется», «я много не буду». Притом, такой ход мышления у всех одного плана: зависимые рассуждают одинаково.

Важно упомянуть, что со стороны мамы была наследственная отягощённость психическими расстройствами. В какой-то момент у неё появились проблемы со здоровьем, родителям стало не до него. Мальчик стал снова употреблять. Вот ему уже 18, 19… Ещё несколько раз он поступал к нам, выводили его из острых состояний. Это продолжалось лет 10, даже больше. Тюрьмы он избежал — возможно, потому что всё-таки у него были периоды, когда он не употреблял.

Потом умерла мать, отец уже не мог с ним справляться, началась деградация. Сейчас ему 38 лет. Он жив. У него полинейропатия (отказали ноги), он с трудом передвигается — так было, когда последний раз его привозил отец, чтобы пройти лечение. Также у него энцефалопатия — он теряет память. Критика у него по отношению к наркотикам и алкоголю уже никакая. Он перешёл на суррогаты и то — в минимальном количестве. Это уже третья стадия, конечная.

Отцу сейчас где-то 70, он вынужден заниматься сыном, потому что тот инвалид. Никакой жизни этот молодой человек не увидел: всё его существование было подчинено одному — добиться состояния одурманивания. Если даже у него были периоды, когда он не употреблял — он не успевал достичь ничего. Потому что организму нужно время, чтобы вернуться в норму, восстановиться. А он, не дождавшись, снова обращался к проверенному способу «удовольствия».

Я же никому не мешаю

На медосмотре оказался 19-летний молодой человек Петр. При проведении было обнаружено, что он употребляет наркотики. Он сам признался в этом и отметил, что не видит в этом никакой проблемы. Жена не употребляла и была постарше его. Видимо, она вела некую работу дома, мол, вредно это, не нужно. Но он заявлял: «Да, жена говорит, что это плохо, но что тут такого? Я же никому не мешаю. Подумаешь, я чуть-чуть».

И вот очень удачно мы тогда выявили эту проблему, предложили ему диспансеризацию — он вынужденно согласился, потому что ему нужна была справка для работы. Он лежал у нас недели три, потом проходил лечение амбулаторно: показывался в течение года раз в месяц.

Это история с быстрым и хорошим итогом, потому что было раннее обращение. В ходе лечения мы отмечали, как человек начинал внутренне расти (ведь зависимые очень инфантильны). Так, суждения Петра становились зрелыми, он принял ответственность за свою жизнь, семью, работу. Год назад у него родился ребёнок.

Впрочем, это довольно редкая история о том, когда при обращении наркотики ещё «лёгкие», не повысилась доза, не успела развиться зависимость. Но в таком состоянии редко приходят, понимаете…

Доктор, он не такой!

Зависимые не имеют критики к психотропным препаратам — это мы понимаем. Но иногда и родители не имеют критики.

Педиатр заподозрил у Игната зависимость. Данных никаких нет, но возникли сомнения. Назначили консультацию нарколога. Игнату 15 лет, он приходит с мамой.

Мы просим его сдать мочу и пройти тест, и что он делает? Идёт в туалет, возвращается и говорит: «Я не могу помочиться». И это происходит уже четвертый раз. Иная мама насторожилась бы: «что-то не так, откуда такое упорство», а эта пожимает плечами, отмахивается.

Или вот ходит к нам молодой человек Иван, ему 20 лет, и его мама с ним. За справкой. Мы ей говорим: «Ваш сын употребляет». Она стоит на своём: «Нет, это неправильно, не может такого быть! Вы его очерняете». Так и ходят, вместо того, чтобы взять ситуацию в руки и начать лечение.

Всё-таки родитель должен брать инициативу. Особенно эффективно в этом вопросе себя ведут мужчины: они могут посмотреть объективно, без излишней сентиментальности. Да и если папа участвует в жизни ребёнка, он ещё на начальном этапе замечает изменения и не даёт сформироваться зависимости.