Мы больше не пьём

Ложки звенят в кружках, на столе конфеты рассыпаны, торт распечатан. Гоша подстриг домашние грядки, и теперь гости на этой спонтанной вечеринке тянут руки к большой тарелке с микрозеленью. Мы сидим уже несколько часов, разговоры не иссякают, байки травятся, смех раздаётся — и только теперь замечаю, что которую субботу вот так мы встречаемся и — не пьём. Алкоголя нет, а нам всё равно хорошо

Мы — совсем, как взрослые. Собираемся, накрываем стол. Хотя, как накрываем: так, ставим, что захватили по пути в магазине. Кто чипсы, кто печенье, кто булки какие. Странно, что в какой-то момент все они перестали брать с собой выпить. Это я только недавно заметила, что уже долгое время так.

Помню, как-то подумала: если мне с людьми интересно только в подпитии, то с ними и общаться не стоит. Есть фраза, гуляющая по сети:

«Я пью, чтобы сделать других людей более интересными», её приписывают Эрнесту Хемингуэю, который и сам был выпить не дурак. Но тут акцент не на том, что он пьёт, а на том, что люди стали ему скучны — и неспроста. Это эпохой обусловлено: молодёжь очень сильно хотела походить на мастера и подражала его манерам, пересказывала его мысли, что сильно раздражало писателя. Если они не могут быть самими собой, то в чём вообще смысл?

— Дело всё-таки в другом, — кивает Нина. — Хочется какого-то наполненного общения. Чтобы не пустой трёп. Чтобы думать, чувствовать

— вот что интересно. А на тех, кто стремится к другому, не хочется время тратить, — пожимает плечами. — Как ни банально, но жизнь коротка.

Может, это с «возрастом» пришло? Смешно, конечно, о возрасте говорить — мы ведь ещё молодые (надеюсь). Но уже у нас семьи, дети, работа. Плюс к этому, у кого-то волонтёрство, у кого-то спорт; кто-то в свободное время преподаёт; кто-то путешествует, едва случаются выходные. Нет времени на пустоту.

{"Время напиться!

Чтобы не стать измученным рабом времени,
напейтесь. Непрестанно напивайтесь!

Вином, поэзией, или добродетелью, на ваш выбор"
(Шарль Бодлер)}

Когда есть поэзия и добродетель, вином что-то совсем не хочется.

Хорошо сказала политик Нэнси Астор: «Одна из причин, по которой я не пью, заключается в том, что я хочу точно знать, когда я хорошо провожу время».

Да, хочется, чтобы было осознанно. Это тоже, наверное, мода: осознанное родительство, выбор жизненного пути, проработка комплексов. Отовсюду идёт к нам гуманизация: к чувствам своим нужно прислушиваться, ребёнка ни к чему не принуждать, а самое главное — это любовь.

Вот в 90-е самым главным было выжить. Захожу я как-то после школы в подъезд, мне лет 8−9, наверное. Стою у лифта, пока по лестнице спускаются мужики в тёмных картузиках и волокут на плечах телик, музыкальный центр и какие-то мешки. Переезжают, подумала. На свой этаж приехала, а у меня дверь в квартиру открыта, замок сломан, в комнатах бедлам, всю технику стащили. И деньги, наверное, — тогда-то их не в банках хранили, а под матрасами или где там. Но я-то маленькая, я решила, что папа ремонт задумал сделать. А спустя пару минут всплыли в памяти эти мужички, что тащили перед моим носом телевизор, так похожий на мой.

И мне до сих пор страшно: а что если бы я пришла на пару минут раньше, когда они ещё копошились в квартире?

Тогда это часто происходило, и соседей грабили, и знакомых. Потом все железных дверей понаставили. Кодовые замки на входе. Стало спокойнее.

И мне вот туда не хочется, к гопникам, которые отбирали телефоны на улицах, к мужикам, пропахшим спиртом, торопящимся к соседке, что приторговывает самогоном. К людям, у которых не было иного спасения от действительности, кроме как закинуться рюмашкой.
Мы больше не пьём, по крайней мере, почти, потому что нам уже не нужно спасаться от мира. У нас есть весна, дружба, музыка и поэзия, которую хватит на все времена и поколения.

{"Послушайте симфонию весны.

Войдите в сад,

Когда он расцветает,

Где яблони,

Одетые цветами,

В задумчивость свою погружены…"

(Андрей Дементьев)}